Русская опера – заметное явление в мировой музыке, хотя и не такой раскрученный бренд, как русский балет.
Знакомство с оперой вообще лучше начинать с чего-нибудь русскоязычного, чтобы понимать текст. Есть, конечно, субтитры, но они способствуют развитию специфического оперного косоглазия: одним глазом смотришь на сцену, другим – на экран с субтитрами, третьим – на соседа (чем он, черт возьми, так оглушительно шуршит?), четвертым поглядываешь на часы – скоро ли антракт…
А если вам нравится смотреть, как люди страдают, то можно послушать исполнителя, не владеющего русским, и насладиться сложным выражением его лица: «Интересно, что это такое я сейчас спел? Почему зрители в зале в корчах сползают с кресел, а сопрано начала рыдать раньше времени? Ах, она не рыдает, она смеется? Лучше бы слова подсказала…»
Но что, собственно, есть в этой самой русской опере помимо всем известных «Куда, куда вы удалились» и «Уж полночь близится, а ужина Германа все нет»?
Опера была импортирована в Россию в 18 веке вместе с другими европейскими новшествами – и долгое время оставалась вторичной, подражательной.
Историю ее принято делить на два этапа: до Глинки и после него.
Чем примечателен первый этап? Он сравнительно малоизвестен, но некоторые вехи стоит отметить.
В 1755 году была написана первая опера на русском языке – «Цефал и Прокрис». Автор либретто – Сумароков, композитор – итальянец Франческо Арайя. На заметку петербуржцам и гостям города: в Картинном доме в Ораниенбауме (здесь располагался устроенный Петром III придворный театр) можно посмотреть маленькое мультимедийное представление, посвященное этому событию.
Следующий шаг на этом пути сделал… тоже итальянец – Катерино Кавос (прапрадед Александра Бенуа). Он эмигрировал в Россию в самом конце 18 века и с энтузиазмом принялся сочинять оперы про Илью Муромца, Добрыню Никитича и… Ивана Сусанина. Да-да, в первый раз Иван Сусанин появился на сцене в 1815 году – за двадцать лет до того, как Глинка написал свою «Жизнь за царя». Кроме того, Кавос впервые обработал для хора и оркестра народную песню – «Не бушуйте, ветры буйные». Это примечательный момент: именно в этом направлении двинется русская музыка второй половины 19 века. А еще у Кавоса хэппи-энд и Сусанин остается в живых!
Самое заметное явление этого периода – опера Верстовского «Аскольдова могила» (1835 год). Действие происходит во времена князя Святослава Игоревича – русские композиторы всерьез взялись за родную историю и культуру. Хор девушек из третьего действия, очень милый и грациозный.
А вот и рубеж – 1836 год, Глинка и его «Жизнь за царя» (она же «Смерть за царя», а по-простому «Иван Сусанин»). Размах и величие, ширь и мощь, хоровые сцены, колокольный звон, страшная зимняя ночь и злая вьюга… И первая знаменитая партия для настоящего гулкого русского баса, из тех, что звуком опрокидывают колокольни.
«Ты взойди, моя заря…» – ария Сусанина, ожидающего смерти в зимнем лесу. Мне нравится, как ее исполняет Борис Гмыря, хотя это довольно высокий бас (да-да, вот этот голос считается высоким, почти баритональным). И Евгений Нестеренко – ух, силища!
Рубеж пройден, обретена идейная опора для творчества – поиски национальных корней. И во второй половине 19 века одна за другой появляются оперы на исторические и сказочные сюжеты: «Борис Годунов», «Хованщина», «Князь Игорь», «Снегурочка», «Царская невеста», «Садко», «Сказание о невидимом граде Китеже», «Псковитянка»… Их авторы, с одной стороны, черпают идеи из фольклора и русской церковной музыки, с другой – ищут новые способы выразительности, добиваются драматической правдивости, достоверности интонаций. Как и в литературе, ставка делается на реалистичность и тонкий психологизм. Как и в литературе, яркий художественный дар преодолевает некоторую идейную заданность и слушается лишь самого себя.
О роли оркестра в опере стоит поговорить отдельно. Но отметим и здесь, как пользуются оркестровыми красками русские оперные композиторы.
У Глинки в «Руслане и Людмиле» злой карлик Черномор – роль без пения. Ни единой ноты не предусмотрено для голоса, но как ярко выписан персонаж чисто инструментальными средствами – знаменитый марш, причудливый, гротескный, одновременно смешной и жуткий (что-то такое мы еще услышим у Прокофьева… сто лет спустя).
«Рассвет на Москве-реке» – вступление к «Хованщине» Мусоргского – настоящая музыкальная живопись: синие краски сменяются золотыми и нежно-розовыми почти зримо, поток солнечных лучей почти осязаем…
Широко известный «Полет шмеля» вообще-то тоже интермедия из оперы: в «Сказке о царе Салтане» Римского-Корсакова Лебедь-птица превращает Гвидона в шмеля, чтобы тот мог невидимым отправиться в Тмутаракань и повидаться с отцом.
Яркая образность музыки нашла отклик у художников – над костюмами и декорациями работали Билибин и А. Васнецов, Коровин и Бенуа, Добужинский и Головин. Визуальное оформление спектаклей – отдельная страница в истории русского театра.
Немного особняком от всей этой компании стоит Чайковский. Он продолжает писать оперы и балеты на европейские, а не только русские сюжеты. Ни массовых народных сцен, ни эпического хора, ни декоративной сказочности... И в двух его самых известных операх, основанных на текстах Пушкина, фольклорные мотивы звучат отдаленно, преломленно, фрагментарно.
Чайковский – это про чувства. Иногда тихая домашняя задушевность, иногда доведенная до предела, бескомпромиссная искренность, распахнутость, обнаженность, почти нестерпимая, как слишком яркий свет, одновременно беззащитная и пугающая.
На ведущих театральных площадках мира можно встретить и Бориса Годунова, и князя Игоря, но по-настоящему там прописался Онегин: он стабильно входит в двадцатку самых популярных опер.
Подборка арий из русской оперы вот здесь.
Больше статей – по тегу #что такое опера
#живопись #опера #театр #классическая музыка #культура #искусство
