Глава 4. Андрей, извини, я вышла замуж.
Проводы прошли, и укатил Андрей в Мурманск отдавать долг Родине. Заступил на службу на какой-то военный корабль и иногда "писал письма мелким почерком" потому что в те годы еше не было интернета. Он надеялся, что его отправят на Черноморский флот, но не тут-то было: южан отправляли на север служить, а северян на юг. Были у них на корабле ребята и из Закавказья, и даже из Средней Азии - полный интернационал, олицетворяющий дружбу народов СССР.
Писал Андрей, что ребята в кубрике хорошие, и он со многими подружился. Была ли дедовщина на корабле? Может и была, но он не писал об этом. В любом случае он никогда за словом в карман не лез, а в случае чего мог и в морду дать к великой радости своего отца. Сам он никогда драку не затевал, но в обиду себя никому не давал.
- Андрюха в жизни не пропадет, - с гордостью говорил о нем Владимир Андреевич.
- Служить на флоте, конечно, престижно, да жаль, что мы его не будем видеть целых 3 года, - говорила Галина Борисовна.
- Галюся, нам с тобой еще Аньку и Кирюшку поднимать, так что скучать будет некогда.
- Да, Вова. Хоть бы этих разгильдяев в люди вывести.
- Слушай, мама, - сказал 13-летний Кирилл. - Я вчера Тамарку видел с каким-то хахалем.
- Кирилл, может, это ее родственник? - спросила Аня. - Ну, там, какой-нибудь двоюродный брат или троюродный.
- Дети, кто бы там ни был, вы Андрюшке не пишите об этом, а то он расстроится, - сказала Галина Борисовна.
Андрей закончил техникум весной, немного поработал, а осенью надел матросскую форму и бескозырку с надвисью "Северный флот". Прислал родителям фотку, и те поставили ее в рамку на столе. А потом показывали гостям и гордились - вот, мол, какой у нас бравый матрос, защитник Родины. Иногда штормило на корабле, но к счастью, он качку переносил нормально. Вскоре настала лютая зима, и он прислал фотку, на которй он в шинели. Писал Андрей, что температура доходила до -40, воцарилась полярная ночь, и в небе светились северные сияния.
И он вспомнил слова из какой-то песни в стиле "кантри" с пластинки, что отцу подарили на день рождения. Песня называлась "Я видел сияние", и Андрей понял только слова:
I saw the light, I saw the light,
No more the darkness, no more the night.
Нет, ночь всё-таки была, да не несколько часов, а месяца два. Скорей бы уже прошла эта холодная и мрачная зима, наводящая тоску в замкнутом пространстве матросского кубрика. Но одно его утешало, что он хоть немножко мир посмотрел, хотя бы в бинокль. Ведь когда корабль вышел на Гринвичский меридиан, матросы издали видели Великобританию. Но, конечно, советский корабль не заходил на британские острова. "Эх жаль, что мы не высадимся в Англии, а хотелось бы побывать за границей, - подумал Андрей. - Ну да ладно, хоть в бинокль довелось увидеть чужой берег. К тому же, я своими глазами увидел и полярную ночь, и северное сияние."
А Тамара продолжала ему писать как ни в чем не бывало. Она в это время работала в садике и поступила на заочку в пединститут. При этом не отказывала себе в удовольствии с кем-то знакомится. Мол, Андрюха подождет, никуда не денется - тем более с корабля. Ситуация была прямо как в одной из песен конца 80х:
Развеет ветер над границей серый дым,
Девчонка та гулять идет уже с другим.
И так далее в том же духе. Мол, кому какое дело, она монашеских обетов не давала. Галина Борисовна и Владимир Андреевич неоднократно ее видели с другим, но молчали. И вот в один прекрасный день Андрей получил письмо, в котором было написано: "Прости, Андрюша, я вышла замуж. Больше не пиши."
Это был удар ниже пояса. Как так?! За что? Он очень любил Тамару и думал, что они поженятся после того как он вернется со службы. Как она могла променять его на другого? При нем она бы ни в чем не нуждалась - он бы вернулся на работу и продолжал бы получать хорошую зарплату. Как это больно - осознавать, что тобой пренебрегли, попользовались и выкинули за ненадобностью. Теперь он понимал ту девушку, которая бросилась на рельсы и про которую рассказывали в железнодорожном техникуме, что мол, в этой профессии возможны какие угодно издержки. Эх, так бы и сиганул за борт корабля... Но нет! Он еще не сошел с ума чтобы такое вытворять. Время - лучший доктор, надо просто пережить всё это. Он вышел на палубу подышать морским воздухом и подумать обо всём.
- Сидоренко, ты чего нос повесил? - спросил мимо проходящий командир.
- Да так, неприятности. Не обращайте внимания.
- Девка, что ли, променяла тебя на другого?
- Откуда вы знаете?
- Что ты, первый что ли, кого девушки бросают? Я их вычисляю по взглядам. Был у меня в подчинении один дурачок, что бросился за борт прямо в ледяную воду. Не спасли. А родителям какое горе было когда цинковый гроб получили...
- Да что вы! Что я, ненормальный, что ли? Я это переживу. Давайте-ка я лучше подежурю сегодня, хоть сейчас не моя смена.
- Вот за это хвалю! Ты у меня молоток. А освободишься со службы - найдешь себе другую принцессу. С твоей-то внешностью ты один не будешь. Ну а коль хочешь, я тебе дам какую-нибудь работу на сегодня, а отдыхать будешь в другой день.
Три года прошли, и вернулся Андрей домой "скорым дембельским поездом", как пелось в одной песне. Тамарка, которую бил муж, сбежала от него и хотела, было возобновить отношения с Андреем, но получила от ворот поворот.
- Я тебя не виню, - сказал он. - Но вместе мы не будем. Устраивай свою жизнь, я тебя отпускаю.
- Но Андрей! Прости меня, дуру такую, я не осознавала, что делала.