Всё прекрасно, даже это! Глава 20
21
– На, бестолочь, – Генриетта сунула ему в руки чашку с чаем. Сунула так энергично, что часть чая выплеснулась на одеяло, под которым он лежал.
– Макака, ты себе не много позволяешь?
Повозившись на своём новом спальном месте – на полу в Генриеттиной комнате, он глотнул из чашки. Горло противно болело.
– Ты себе это тоже позволяешь, – напомнила сестра. – Теперь твоя очередь.
– Ну я-то почти здоров. Завтра пойду в универ.
Два дня он пропустил. Не ходил ни на занятия, ни в «Прометей». Из «Прометея» его буквально выдавил Фомин со своей идеей супероптимизации и без того неплохой базы данных. Можно было напомнить ему, что лучшее – враг хорошего, но как раз эти два дня были очень нужны Игорю, чтобы привыкнуть к новой ситуации и понять, как оно будет. Пока что они существовали в расширенном составе относительно мирно. Когда он явился утром от Лео, мама даже извинилась – мол, испугалась за дочку и поэтому на него напала, а так-то он ничего плохого и не сделал. Извинившись, попросила пожить ещё немного – пока она разберётся с работой, амбулаторным лечением и прочими вопросами. Игорь сначала разозлился, услышав это «немного» – конечно, разве можно пригласить его просто пожить без уточнения сроков, подумаешь, он ей всего лишь родной сын, – но быстро успокоился. Он и сам не собирался здесь задерживаться. На этом установился зыбкий мир – Игорь перетащил компьютер в комнату Генриетты, устроил себе на полу постель и вроде как сидел с продолжающей вяло кашлять сестрой. На самом деле сестра занималась своими делами, он – своими. Наконец-то мог читать в интернете учебные статьи и не трястись, что чего-то не успеет. Мамы дома почти не бывало. Возможно, они ещё раз не поссорились только поэтому. Фомин сообщил Игорю, что в универе его допросила Ася и теперь она в курсе, что детей у Игоря нет. Асе надо было бы позвонить, но он не решился. Лучше они поговорят потом, при встрече…
– Проходи.
Дверь в комнату была приоткрыта, и со своего места Игорь увидел, что мама вернулась не одна. Какой-то весьма помятый дядька в зимней куртке вошёл в прихожую. Генриетта вскочила было, но дверь перед её носом мама тут же закрыла.
– Сиди, – сказал Игорь, – похоже, нам они официально не рады.
– Да я его знаю, – возмутилась Генриетта, – это Саша, мой отец.
– Ха-ха-ха, – на полу было неудобно, и Игорь всё-таки поднялся. – Я думал, твой отец – я.
– Ты не по правде, а он, может, и по правде. Хочешь, я его тебе в альбоме покажу?
– Не хочу.
В свидетельстве о рождении у Генриетты стоял прочерк, а отчество матушка записала своё же. Наверное, это очень утомительно – не знать, от кого ты родилась, и видеть папу во всех маминых знакомых. Игорь почувствовал, что настроение снова портится. Как-то странно всё это было, не так, как нужно и как положено. Словно у матери вообще нет мозгов. И когда у него появилось неодолимое желание отравить им вечер, он не стал себя останавливать. А почему нет? Где был этот хмырь все последние месяцы? Где он шлялся, пока они с Генриеттой выживали как могли? Даже если он малявке не отец, но ведь вроде как хороший мамин знакомый, вон как весело они смеются на кухне…
– Хочешь в интернет?
Конечно, Генриетта хотела, ей ведь это почти не позволялось.
– Я поставлю тебе игру, – сказал Игорь. – Играй и не высовывайся. Я вернусь.
Горло заболело сильнее, и в теле появился озноб. Кажется, он всё-таки заболевал, то ли простудившись под дождём, то ли заразившись от сестрицы. Тем более – можно всё. Первой тёплой шмоткой, попавшейся под руку среди его вещей, сваленных в кресле, оказался безумный свитер от Лео. Игорь натянул его и подмигнул сестре.
– Здорово, Шурик!
Матушка с её кавалером уставились на него одинаково удивлённо. Наверное, были уверены, что он останется в комнате и носа оттуда не покажет.
– Ты кто? – спросил Саша. На пальце у него Игорь увидел обручальное кольцо.
– Я кто? – уточнил он у мамы. Мало ли, легенды и мифы нынче в ходу.
– Это мой сын, Игорь.
– Сын так сын, – покладисто подтвердил он.
На столе эта парочка уж успела создать подобие праздничного ужина – с нарезкой из сыра и колбасы и даже бутылкой водки. Купить это сама матушка вряд ли могла, значит, Саша напрягся и вырвал клок из семейного бюджета. Как некрасиво. Бутылка была ещё закупорена, и Игорь взял её, чтобы открыть, а заодно достал с верхней полки кухонного шкафа три стопки. Они были пыльными – давно в квартире никто не бухал.
– Я не пью, мне нельзя, – сказала мама. – И ты…
– А я пью. Пью, курю, выражаюсь матом и вообще… – разлив водку на двоих, Игорь кивнул Саше, – наконец-то мы познакомились, давно мечтал. Вы мартышкин папа? Наша встреча снилась мне ночами.
И сквозь невнятное Сашино бормотание насчёт ошибки и мамин вопль – что ты несёшь? – продолжил:
– Да ладно, здесь все свои, чего кому-то стесняться. У меня вот секретов нет. Немного о себе. Родитель – адвокат, устал меня отмазывать, выгнал из города, проклял и всё такое. Так что теперь я буду жить с мамой. А вы точно не мартышкин отец? А то, насколько я знаю, алименты ей никто не платит, а это неправильно. Родитель – адвокат, и я в теме.
На кухне стало так тихо, что можно услышать звуки компьютерной игры из комнаты. Игорь взял бутылку и, не разливая, глотнул прямо из горла. Водка обожгла, еле хватило сил не закашляться.
– А вы где работаете?
– На заводе, – обрёл дар речи помятый тип.
– Хреново, – вздохнул Игорь. – Матери с её прицепом хотя бы менеджера среднего звена.
– Игорь, прекрати. Он же всё врёт! Он студент, хорошо учится, – начала матушка зачем-то оправдываться.
Игорь взял кусок колбасы и, сунув в рот, покивал.
– Ага, она всем так говорит. Так приличней. Солгал, что жизнь удалась, – и самому полегчало. Как спросят, чего я не в армии, – так и лепит про универ. Ты, Шурик, название уточни, она про МГУ загнёт. А в армию просто с судимостями не берут, даже с теми, что по малолетке. Сам подумай, вы сто лет знакомы, и ты даже не знаешь про меня. Ну кто студентов-отличников скрывает?
Сейчас его ложь выглядела куда правдоподобней, чем матушкина правда. Это было смешно. Если бы его спросили – а чего он, собственно, добивается, – Игорь бы не ответил. Наверное, он попытался играть по правилам той игры, в которую неожиданно попал. А правила представлялись простыми – ври, предавай, подставляй, испорть другому что получится – минимум вечер, максимум жизнь. Забавно, когда так живёт собственная мать.
– Игорь, тебе не стыдно? – спросила мама и потянулась, чтобы забрать у него бутылку. Отшатнувшись, он глотнул ещё. Водка была сейчас кстати. Как нужная склянка в компьютерном экшене. Плюс пять к энергии плюс десять к речи.
– Мне вообще не стыдно. А за что? Вы думали – завалитесь бухать и так далее, а нас с сеструхой запрёте в комнате? Ты что, обычно так и делаешь? Супер, повезло девке. Да папашка святой на твоём фоне, он, по крайней мере, не таскал домой левых баб на моих глазах. Так что, Шурик, расскажи мне, где ты был последние полгода? И реально ли ты считаешь, что теперь колбасой и дешёвой водкой ты всё это отсутствие… того… искупил?
Сложные формулировки давались уже не очень, пора было переходить к простым.
– Эмма, ты не волнуйся, – Саша, наконец, додумался, что без диалога не обойтись. – Тебе волноваться нельзя. Я пойду, увидимся в другой раз.
– Эй, стоп, пролетарий с завода, – возмутился Игорь, – а поиграть с чадом? Хоть бы апельсинов принёс больному ребёнку.
– Генриетта – не моя дочь, – повторил Саша. Можно подумать, это было сейчас важно.
– Не уходи, – принялась уговаривать его матушка, надеясь, что Игорь вот-вот заткнётся и отвалит спать. И они поговорят, посидят по-человечески.
Саша на это не реагировал, продолжая эвакуироваться в прихожую. Вцепился в свою куртку и потянул её с вешалки.
– Ну заткнусь и усну я вряд ли, – вздохнул Игорь и уцепился за куртку с другой стороны. – Но ты, Шурик, оставайся. Если женщина просит. Мы и втроём нормально посидим.
Они держали куртку с двух сторон, и даже стало интересно – а если её как следует дёрнуть, что-нибудь оторвётся? Насколько качественно прошита ткань?
– А что вы делаете? – Генриетта появилась на пороге. – Я есть хочу!
– А бери, – разрешил Игорь, – там колбасы завались.
И всё-таки дёрнул на себя.
– Оставайся!
Ничего не треснуло, только этот Саша попытался отпихнуть Игоря, отобрать куртку и смыться-таки. И может быть, даже не справился бы с задачей, не выглотай Игорь столько водки. Могла получиться драка, а вышла тупая возня. Саша, в кое-как натянутых ботинках и с курткой в руках, выскочил в подъезд, Игорь сел на пол в прихожей и засмеялся.
И тут маму прорвало. И он услышал всё, что вменялось ему в вину за двадцать лет. Начиная от факта рождения, без которого все бы прекрасно обошлись.
– Только попробуй тут остаться, – завершила она монолог. – Я вызову полицию, и тебя выгонят. Это ты понимаешь, сын адвоката?
Генриетта жевала колбасу в дверях кухни. Интересно, сколько подобных комедий она видела за свои шесть лет? Впрочем, даже она, их родимая матушка, вряд ли водила по двое мужиков разом, чтобы они могли устроить красивые алкогольные разборки. Скорее всего, ничего душераздирающего тут и не происходило. Обычная жизнь семьи, где есть мать, дочь и периодически меняющиеся любовники матери. Просто все они оказались некачественными и в нужный момент подвели…
– Я всё понимаю, – сказал он, – мы не уживёмся. Можно было догадаться и пораньше. Собраться дашь?
– Разумеется.
– Завтра. Сейчас я уйду к Фомину. А завтра заберу вещи и оставлю тебе ключ. Больше мы не увидимся.
Генриетта перестала жевать.
– И со мной?
– С тобой увидимся.
Он пока не знал, правда ли это. Но враньё в этой квартире выглядело куда органичней истины…