14 октября на бейрутской площади Тайуни пролилась кровь. Неизвестные снайперы обстреляли демонстрацию, организованную движением «Хезболла». Шесть человек погибли, десятки получили ранения.
Площадь Тайуни – историческая. Она находится на стыке Западного (мусульманского) и Восточного (христианского) Бейрута. Во время гражданской войны 1975-90 годов по ней проходил фронт, разделявший воюющие стороны. После стрельбы 14 октября «Хезболла» немедленно обвинила в произошедшем боевиков «Ливанских сил» - группировки ливанских христиан, вынесшей основную тяжесть войны, а после поражения трансформировавшейся в политическую партию. «Ливанские силы» сегодня – главный противник «Хезболлы».
«Хезболла» организовала демонстрацию для оказания давления на ливанскую власть: протестующие требовали отставки судьи Тарека Битара, расследующего взрыв в порту Бейрута 4 августа 2020 года, уничтоживший порт и унёсший жизни сотен людей. Проблема в том, что «Хезболла» с самого начала активно препятствовала расследованию взрыва, в связи с чем у следователей и судей возникли подозрения, что эта группировка использовала хранившийся в порту нитрат аммония в своих целях, в том числе для производства взрывчатых веществ. Судья Тарек Битар пытался привлечь к ответственности деятелей из «Хезболлы», что вызвало протесты с её стороны. «Хезболла» обвинила судью в преследовании шиитской общины в политических целях. Под давлением «Хезболлы» Кассационный суд Ливана отстранил Битара от ведения дела, но это решение пока не вступило в силу из-за поданной апелляции. Кроме того, судья не отправлен в отставку, как того требует «Хезболла». Собственно, демонстранты вышли на улицу с требованием исполнить решение Кассационного суда. Среди ливанцев, не поддерживающих «Хезболлу», распространено мнение, что судья Битар – последняя надежда на расследование трагедии 2020 года.
Выбор площади Тайуни нельзя считать случайностью: место боёв с христианами из «Ливанских сил» должно было показать, кого «Хезболла» считает политическим заказчиком действий судьи Битара.
Ситуация, если не учитывать особенности Ливана, кажется нелепой: президент Мишель Аун и премьер-министр Наджиб Микати поддерживают судью Битара, а «Хезболла», формально – лишь одна из политических сил страны, выступает против, и не даёт судье проводить расследование.
Но в Ливане это нормальное явление. «Хезболла» - это не просто одно из ливанских религиозно-политических движений. Это военно-политическая структура, подчинённая иранскому Корпусу стражей исламской революции (КСИР), то есть часть иранских вооружённых сил, снабжающаяся и финансирующаяся Тегераном. Под давлением Сирии (Сирия – ближайший союзник Ирана) Таифские соглашения 1989 г. предусматривали разоружение всех ливанских милиций – кроме «Хезболлы». Она сохраняла оружие, политическую автономию и контроль над примерно 1/4 территории Ливана. Иными словами, «Хезболла» – это даже не проиранская, а просто иранская военная сила, контролирующая часть Ливана (а после начала гражданской воны в Сирии – и часть этой страны) в интересах Ирана.
«Хезболла» получает деньги от иранских властей, которые идут по неофициальным каналам: на них она не только вооружает и тренирует своих бойцов, но и ведёт активную социальную деятельность. Комитет исламской благотворительности Эмдада реализует социальные программы, содержит медицинские и образовательные учреждения. Институт Мучеников выплачивает пособия семьям погибших боевиков. Строительная Ассоциация Джихад Аль Бинаа занимается экономическими и инфраструктурными проектами. В целом деятельность «Хезболлы» сделала шиитов Ливана самой социально обеспеченной религиозной группой населения – остальные конфессии не получают такой помощи.
Если в стране существует военно-политическая организация, не подчиняющаяся правительству, а, наоборот, подчинившая правительство себе – результат может быть только один. Независимость Ливана – фантом. Генералы КСИР (формальный лидер «Хезболлы» шейх Насралла – не в счёт) контролируют в стране, которую полвека назад величали «ближневосточной Швейцарией», всё и вся. Законы не действуют (на «Хезболлу» они не распространяются), армия и полиция слабы и не решаются выступать против «Хезболлы». Госструктуры не работают – мусор не убирается, порядок не охраняется, а о социальной защите населения давно забыли. Инвестиции не приходят (кто будет инвестировать в государство, контролируемое спецслужбами Ирана?), предпринимательство дышит на ладан (каждому лавочнику и фермеру приходится платить «Хезболле»). Ливан ничего не производит, все товары в стране – импортные. После начала войны в Сирии Ливан потерял статус крупнейшего перевалочного пункта Ближнего Востока.
Кризис начался в Ливане ещё до взрыва в Бейруте и пандемии COVID-19 по вине «Хезболлы». Взрыв, оставивший без крова 300 тысяч бейрутцев и нанёсший ущерб в $15 млрд., а также пандемия окончательно разрушили Ливан. У Ливана нет валюты для закупок даже самого необходимого – продовольствия, медикаментов и топлива. За два года цены на продовольствие выросли на 628%, а ливанский фунт был девальвирован на 90%.
Частный капитал фактически свернул деятельность, налоги перестали поступать, в итоге госслужащие давно не получают зарплату. Не платят полиции и армии: в результате большая часть «людей в погонах» дезертировала – Бейрут просит Евросоюз оказать помощь ливанской армии… едой. Работы нет почти ни у кого. Средний доход жителей Ливана упал до $100 в месяц – это меньше, чем в Афганистане или Эритрее, это уровень Сомали и Южного Судана. В начале октября остановились крупнейшие в стране электростанции «Дейр-Аммар» и «Аль-Захрани» - кончилось топливо и деньги на его покупку. Ливан погрузился во тьму. Армия отдала последние резервы горючего – и свет начал ненадолго загораться хотя бы в больницах. Теперь горючее обещает Иран, и оно пойдёт, разумеется, через «Хезболлу»…
Массовое обнищание вызвало голодные бунты – они вспыхивали и в 2020-м, и в 2021-м. Толпы не только громили магазины и автозаправки – они вступали в вооружённые столкновения с остатками армии и полиции, а также друг с другом.
Но «Хезболла» упрямо рулит страной, погрузившейся в пучину хаоса: она-то живёт на иранские деньги, а также на средства от собственных коммерческих операций, производящихся в Сирии, Ираке, Венесуэле и в свободной зоне Игуасу на стыке границ Бразилии, Аргентины и Парагвая.
Страшный кризис «Хезболле» даже выгоден: христиане, заклятые враги шиитов, всеми правдами-неправдами бегут, куда глаза глядят (а глядят они в основном на Францию, США, Бразилию и Аргентину и даже на Россию). Не менее ненавистные сунниты нищают, и тоже подумывают об эмиграции. Значит, больше места остаётся шиитам. В 1940-е годы христиан в Ливане было 52% населения, перед кризисом 2020-го – не больше 34%. Сколько их останется после его окончания – Бог знает; это зависит от его глубины и продолжительности. Но при сохранении нынешних тенденций ливанские христиане вскоре превратятся в миноритарную группу населения, жизнь и благосостояние которых будут зависеть только от лояльности к ним шиитской доминанты.
Ливан агонизирует. «Ближневосточной Швейцарией» он был до 1975 года, пока им железной рукой правили полуфеодальные кланы христиан-маронитов – Франжье, Шамун, Жмайель, Шехаб. Восстание мусульман и палестинских иммигрантов разрушило страну. Справедливости ради надо отметить, что разрушение Ливана стало возможным из-за полуфеодального характера власти: вожди христианских кланов ставили на первый план личные интересы и интересы своих кланов, а не общеливанские (так же поступали вожди других общин – друзов, мусульман-суннитов, алавитов). Но факт остаётся фактом, пока Ливаном управляли христиане, страна процветала. Уже в ходе гражданской войны президенты (они по конституции должны быть к христианами-маронитами) превратились в сирийских марионеток. После окончания войны и до 2005 года Ливан был вассалом Сирии, а после «кедровой революции», ликвидировавшей сирийское доминирование, страна всё сильнее начала подпадать под власть «Хезболлы», т.е. Ирана.
Президент Мишель Аун, в 1980-е сражавшийся с сирийцами и палестинцами за демократический Ливан, в 2016-м победил на президентских выборах при решающей поддержке «Хезболлы». Он сделал ставку на сильнейшего игрока на ливанском политическом поле, и стал его марионеткой. Ослабевшие и разоружённые Ливанские силы, возглавляемые Самиром Джааджаа – жёстким и свирепым командиром христианского ополчения в годы гражданской войны, долгое время конфликтовали с Ауном. Но в 2018 году Джааджаа внезапно сблизился с ещё недавно злейшим врагом – он объяснял этот пируэт необходимостью спасти христиан. Одновременно ему удалось заключить союз с кланами Шамунов и Франжье, которые во время гражданской войны воевали с Ливанскими силами на стороне сирийцев.
Вероятно, консолидация христиан и прекращение вражды ведущих маронитских политиков подвигают президента Ауна к острожным попыткам выйти из-под тяжёлой руки «Хезболлы». Лидер его партии Свободное патриотическое движение, зять Ауна Джебран Басиль в последние два года неоднократно говорил, что альянс христиан с «Хезболлой» себя не оправдал. Сам Аун стал требовать предоставления христианскому блоку «Сильный Ливан» «контрольного пакета» в правительстве, что означает отстранение «Хезболлы» от власти. А поддержка президентом судьи Битара - прямой вызов шиитской группировке и его патрону Ирану.
Стрельба по демонстрантам на площади Тайуни вполне могла быть провокацией радикальных христианских групп с целью окончательного откола Ауна от «Хезболлы». В связи с этими событиями некоторые обозреватели пишут о возможном начале новой гражданской войны, но это всё-таки маловероятно. Слишком уж ослабели ливанские христиане от гражданской войны и эмиграции, да и оружия у них мало. Но самое главное – «Хезболла» пользуется поддержкой Ирана и Сирии, а христианам помощи ждать неоткуда: США и Европе не до Ливана. Израиль, естественный союзник христиан во время гражданской войны, вряд ли решится оказать им военную помощь – как из желания наладить отношения с монархиями Персидского залива, так и памятуя о недоговороспособности христианских лидеров 1970-80-х годов, и о внезапном развале христианских военных сил в 1989-90-м.
Но нынешнее обострение ситуации в Ливане вполне может быть попыткой христианских лидеров Ливана перехватить инициативу и вновь стать ведущей политической силой в бывшей «ближневосточной Швейцарии».