Первый этап горбачёвских преобразований, пришедшихся на 1985 – 1986 годы и получивших общее название «ускорение социального и экономического развития», потерпел полное фиаско. Итоговую цифру, результат двухлетнего хозяйствования команды «реформаторов», назвал на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС министр финансов СССР Б.И. Гостев: дефицит государственного бюджета на этот год составил уже 80 миллиардов рублей.
На положение дел несомненное влияние оказало резкое снижение мировых цен на нефть, причиной которого стал прямой сговор администрации США с арабскими шейхами, направленный на снижение валютной выручки СССР от продажи энергоносителей, и чернобыльская катастрофа, потребовавшая значительных трат для ликвидации её последствий. Но были и субъективные факторы, в частности бездумное проведение антиалкогольной кампании, негативные последствия которой намного превзошли «плюсы». При всём при этом, по оценке западных аналитиков, Советский Союз оставался второй по величине экономикой мира до 1988 года, когда номинальный ВВП Японии стал вторым по величине в мире.
Данное утверждение специалистов плохо согласовывается как с навязанным советским людям представлением о «застое», якобы поразившем советскую экономику в брежневские времена, так и необходимостью проведения кардинальных реформ в ней, на которые Леонид Ильич будто бы не решился, а его преемники в силу краткости сроков пребывания у власти замахнуться не успели.
Зато смело и решительно взялась за дело горбачёвская команда. Был создан миф о «перестройке» – как революции, начатой просвещёнными руководителями сверху и проводимой при самой широкой поддержке масс «снизу». Громко дудела пресса, пестрели плакаты в её поддержку, телевизионный «Прожектор перестройки» высвечивал ход перемен.
Впервые о «перестройке», как новом явлении в жизни советского общества и неизбежном курсе в его развитии, было заявлено на том самом январском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС, на котором прозвучал упомянутый «звоночек» от главы Минфина о нарастании действительно кризисных явлений в экономике страны. Предупреждениям финансиста не вняв, этот партийный форум и выдвинул «задачи коренной перестройки управления экономикой», сопряжённые с «проведением масштабных реформ во всех сферах жизни советского общества», в итоге приведшие к гибели государства. Что под всем этим на самом деле подразумевается, толком не разъяснялось: и год спустя, на XIX партийной конференции, проходившей в Москве с 28 июня по 1 июля 1988 года, которая, по словам М.С. Горбачёва, «стала поворотным моментом, после которого перестройка стала приобретать необратимый характер», цель и смысл её оставались туманными. Припёртый прямым вопросом на улице, где он любил порой «общаться с народом», Михаил Сергеевич ответил: «Каждый должен работать на своём рабочем месте с полной отдачей, вот и вся перестройка». А с трибуны упомянутой партконференции выступил писатель-фронтовик Юрий Бондарев, который сравнил «перестройку» с самолётом, который поднялся в воздух, не зная места своей будущей посадки. Вторя ему, известный экономист академик Л.И. Абалкин сказал, что стране нужны не политические, а структурные изменения в экономике. Но и его выступление прошло даром.
Увы, ошибались тогда и прославленный литератор, и маститый учёный. Изменения происходили: и в экономике, в том числе структурные, и во всех областях жизни общества. А «экипаж самолёта» вполне представлял себе, куда держит курс и где место его посадки – вернее сказать, крушения. На пленуме, состоявшемся по традиции после XXVII съезда КПСС (25 февраля – 6 марта 1986 года), избравшего М.С. Горбачёва Генеральным секретарём, в члены ЦК ему удалось протянуть В.А. Медведева и А.Н. Яковлева – двух самых ярых своих сторонников, сыгравших, по мнению ряда современных историков, самую пагубную роль в разрушении СССР. С этого момента началась и продолжалась вплоть до конца его руководства партией и страной перманентная кадровая революция.
В самом её начале были устранены самые «опасные» соперники Горбачёва: секретарь ЦК КПСС Г.В. Романов – реальный претендент на пост «генерального», толковый руководитель и аскет; а также Г.А. Алиев и Д.А. Кунаев, имевшие большой политический вес в Политбюро ЦК КПСС. Далее «ушли» более десяти союзных министров, в том числе создателя ядерного щита страны Е.П. Славского, заодно и академика А.П. Александрова, ковавшего наш «ядерный меч». Зато из горьковской ссылки возвратили в Москву А.Д. Сахарова, «узника совести», чей вклад в разрушение СССР впоследствии оказался куда больше его академических заслуг.
В случае избрания Генеральным секретарём ЦК КПСС Г.В. Романова история СССР могла бы пойти по другому пути. Неугодных «убирали» как поодиночке, так и группами. К примеру, на апрельском (1989 г.) Пленуме ЦК КПСС склонили к сложению полномочий сразу более 120 человек: 74 членов ЦК, 24 кандидатов в члены ЦК, 12 членов Центральной ревизионной комиссии и других высших руководителей, включая чуть раньше «уволенного по собственному желанию» юридического главу государства А.А. Громыко, который в своё время рекомендовал Горбачёва на пост генсека.
Достаточно часто смещению с должности предшествовала и грязная кампания очернения неугодного, как это было, к примеру, с Романовым: его обвинили в пользовании на свадьбе дочери царского сервиза из Эрмитажа (кстати, это не нашло подтверждения – свадьба дочки действительно была, но весьма скромная, присутствовали на ней всего 15 гостей, а сам Романов в силу занятости опоздал…). Ставилось в вину даже ношение им «дискредитированной» фамилии. Проделывать такие трюки было крайне легко, ведь первой значительной акцией Яковлева, ещё до избрания его секретарём ЦК, в должности завотделом пропаганды стала концентрация в своих руках управления всей центральной прессой: редакторами «Коммуниста», «Известий», «Нового мира», «Звезды», «Огонька» и других стали его люди Иван Фролов, Иван Лаптев, Сергей Залыгин, Григорий Бакланов, Виталий Коротич. Редакторов других – «Юности», «Комсомольской правды», «АиФ» и прочих он попросту перевербовал. Ни о какой «свободе слова» не было и речи, все информационные кампании инспирировались исключительно из яковлевского агитпропа.
Подконтрольные СМИ шельмовали всю советскую историю и создавали дымовую завесу, за которой разрушала страну горбачёвская команда. Ухудшение уровня жизни, которое становилось всё явственнее, объяснялось исключительно действиями «сталинистов» (вроде Нины Андреевой), «ретроградов» и прочих «врагов перестройки». На деле разрушение экономики продолжилось принятием в августе-ноябре 1986 года Совмином СССР ряда постановлений, в которых была снята впервые с нэповских времён государственная монополия на внешнюю торговлю. Право торговать с заграницей получили 20 союзных министерств и 60 крупных предприятий. Импортных товаров на прилавках от этого почти не прибавилось, зато прежде положительное сальдо внешнеторгового баланса очень скоро сменилось на отрицательное. Убытки к 1990 году составили 12 миллиардов рублей. Стал расти внешний долг СССР, достигнув в конце концов отметки 110 миллиардов долларов. На его обслуживание приходилось тратить огромные суммы, о возврате кредитов не было и речи.
При этом список участников ВЭД (внешнеэкономической деятельности) постоянно расширялся, достигнув любимого детища Горбачёва – кооперативов. Возникли они впервые в 1986 году на основе закона об индивидуальной трудовой деятельности, легализовавшего данную форму организации «в некоторых сферах производства». Предполагалось, что принятые в дополнение к нему законы «О создании кооперативов» (февраль 1987 г.) и «О кооперации» (май 1988-го) создадут дополнительный сектор экономики, дадут рост товаров и услуг. На деле оказалось, что в 1990 году из 210 тысяч кооперативов 85 процентов действовали при существующих госпредприятиях, получая сырьё, материалы, а зачастую и готовые изделия по твёрдым государственным ценам, а реализуя по договорным, втридорога. «Шагом к рынку», созданию многоукладной (то есть антисоциалистической) экономики, стало урезание функций Госснаба СССР и переход к так называемой оптовой торговле. Директивное планирование заменялось индикативным (рекомендательным). Вводился госзаказ (как в оборонной промышленности); продукцию, выпущенную сверх задания, разрешалось реализовывать по договорным ценам. Шёл переход предприятий на хозрасчёт и самофинансирование. «А как быть планово-убыточными, выпускавшим дешёвую, но необходимую продукцию?» – возникает вопрос. Ответ прост: или банкротство, или взвинчивание цен.
Мощным инструментом разрушения промышленности стал Закон СССР «О государственном предприятии (объединении)», принятый ещё 30 июня 1987 года. В нём перераспределялись полномочия между министерствами и подведомственными им субъектами в пользу последних. Трудовым коллективам государственных (!) предприятий предоставлялось право выбирать директоров, регулировать оплату труда и т. п. Снятие нормативов на заработную плату толкало руководителей на популистские решения, нимало не заботясь о производительности и номенклатуре выпускаемых товаров. По убийственности, как отмечают исследователи, этот закон был равен знаменитому приказу № 1 марта 1917 года, ликвидировавшему единоначалие в русской армии, а затем и её саму. Тем же способом теперь уничтожалась промышленность Союза ССР.
Причиной гибели очень многих предприятий стало разрушение СССР. Что касается ВПК (военно-промышленного комплекса, основы советской экономики), то ему был нанесён смертельный удар постоянным снижением госзаказа. Выход виделся в конверсии, переводе предприятий «оборонки» на выпуск товаров народного потребления. Но на создание конверсионных программ «перестройщики» так никогда и не сподобились. «Прорабы перестройки» немало постарались и на разрыве традиционных производственных связей: предприятиям, находящимся в разных союзных республиках, предложено было общаться напрямую, минуя союзный центр. В итоге возникла неразбериха во всём: снабжении сырьём, материалами, комплектующими, сбыте готовой продукции. А чехарда в отчётности в стоимостном и натуральном выражении привела к вымыванию в первую очередь дешёвых товаров: детского и молодёжного ассортимента, повседневного спроса – мыла, зубного порошка, муки, макарон, сигарет… Осенью 1989 года академик Л.И. Абалкин, ставший на то время уже заместителем Председателя Совета Министров СССР, бил во все колокола: экономическое положение страны стремительно ухудшается. Но безрезультатно. Почему?
Руководство страны, уже почти до стерильности зачищенное от возможных противников в своих рядах, занималось главным своим делом – уничтожением советского политического строя (путём «реформирования», естественно). Уже на XIX партконференции внимание было сосредоточено именно на «коренной реформе политической системы страны». В канун её проведения Горбачёв в три приёма («чтобы создать доверительную и непринуждённую атмосферу») встретился со всеми секретарями ЦК, крайкомов и обкомов партии (достаточно обновлённого, соглашательского состава). Здесь им впервые была поставлена под сомнение правомочность существования 6-й статьи Конституции (о руководящей и направляющей роли КПСС). Его взгляды были в значительной мере разделены лизоблюдами, и апрельский (1989 г.) Пленум ЦК КПСС принял ряд решений по разграничению функций партийных комитетов и Советов народных депутатов. Так произошло самоотречение партии от власти. Будучи опытным аппаратчиком, Горбачёв прекрасно сознавал, что, разделяя этих «сиамских близнецов» – партию и государство, он ставит их обоих на край гибели. Так и случилось: в марте 1990 года на III Внеочередном съезде народных депутатов конституционное положение о руководящей роли КПСС было упразднено. Советы, которым передавалась якобы вся полнота власти, оказались предсказуемо несостоятельными. Побарахтавшись полтора года в безвременьи, не имея ни руководящего руля, ни экономических ветрил, Советский Союз прекратил своё существование 26 декабря 1991 года. Благодаря «перестройке», ставшей для него поистине смертным приговором.