В сентябре 1915 года произошло неслыханное событие. Солдаты и офицеры 105-го Оренбургского полка 31-го армейского корпуса просили Императора Николая II наградить военным орденом Святого Георгия IV степени простую полковую медсестру Римму Иванову. Крестовую медсестру, то есть относящуюся к международному медицинскому ордену Красного креста, нейтральному к боевым действиям.
— Разве такое возможно? — спросил Николай II у военного министра Алексея Андреевича Поливанова.
— Никак нет, Ваше Величество, — отвечал министр, — статут ордена подобного не позволяет. Сие награждение дозволено лишь офицерского состава. Медицинская сестра есть персонал низший, к армии отношения не имеющий, и к награждению таким орденом не допускается.
— Но мне пишут, что подвиг ее был необычайным.
— Медсестра Иванова уже была ранее награждена за подвиги на поле брани. Дважды, солдатским крестом и георгиевской медалью.В первом случае она вынесла под огнем прапорщика Гаврилова. Во втором случае, при схожих обстоятельствах, вынесла под огнем прапорщика Соколова, а допрежь восстановила под огнем линию связи, когда все телефонисты оказались uзpaнeнными. Позволю предположить, что будет уместно наградить ее еще одной медалью, но никак не орденом.
— Генерал, а вам когда-нибудь доводилось поднимать стрелковую роту в атаку?
— Так точно, Ваше величество, в турецкую, еще подпоручиком. Награжден 4-й степенью Анненского креста и Станиславом 3-й степени с мечами и бантами. Если быть откровенным, то меня свалило пулей еще на нашем бруствере.
— За что же вы получили эти ордена?
— За беспримерную храбрость и paнeнue.
— То есть за храбрый порыв, окончившийся для вас неудачно...
9 сентября 1915 года, на позициях под белорусской деревней Мокрая Дуброва, яростным огнем противника выбило прапорщика и поручика, последних офицеров 10-й роты к тому времени. Немцы же поднялись в штыковую атаку.
Русские солдаты растерялись и попятились назад. Еще немного и стрелковые позиции будут оставлены. И были бы оставлены, если бы не девушка в белом платке с красным крестом, перевязывающая paнeныx.
— Куда же вы, братцы? Не бросайте своих paнeныx товарищей! Не сметь! — крикнула она, увидев уползающих стрелков, спешно оставляющих ротные окопы с paнeнымu.
— Бегите, сестрица! — закричали в ответ стрелки. — Не видите разве, немец прет!
— А ну назад! В атаку! За мной, ребята!
Солдаты были поражены храбростью простой русской девушки. Они развернулись и бросились за ней. Штыковые цепи германцев, под напором людской лавины, были смяты, завязалась рукопашная.
Ломались штыки, дробились приклады. В толпе дерущихся мелькала девушка в белом сестринском одеянии... Вскоре немцы побежали, бросая по пути винтовки и ранцы. Русские, на гребне волны атаки, ворвались в германские окопы и уже сражались там, а девушка...
— Подготовьте Указ, я подпишу, — сказал Император помощнику, и добавил: — в виде исключения. Видит Бог, оно того стоит.
Из телеграммы командира 31-го армейского корпуса генерал-адъютанта Мищенко — ставропольскому губернатору Янушевичу:
Государь Император 17 сентября соизволил почтить память пoкoйнoй сестры милосердия Риммы Михайловны Ивановой орденом Святого Георгия 4-й степени.
Сестра Иванова, невзирая на уговоры полкового врача, офицеров и солдат, всегда перевязывала paнeныx на передовой линии под cтpaшным oгнём, а 9 сентября, когда были yбuты оба офицера 10-й роты 105-го Оренбургского полка, собрала к себе солдат и, бросившись вперед вместе с ними, взяла неприятельские окопы.
(...) Корпус с глубоким огорчением и coбoлeзнoвaнueм свидетельствует уважение семье пoкoйнoй, вырастившей героиню — сестру милосердия.
О чём прошу сообщить родителям и родным, жительствующим на ул. Лермонтовской, 28.