Залозный путь – один из древних торговых путей. Об этом пути мало кому известно (в том числе и мне до недавнего времени). Обнаружив довольно внушительный материал о Залозном пути в ″Донской речи″, я полез в поиск, посмотреть, что знает о нём интернет… и ничего не нашёл. Известная интернет энциклопедия о нём ничего не знает, только маленький абзац. Ну что же, значит, восполним этот пробел при помощи некоего Е. Сизякина – автора данной серии газетных статей. Материал был посвящён 900-летию крещения Руси.
Если вам известны какие-либо ресурсы с интересным материалом по данной теме, напишите в комментариях.
Несмотря на скудость исторических и археологических данных, всё-таки не без основания можно предполагать, что упоминаемый в летописях Залозный путь шёл между прочим, через город Саркел, остатками которого можно считать городище близ нынешней Цимлянской станицы, где была переправа товаров Севера и Запада через Дон. Отсюда этот путь шёл на запад до Рыгина, то есть до городища близ нынешней Каменской станицы (ныне один из районов города Каменска-Шахтинского), где была переправа через Донец, и на восток до Навариса, остатками которого можно считать городище на правом берегу Маныча, вёрст за 100 от Дона, по левую сторону от Соляной дороги. Дальнейшее продолжение этого пути шло, на восток, от Навариса до Атели на Волге, и на запад, от Рыгина до Киева на Днепре.
К северу от Залозного пути шли когда-то сплошные леса, к югу – травянистые степи – поле у славян и кум у татар, почему и обитателей этих степей северные славяне называли полянами и половцами, а татары – куманами и команами. От последнего названия степных обитателей произошло, надо полагать, и славянское речение комон, что значит конь, дикая лошадь. И действительно, некогда плодилась здесь особая порода диких лошадей, отличавшихся длинной шерстью тёмно-серого цвета, короткими чёрными ногами, кудрявой гривой и несоразмерно большими ушами и головой. Они отличались также необыкновенной быстротой, пугливостью, неукротимостью, особенно их ″качаганы″, одиноко рыскавшие в степи жеребцы, обыкновенно с белоснежным хвостом и такой же гривой. Качаганы эти – знаменитые бобыли у казаков, символ казачьей вольности: бобылёв хвост – необходимая принадлежность казачьего бунчука.
Эта исчезнувшая ныне порода диких лошадей существовала по течению Ингула до начала 19 века. Они ходили табунами, поднимаясь летом до Украйны и опускаясь зимой к берегам Азовского моря, где в прежнее время снег почти никогда не выпадал и где, по сказанию Лызлова, составленному в 1692 году - ″поля презельно суть жизненны, яко пишет Гнагнин, описуя их, глаголя: яко идущу из Перекопа к Азову, недалеко древняго потока, его же татарове называют Агарлиберт, и при реках, называемых Беин, то есть Большой Кал и Малый Кал, и Муз, суть поля толико жизненны, яко едва верить мощно, ибо тамо трава, яко тростие морское, и мягка зело″ («Скифские истории» Лызлова, издание 1737 года, часть 2).
Упомянутый здесь торговый путь от Перекопа шёл до Азака, откуда он продолжался по Мёртвому Донцу до переправы через Мокрый Чалтырь, где во времена Лызлова находились развалины какого-то города, а отсюда по тому же Донцу до его выхода из Дона, где близ нынешней Гниловской станицы (сегодня один из районов Ростова-на-Дону) находится какое-то древнее городище и где, по всей вероятности, была переправа через Дон, на дорогу к Танаису. Следовательно, посредством сухопутной дороги из Перекопа, Крым сообщался с двумя приморскими городами на двух крайних гирлах Дона. Остатки древнего городища на левой стороне Миуса, близ слободы Голодаевки, указывают на поселение, через которое, вероятно, и проходил этот путь, а также и дорога, шедшая от Рыгина до Азака и составлявшая одну из ветвей общего Залозного пути, то есть здесь оба пути соединялись в один…
Общее направление этих соединённых у Миуса путей до некоторой степени определяется межевой записью о разграничении Российского государства с Турецким, составленной в 1714 году, в которой, между прочим, сказано, что:
Комиссары, по розыску и объявлению с обеих сторон порубежных старшин от Донских казаков и крымских и азовских и других знающих добрых, достойных веры людей, для разграничения области Донских казаков от турецких владений, между вершин бахмутских, луганских и крымских вод, в урочище Пять Курганов, насыпали два пограничных кургана: один на турецкой, другой на русской земле.
И затем такие же курганы насыпаны: в урочище Карадепе, у вершин луганских вод, по обе стороны степной дороги, у Ольхового колодезя, по обе стороны той же дороги, между Леонтьевскими буераками и урочищем Саур-Могила, по обе стороны той же дороги, у Черкасской переправы через Миус, на левой стороне последнего, по обе стороны дороги, ведшей к Черкасску; на правой стороне реки Далгузлова, то есть Тузлова, у Каменного брода через него; по обе стороны Темерника, у его вершины, и по обе стороны той же речки при впадении её в Дон.
Упомянутые здесь Леонтьевские лесные буераки, единственные теперь представители естественного леса на юге России, на пространстве всего около тысячи десятин, по свидетельству академика Гольденштедта, вместе с другими зачахшими ныне лесами Донской области, ещё в 1773 году представляли одну сплошную массу, а как леса в старину оказывали очень большое влияние на направление торговых путей, то и ко времени составления разграничительной межевой записи в 1714 году направление ветви Залозного пути от Рыгина к низовьям Дона могло остаться почти во всей своей первобытности…
От Танаиса до Навариса шла другая ветвь Залозного пути и вместе с ветвью от Азака до Рыгина замыкала в треугольник огромное пространство первобытного леса, окаймлённого лозами тальника и таволги и составлявшего собой самый южный полуостров лесного материка, который начинался в каких-то таинственных гиперборейских странах и оканчивался здесь, в придонском крае у самого моря. Здесь, по свидетельству Гольденштедта, был сплошной, преимущественно дубовый лес, ныне исчезнувший. Да и сами реки измельчали; - только остатки больших судов и судовых принадлежностей, находимые в руслах незначительных теперь степных речек, доказывают, что последние были когда-то многоводны.
Здесь в реках, обильных когда-то рыбой, строили свои жилища бобры. В лесах также кипела жизнь: вепри, козы, лоси, лисицы, выдры и неизбежные спутники травоядных – барсуки, медведи, волки, жили, питались и размножались здесь на полной свободе. Теперь из всех этих четвероногих кажется, одни только волки и сохранились на Дону. Кроме пернатых певцов в лесной чаще, на озёрах и речных плёсах оглашали воздух своими криками гуси, лебеди, журавли, белые и чёрные аисты…
Ветви Залозного пути к Азаку и Танаису и продолжение этого пути на восток до Мерва, некогда знаменитой столицы Парфянского царства и всемирного, поразительно славного центра наук, искусств торговли и промышленности, и на запад к Днепру и далее, делали эти города важнейшими торговыми портами. Кем и когда именно основаны эти города – в точности не известно, но несомненно, что до нашествия сюда татар они стояли на высокой степени образованности. Это доказывается находимыми в их городищах остатками живописи, ваяния и зодчества, а также нумизматическими и обиходно-культурными находками, тщетно ожидающими своего исследователя; - образованные греки, с одной стороны, и ещё более образованные арабы Парфянского царства, с другой, не могли не оказывать своего цивилизующего влияния на эти города.
Так было до появления на сцене всемирно-исторической драмы дикого племени татар, которые в начале 13 века наложили свою разрушительную руку на всю Азию, от вершин Алтая до Персидского залива, захватывая Монголию, Китай и Тибет до самого Индостана и значительную часть Европы, а именно Южную или Кипчацкую Русь. Разрушительная сила татарского нашествия до настоящего времени задержала правильный исторический ход жизни в странах, некогда покорённых этим диким племенем.
продолжение ⇨
Навигатор ← Из истории области войска Донского