Однажды Домино возвращался домой с добычей. Навстречу ему из
норы высунулись пять черных носиков, и пять пар глазенок, блестящих, как
бисер, уставились на него. Вдруг невдалеке раздался громкий собачий лай,
и Домино в тревоге вскочил на пень, чтобы лучше прислушаться. Сомнения
не было: это был тот самый жуткий лай, голос его давнишнего врага.
Нельзя было подпустить его к дорогому гнездышку, и, подавив страх в
своем сердце. Домино отважно устремился навстречу собаке, между тем
как мать увела малюток в нору.
Гекла тотчас же пустилась за Домино, но теперь она тоже была в
полном расцвете сил, и уходить от погони стало труднее. На мгновение
собака остановилась, почуяв след Белогрудки, но Домино смело показался
из-за кустов, вызывающе залаял и снова увлек преследователя за собой.
Лис и собака были молоды и сильны. Целый час гонка продолжалась без
устали. Наконец Домино надоело бегать, и он попытался отделаться от
собаки, как бывало прежде. Однако теперь это оказалось не так легко:
Гекла за это время научилась многому и стала опытной гончей. И первая и
вторая уловка не удалась. Тогда Домино вспомнил об узком карнизе вокруг
скалистого обрыва, там, где Шобан выходит из гор, и помчался туда,
увлекая за собой своего неумолимого врага.
Неизвестно, было ли это случайностью или обдуманным планом, но
только оба неслись прямо к обрыву. Все ближе и ближе. Уже черная
пышная лисья шубка замелькала по берегу реки. Домино начал замедлять
бег. Гекла напрягла все свои силы и, тяжело дыша всей грудью, стала
нагонять лиса.
Так они достигли наконец широкой тропинки, Домино пошел еще
тише, а черная собака, уже видя свою жертву совсем близко, удвоила свои
усилия. Казалось, вот-вот она настигнет лиса.
Между тем тропинка становилась все уже и уже. Собака наседала. Она
была уверена в своей победе: еще один скачок - и усталый лис будет у нее в
зубах… Но хитрый зверь уже помчался стрелой по узкому карнизу вдоль
скалы. И Гекла, широкогрудая, коренастая, бросившись за ним, ударилась
боком о скалу и кувырком полетела по каменистой круче - все вниз, вниз,
вниз, пока наконец, избитая и окровавленная, не скатилась в ледяную воду
реки.
А сверху этот полет спокойно наблюдал черный лис.
В этом узком месте Шобан и летом течет со страшной быстротой,
весной же он превращается в клокочущую стремнину. Самая сильная
собака устрашилась бы прыжка в такую пучину, и бедная Гекла, жестоко
израненная, выбивалась из сил, борясь за свою жизнь. Бурный поток с
диким воем нес ее целых две мили, подкидывая, перевертывая, швыряя об
острые камни и крутя в водоворотах, пока наконец, как бы с презрением, не
выбросил несчастное, искалеченное животное на песчаную отмель. Лишь
на другой день Гекла кое-как доплелась домой и уже ни в эту весну, ни в
это лето не могла снова приняться за охоту.
А пять черных носишек и пять пар блестящих, как бисер, глазенок на
пушистых невинных мордашках продолжали каждый день спокойно
появляться у входа в нору.
Их отец оказался хорошим защитником, и осиновая ложбина, где
находился их дом, стала долиной мира.