После перенесенного кошмара Юля восстанавливалась медленно. В памяти всплывали отдельные мутные обрывки воспоминаний. Бабушка, её оладушки по утрам, лекция и подружка-хохотушка. Но память напрочь заблокировала всё, что было связано с нападением.
Юля полюбила новый дом, потому что старый почти не помнила, а Настасья напоминала ей покойную мать, которую она помнила очень смутно, её родители погибли в автомобильной аварии. Юле очень хотелось прижаться к Настасье и просто посидеть, но она стеснялась. Та заходила в гости по несколько раз в день, приносила продукты и вкусненькое, пила чай и шушукалась с бабушкой, иногда они смеялись, как девчонки, и Юле было даже немного завидно.
Однажды, когда бабушке приспичило передвинуть тяжелый шкаф, Настасья привела с собой серьезного дядьку – Петра Васильевича. Тот с легкостью отодвинул шкаф, приколотил расхристанную дверцу, погладил мимоходом кота Басю и сел пил чай.
Юля вовсю глазела на него. Он был так похож на отца, такой, как она запомнила – высокий, широкоплечий, с красивой доброй улыбкой. Он так смешно пил чай, вытягивая губы трубочкой, шумно втягивая и причмокивая от удовольствия.
Петр Васильевич живо интересовался тем, как Юля проводит свой день и впервые после больницы Юля раскраснелась от оказанного ей внимания и с жаром рассказывала про кота Басю и его проделки, про узоры на морозных окошках и красную гераньку, что внезапно расцвела посередине зимы. Рядом с этим мужчиной Юле было хорошо, тепло уютно. Хотелось говорить и говорить.
После ухода гостей Юля прилегла отдохнуть, после удара по голове она быстро уставала и только небольшой сон был способен восстановить её силы. Юля спала, и снились ей теплые солнечные сны, в которых она, взяв за руку мужчину, одновременно похожего на папу и Петра Васильевича, идет по цветущему лугу, а впереди в солнечных лучах стоит мама и приветливо машет им рукой.
Петр молча лежал на диване в доме своей тещи, Настасьи. Вчерашняя встреча с Юлей всколыхнула в нем, казалось бы, забытые уже эмоции, сердце екало и становилось жарко только от мысли об этой тоненькой, бледненькой, с остриженной головой, девочке.
Не то чтобы он не любил свою жену Ирину, любил, но как-то рутинно, без искорки, по привычке. В гонке за «лучшей жизнью» потерялись эмоции. Ирина не работала, занималась детьми и часами сидела в интернете, обсуждая с виртуальными подружками надуманные проблемы. Раньше Ирина интересовалась (или делала вид, что ей было интересно) делами Петра, но чем дольше они жили, тем все меньше становилось интереса друг к другу.
Юлю хотелось защищать, заботиться о ней, жалеть и лелеять. Петр решительно встал с дивана. В доме он был один. Настасья и Матвей на работе, жена и дети в гостях. Оделся, завел машину и съездил до сельского магазина, где долго и придирчиво выбирал продукты, крутил в руках солнечные апельсины и краснобокие яблоки, выбирал гостинчик для Юли.
Ему обрадовались. Юля смущенно покраснела и запротестовала, когда он начал выкладывать из пакетов конфеты, фрукты, колбасу, сыр. Татьяна Викторовна, бабушка Юли, даже немного всплакнула от избытка чувств. Гостя посадили пить чай, а после он пригласил Юлю немного прогуляться вокруг дома, недалеко, помня, что Юля еще слаба после болезни.
Вернувшись домой, Настасья уже знала, что зять был в магазине, а что делать с этой информацией, понятия не имела.
Прошла неделя как уехали зять с дочерью домой. Настасья так и не сказала ничего дочери о том, что Петр обихаживает Юлю, решила, пусть будет так, как будет. А вот с Юлей надо поговорить.
Набравшись смелости и улучив момент, когда Татьяна Викторовна ушла в магазин, Настасья посадила Юлю перед собой и начала разговор. Говорила спокойно и была очень рада, когда Юля очень удивилась домыслам Настасьи. «Он же напоминает мне отца, Настасья Ивановна, – сказала Юля и продолжила, – мы просто погуляли и поговорили». Настасья облегченно выдохнула, досужие деревенские кумушки из магазина напридумывали того, чего нет.
Жить в селе непросто, развлечений никаких, любое событие тут же становится достоянием многих. Сплетни рождаются из ничего, обрастают подробностями, новыми поворотами. И вот уже человек, глядя в твои глаза, честно утверждает, что сам лично видел, участвовал, слышал.
После приезда в столовую Тамары, жены Матвея, не раз говорили Настасье, чтобы она была поаккуратнее с ним, мол старая любовь не ржавеет.
В душе Настасья переживала, Матвей опять уехал к матери. Она приболела и попросила сына приехать. Последнее время мать часто вызывала сына к себе, каждый раз, уезжая, он не звал Настасью с собой, уезжал один. Правда звонил исправно, расспрашивал, как прошел день, говорил, что скучает.
Вечером, когда Настасья смотрела любимую передачу, внезапно приехал Петр. Сказал, что поссорился с Ириной и поживет немного у тещи.
Утром, приготовив Петру завтрак, Настасья ушла на работу. А тот поспешил в дом Татьяны Викторовны и Юли, прихватив с собой гостинчик, что привез из города.
Юля спала. Татьяна Викторовна усадила дорогого гостя пить чай. Они неспешно разговаривали, обсуждали последние новости. Зашла речь о родителях Юли. Татьяна Викторовна, довольная вниманием Петра (много ли надо старушке) притащила из комнаты тяжёлый, в плюшевой оплетке альбом. Сначала разглядывали фото юной Танечки, затем пошли фото семейной жизни. Перед Петром Васильевичем развернулась целая жизнь простой советской семьи, вот молодые Таня и Аркадий в лодке позируют, Петр узнал городской пруд, вот счастливая невеста держит букет ромашек в руках, а вот смешная девчушка на горшке, дочь. Несколько страниц были пустыми, Татьяна Викторовна их спешно перелистала. Открыв следующую страницу, Петр Васильевич замер, на него смотрели такие родные, любимые глаза. Ксения. Нет! Не может быть! Да точно, она! Ксюша, его первая любовь. Познакомились случайно, на автобусной остановке. Девушка уронила сумочку, он поднял, подал, встретились глазами, а у него комок в горле, сказать ничего не может. «Я Ксюша, – смеясь, представилась девушка и протянула ему свою изящную ручку, – будем знакомы». Первокурсница Ксюша пленила его с первого взгляда. Веселая, легкая на подъем, она называла его серьезным мишкой, а он любил ее до дрожи в коленях. Завиток каштановых волос на шее, тонкую венку на руке, ее улыбку и шёпот на ушко «мой серьезный мишка, никому не отдам». Неужели это она? Петр Васильевич приступил к осторожным расспросам.
Как же сложно возвращаться в далекую юность, ворошить прошлое, отрывать от душевной раны с мясом, казалось бы забытую корку давней истории. Ксюша не знакомила его со своими родителями, говорила, что рано, отец мол суров и вовсе не обрадуется новому знакомству дочери. Встречались они урывками, на квартирах друзей, пригласить к себе он тоже не мог, куча младших сестренок вряд ли бы её обрадовали. Много гуляли по городу, мечтали, строили планы. И вдруг Ксения пропала. Забрала документы из института, оборвала все связи и исчезла. Сначала он злился, а когда опомнился и начал искать, оказалось бесполезно, девушка как в лету канула.
Все это пронеслось в голове Петра Васильевича, рассматривающего семейный альбом.
Голос Татьяны Викторовны журчал, как ручеёк перекатывался с темы на тему, но от вопроса об отце Юли она ловко уклонялась. Подливала кипяточку, подсовывала гостю домашние пирожки и ни словом не обмолвилась.
Проснулась Юля. Розовая ото сна, с чуть припухшими глазами, вечером долго читала книжку, улыбчивая и такая родная. Петр Васильевич украдкой рассматривал девушку, угадывал в очертаниях фигуры черты когда-то любимой девушки. Юля смеялась как её мать, запрокидывая голову назад и рассыпая колокольчики смеха по комнате, волнуясь, кусала мизинчик, а еще смотрела на него такими знакомыми карими глазами.
Спрашивать Юлю было бесполезно, после травмы память восстанавливалась медленно, да и вряд ли она могла что-то знать.
Продолжение следует