- Ларка, куда ты вечно бежишь? Оставайся! Масленицу справим! Глянь, блинов сколько напекли!
"Куда бежишь! На кудыкину гору, убегаю от себя и от того, что меня ждет дома!" - хотелось крикнуть Ларисе, но она в который раз сдержалась и уже совсем была готова соврать про заболевшую кошку (которой у нее, конечно же, не было), как вдруг увидела, что новенький лаборант - Саша, вроде бы его звали, стоит и пристально смотрит на нее, Ларису, да еще улыбается так ласково и приветливо, словно знает ее миллион лет и один месяц (так Ларисе хотелось думать, Саша этот всем так улыбался). А и вправду, почему бы не остаться? И Саша этот ничего, настоящий он. И блинов хочется, а дома-то шаром покати, Лариса готовить не умела и не любила, как и всегда, собиралась перекусить набегу, лишь бы поменьше находится дома, не слышать орущий телевизор и не видеть ее, старушонку, словно приклеенную к стулу, внимательно следящую за перипетиями судеб картонных героев, говорящих ненастоящие слова ненастоящими губами.
- Сюда садись! - девчонки (некоторым уж и по полвека, но все равно девчонки), почувствовав Ларисину неуверенность, подтолкнули Ларису к стулу. - Давай, пробуй, потом скажешь, чей блин слаще!
- Сказала тоже! Слаще! Мои-то с селедочкой и семужкой, бери, Ларочка, мои бери сначала!
Лариса сначала робко (словно не этот нахальный Саша, ишь, пялится, глаз не сводит, а она сама только пришла работать в их лабораторию) положила на тарелку один блинчик и чуть не расплакалась. Тяжело, как тяжело одной, без тепла, без ласкового слова, без маминой теплой руки на плече. Права была мама, нельзя отрываться от своих корней! Понесло Ларису на другой край страны, захотелось ей самостоятельности! Ах, мама, мама, как же плохо без тебя! И без папы плохо, и без тети. Как Ларке только в голову такое пришло! Взять и уехать! Надоел, видите ли, родной край, приключений захотелось! Вот, получай, хлебай полной ложкой свои приключения! Можно, конечно, пожаловаться, родители тут же скажут возвращаться, но гордость не давала признать ошибку. Да и с квартирой родители помогли, получается, они-то в Лару верят? Верят, что у нее все получится? А она возьмет и разочарует их? Нет уж! Она сильная, со всем справится!
Лариса задумалась, в тарелку уставилась, словно ответы в ней искала, но блины ела с аппетитом и удовольствием.
- Не знаю, чей вкуснее, не распробовала, - так и сказала девчонкам, а они только расхохотались, обрадовались, что Лариска оттаяла. Думали ведь, что загордилась. Из общежития съехала, отдельную квартиру купила, вот и зазналась. Глупо думали, конечно, сами в эту версию не верили, но ведь надо было хоть как-то объяснить внезапную перемену в легкой и светлой Ларисиной душе?
- Ларка, смотри, как Сашка тебя глазами ест! Ишь, раззявил роток на завидную невесту! Наглец!
- Почему наглец? Хороший он.
- Ты смотри глаз на него не клади, зачем тебе такой? Зарплаты только на лапшу и хватает, живет с родителями, перспективы туманные, а ты вон какая красавица, с образованием и квартирой!
- Зря ты так! Он настоящий!
- Ха, настоящий, а остальные какие, поддельные, что ль?
Словами Лариса не могла объяснить, почему и как она делила всех людей на настоящих и ненастоящих. Не было у нее внятных, понятных всем критериев. Посмотрит, вроде бы человек хороший, умный, слова добрые говорит, а Лариса послушает такого и вдруг понимает, с этим в разведку нельзя и в ЗАГС нельзя, даже в отпуск нельзя. Ненастоящий, предаст, скрывает лживую сущность за правильными словами. А вот Саша, новенький который, - настоящий, хоть и говорит мало, и смотрит на всех одинаково доверчиво и ласково, кто-то даже сказал, подлизывается к их дружному коллективу, своим казаться хочет, да только Лариса чувствовала, что это все не от притворства, от души. То ли Саша такой наивный, что людей не знает, то ли просто не хочет он этого знать. Как ребенок, ладошками глаза закрывает и твердит про себя: "Не вижу, значит, и нет на свете подлости людской!" Ларисина мама сказала бы, что тяжело такому жить будет, Лариса и сама такой когда-то была, но обжигалась часто, устала душу лечить и решила стать жесткой и скрытной. Может быть и неправильно, зато легче, сердце рвать не надо, оно ведь у каждого одно. Второе, подменное, не положено.
Так Лариса задумалась, что не заметила, как еще пару блинов, уже с вареньем умяла, и так ей хорошо стало, так спокойно, что она, уже не стесняясь, разревелась от нежданного счастья.
- Ты что, Ларочка? Заболела? Дома беда? - девчонки всполошились, а Лариса почему-то на Сашу снова посмотрела, увидела, как у него лицо посуровело и тут же расстроилась.
"Подумает, что я истеричка. Разнюнилась, вот я дура!"
- Все хорошо, девочки, так, бабушку вспомнила, - соврала Лариса и засобиралась домой.
- Ларка, ты в воскресенье на площадь приходи. Ярмарка будет, чучело жечь будем, блины еще, конкурсы разные. Приходи, песни попоем, повеселимся!
- Приду, обязательно приду, - снова соврала Лариса, но скажи им правду, начнут уговаривать, зудеть, потом всполошатся и снова спросят, почему она в гости не зовет, новоселье не справляет, живет-то уже в новой квартире с полгода! Лариса быстро оделась и выбежала из лаборатории, а ну как еще этот Саша провожать надумает!
Ах, если бы надумал! Чувствовала Лара, что ему она может пожаловаться и открыть свою самую страшную и непонятную ей самой тайну.
©Оксана Нарейко
