Еще несколько лет тому назад этой организации было присвоено название «иностранного агента», поскольку эта организация получает материальную, финансовую помощь из-за рубежа, что само по себе, на мой взгляд, никак не является причиной назвать любую организацию «иностранным агентом».
«Иностранный агент» – это понятие существует, в частности, в Соединенных Штатах. Это организация (обычно не человек, отдельно взятый, а организация), которая представляет интересы другой страны. То есть это лоббисты, которые добиваются в тех или иных интересах, пытаясь повлиять на решение Сената в Америке, на Палату представителей, на средства массовой информации. Потом они не скрывают, что они являются лоббистами той или иной страны. И это, в общем, нормально.
У нас идет так, что если организация получает финансовую поддержку из-за рубежа и занимается политикой, то она является иноагентом.
Тут требуется некоторое уточнение. Вопрос в том, какой политикой занимаются. Вот, в частности, обвиняют «Мемориал» в том, что «Мемориал» агитировал за то, чтобы не голосовать за поправки в Конституцию. Вы помните, что летом 2020 года проходил референдум; не знаю, голосовали вы или нет, как голосовали. Я голосовал против поправок, не скрываю этого совершенно. И вот это, мол, они занимаются политикой, и поэтому, в частности они иноагенты.
Я ставлю вопрос так: ну а если бы «Мемориал» агитировал за то, чтобы голосовать за поправки, что бы вы тогда сказали? Да ничего бы не сказали. То есть вопрос не в том, что они занимаются политикой, а в том, какой политикой они занимаются. Нравится или не нравится.
Так вот «Мемориал» – это организация, которая сделала для России совершенно – на мой взгляд, конечно – важную работу, не дает забывать о страшных годах, которые были в Советском Союзе, не дает забывать о репрессиях, о расстрелянных невинных людях, эту тему поддерживает и активно выступает, когда происходят, с точки зрения «Мемориала», несправедливые аресты, несправедливые суды. Такая организация, на мой взгляд, нужна.
Какое будет принято решение? Обратились в Верховный суд. Верховный суд должен был принять решение 25 числа, но он отложил, аргументируя тем, что еще нет достаточных доказательств. Но это все-таки, как мне кажется, показатель некоторого завинчивания гаек в области прав человека, свободы слова, свободы печати, и это очень опасно.
Я сейчас занят фильмом, который мы снимаем, я и мои товарищи, по России. Как вы знаете, что мы снимаем всякие разные фильмы-путешествия, и тут мы все-таки решили снимать фильм о России, называется «В поисках русского характера». Это пока рабочее название. Мы решили сделать таким образом: поехать в восемь разных городов, чтобы были города малые, чтобы были города средние, чтобы были и города большие и чтобы это было на Волге. Все-таки Волга исконно посконно русская река.
И вот мы поплыли по Волге сначала снизу вверх, останавливались в этих городах, где, конечно, было уже многое подготовлено, уже было понятно, с какими людьми мы будем разговаривать. Это не официальные лица, это абсолютно рядовые учителя, врачи, малый бизнес, вот такие вот люди. Это было в июле, а потом в октябре уже на машинах сверху вниз снова эти восемь городов, чтобы набрать еще материал.
И что мне было любопытно, что я констатировал без особого удовольствия – то, что вопросы, которые я сейчас поднимаю – это вопросы, связанные со свободой слова, со свободой печати, с информированием, – людей не очень волнуют. Людей волнуют гораздо больше, я бы сказал так, карманные вопросы. Инфляция, недостаток, нехватка денег. Состояние домов, в которых они живут, сколько стоит ЖКХ. Что в школах происходит, какое образование детям. Я это понимаю прекрасно. То есть очень такие конкретные вещи, которые относятся к каждодневной жизни.
Но вот те вещи, о которых я сказал выше, в значительно меньшей степени. Я могу понять, почему, конечно, но убежден, что эти самые вещи не менее важные. А может быть в какой-то степени и более важные. Но, к сожалению, общий настрой говорит о том, что это не очень волнует.