(ПАМЯТИ МОЕГО ЛЮБИМОГО ПТЕНЧИКА – КАКАДУ Ангелочка – Куки посвящается)
Мы его взяли уже взрослым. Большой, белый какаду. Крикун, кусун и шкодник. Говорил он всего одно слово – шалом (привет). Но когда мы принесли его домой, я всего один раз показал на себя и сказал – папа. И этого хватило.
Теперь, чтобы его достали из клетки, он кричал благим матом – папа шалом, папа, папа, папа. И не успокаивался, пока я не открывал дверцу. Ему хватало всего двух слов, чтобы выразить весь спектр эмоций.
Тогда он протягивал мне левую лапку и забирался на руку. Сколько раз он укусил меня до крови? Немного. Всего пять раз. Но я знал - нельзя ругать за это и кричать. Надо объяснять и показать, что я не боюсь, и он всё равно мне нравится, в конце концов.
Кука, а я так называл Ангелочка. Мне категорически не нравилось то имя, что дала ему Анжела.
Так что у нас появилось два попугая под почти одним именем. Какаду – Кука, и маленький желтый попугайчик – Кукочка. Кука принял меня за своего и называл папа. А все остальные его боялись.
Он забирался ко мне на кровать и залазил под простынку, где нагревался до температуры утюга и начинал хрюкать. Совершенно, как маленький поросёнок. От удовольствия. А маленьких попугайчиков, спокойно летающих у нас по квартире, он панически боялся.
Падал на пузо и, шипя, полз под простынь, где прятался и страшно ругался оттуда. Кукочка его боялся и близко не подлетал, а Мулечка…
Та наглым образом садилась на меня и бегала по голове и хохолку несчастного какаду, который прижимался ко мне, шипел, щелкал клювом и ругался всяко.
Кошки и собаки его боялись. Впрочем, как и Анжела. Он считал, что если на кровати его папа и он, то…
Любой, кто подходил ближе двух метров – представляет опасность, и попугай бросался в атаку. Поэтому Анжела подходила тихонько и осторожно, всячески уговаривая Куку, чтобы он не волновался.
А ещё Кука был вторым Дэвидом Коперфилдом. Он открывал все замки. С кодовыми справлялся за пару дней. Как он это делал, секрет. Но, приходя домой с работы, я встречал Анжелу, стоящую за дверями спальни и внимательно прислушивающуюся к происходящему за ними, а там…
Там происходило безобразие натуральным образом. Кука получал удовольствие. Он шаманил по комнате и сбрасывал на пол всё, что можно было сбросить. Потом становился возле двери и кричал во всё попугайское горло – Папа шалом!!!
В спальню разрешалось войти только мне. Попугай охотно забирался мне на руку. Перебегал на плечо и начинал возбуждённо в ухо мне рассказывать, как полезно он провёл день, а Анжела приступала к ликвидации последствий его активного отдыха.
Единственный, кто его на боялся – это кот Тимка. Тимка садился в уголочке и просто смотрел на него своими огромными оранжевыми глазами, и Кука поднимал хохолок, шипел, а потом… обходил его стороной. И действительно, какой интерес нападать на кота, который тебя не боится?
Привязчивый, любвеобильный и требующий постоянного внимания - таким он и был, мой птенчик по имени Кука…
Он ушёл совершенно внезапно. Ещё вчера он, сидя у меня на правом плече, разглядывал крыс, ползающих по клетке и что-то скрежетал мне на ухо, а сегодня…
Просто упал с палочки и всё. Всё.
Не стало моего любимого птенчика Куки. И не услышу я больше никогда – Папа шалом. Никто не крикнет мне требовательно из-за двери. И никто не прижмётся под простынкой, тихонько похрюкивая от удовольствия.
Мы похоронили его в дюнах. Там, прямо возле города, есть небольшое развесистое дерево. Я постоял над могилой, покурил и извинился.
За то, что недодал внимания, заботы и любви. Извинился за то, что не сохранил и не спас. И вообще…
А теперь прохожу мимо двери в спальню и жду, что мне крикнут оттуда, как всегда - Папа шалом!
Лети. Лети, мой птенчик Ангелочек – Кука. Я никогда не забуду тебя.
И на душе стало пусто и тяжело. Никто не сможет занять твоё место. И я верю, когда я приду туда, куда приходят все рано или поздно, ты будешь сидеть там, на красивенном, высоком дереве и, увидев меня, радостно крикнешь:
Папа! Папа!! Шалом!!!
Как же я ждал тебя!!!!
Олег БОНДАРЕНКО