Свернув с Клязминской на Ангарскую, мотоциклист добавил газу и даванул пяткой на рычаг переключения, снова переходя на четвертую передачу, разогнался по вечерней улице, отделяющей светлые спальные кварталы от сонного, уже утонувшего в сумраке парка. Ветер засвистел в ушах, хлестнул по лицу. И хотя весна в этом году случилась ранняя, снег давно сошел, асфальт высох, а в скверах появились первые листочки и зеленая трава, на скорости «восемьдесят» воздух все равно казался зимним и колючим — как наждачкой по щекам.
Пролетев мимо трех домов, он сбросил газ, собираясь развернуться на площади вокруг незасаженного газона и умчаться к улице Софьи Ковалевской, но краем глаза заметил у продовольственного магазина, за низким черным кустарником, какую-то свару. Пожалуй, даже — драку. Нет, скорее — избиение. Несколько фигур собрались полукругом, напирая… Напирая на кого-то одного — больше одного бедолаги перед ними поместиться не могло.
— Проклятье… — Мотоциклист сделал по площади полный круг, снова глянул за магазин. Компания из пяти рыл зажимала одинокую жертву. Не очень успешно зажимала, судя по тому, что еще не пинала добычу ногами — но и не выпускала ее из круга. В свете фонарей сразу в двух местах радостно мигнул белый зайчик — и Еремей Варнак понял, что бандиты взялись за ножи. — Вот, черт!
Умом он понимал, что нужно сворачивать, уноситься через парк к дому Семы Чакалина, что лезть в чужие ссоры ему совершенно ни к чему — но пальцы уже выжимали сцепление, тело качнулось вправо, уводя двухколесного друга на парковку перед «Пятерочкой». На первой передаче он перекатился через бордюр, затормозил у осветительного столба, прислонил старенький «Восход» к нему и, на ходу снимая шлем, побежал за дом.
Разумеется, его не ждали. Но заметили. Трудно не заметить прохожего ростом метр девяносто семь, добротно сложенного, да еще вдобавок и одетого в «дутую» китайскую куртку. А как в холод на мотоцикле без куртки? Разумеется, коротко стриженных темных волос и голубых глаз левый драчун заметить не успел. Как и крупных ладоней с пальцами, иссеченными мелкими шрамами. Потому что ладони и пальцы были крепко сжаты. Едва выскочив из-за угла, правый кулак Еремей тут же впечатал в челюсть ближнего парня. Бедолага после неожиданного удара тут же обмяк и рухнул безвольным кульком. Его место занял вполне приличный с виду мужик в костюме-тройке, попытался нанести удар ножом. Куда — выяснить не удалось, поскольку клинок Варнак поймал на шлем и тут же одарил оппонента щедрым пинком в пах. Тот упал поверх своего юного товарища, а Еремей тряхнул шлем с застрявшим в нем ножом и сделал шаг вперед, наконец-то спросив: