В те далёкие 90-е Эдик был штурманом в ВВС. Засидевшийся в капитанах, он с нетерпением ждал звания майора, о чём периодически сверлил мозг жены и сослуживцев. Вот уже и другу повысили звание, а приказа на повышение звания Эдуарду Малюткину всё не было и не было.
Обмывание звания друга прошло знатно: водка рекой, пиво фонтанами, селёдка под шубой, мимоза и оливье – тазиками, а шпроты и солёные огурцы – вёдрами. Жены военных говорили о своём, а мужчины о полётах, погонах, футболе и зарплатах.
На другой день Эдик проснулся не один. Кто-то сильно сдавливал голову сильными тисками, а в глотку напихал кошачьих какашек. Все звуки вокруг были поставлены на максимальную громкость. Поэтому, даже от топота кота, Эдуард протяжно застонал. Он уже знал, что происходит – у него в гостях тётка Похмелина Сушняевна Бодунова.
Отношения с этой особой у Эдика не складывались с самого начала. Её присутствие делало его раздражительным, подслеповатым и тормознутым. А физическое состояние можно было сравнить с больным дедом, который еле ходил, еле дышал, и не помнил половину событий, произошедших накануне. И по закону подлости именно в это утро было общее построение полка. До него Малюткина добросил сосед из второй авиационной эскадрильи, что дало возможность подремать на заднем сиденье автомобиля.
На построении командир полка важно шагал вдоль всего личного состава вместе с начальником штаба, и проверял форму одежды и присутствие подчиненных. Вся шумная компания, с которой Малюткин обмывал новые звёздочки на погонах друга, стояла, колыхаясь как рожь на ветру, и дружно попахивала вчерашним алкоголем. Но как только к ним приблизились проверяющие, ветер в рядах прекратился, все встали ровно как фонарные столбы вдоль дороги, и послышалось дружное чавканье мятной жвачки. В тишине жвачные ритмы создавали какую-то незамысловатую мелодию.
Тётка Похмелина – особа крайне неприятного характера. Она раздражительная и нервная на пустом месте. Вселяясь в человека, вызывает у него странные приступы, которым он не может противостоять. Эдик пытался подавить эту особу внутри себя, но от этого она становилась только агрессивнее.
Когда напротив него встал командир полка, тётка чуть не ляпнула: «Отойди от меня, упырь в погонах». Справиться Малюткину с ней удалось, но злой и ненавидящий взгляд человека мечтающего проспать весь день, а не стоять на построении, выключить забыл. Именно злое выражение лица и привлекло командира. Под басистое и требовательное: «Выйти из строя!» – Эдик испуганно шагнул вперёд.
Полковник изучил внешний вид, испепелив взглядом капитана, а затем рявкнул так, что в голове у Малюткина забились барабаны и сотни мыслительных мартышек свалились с веток мозга в глубокий обморок. В голове наступила пустота и темнота. Эдику в голову не приходило, почему на него так орут. Хотел было подумать, но ни одна из мыслей так и не пришла в сознание.
Стоящие рядом сослуживцы смотрели, куда указывал длинный палец главного человека авиационного полка. Кто-то замер как сурикат в мечтаниях, а кто-то хихикал как злобная гиена над добычей. Товарищ капитан тоже опустил голову и уткнулся в свои ноги.
– У тебя разные ботинки, – шепнул позади стоящий.
Эдуард ещё раз посмотрел на свои ноги и увидел, что на левой ноге надет коричневый ботинок, а на правой чёрный. Коричневые относились к повседневной форме одежды, а чёрные к парадной. О том, что Похмелина Сушняевна слеповата, он знал, но не проконтролировал себя перед выходом из дома.
– А я тут причём? – возразила тётка. – Это всё твоя жена. Ты ей сколько раз говорил, чтобы навела порядок в обуви? А она тебя ни в грош не ставит.
У Эдика внутри всё закипело. Он хоть и понимал, что такое раздражение является следствием визита тётки Бодуновой, но на жену всё же разозлился.
– Марш домой переобуваться, потом ко мне в кабинет! – проревел командир.
– Выговор, но пока что устный, – добавил начальник штаба.
– Позор, одет не по форме, какой ты военный, если не можешь правильные ботинки надеть? – не унимался главный полка.
Малюткин отправился на автобусную остановку. В полк ехал в машине, а сейчас придётся трястись со всеми в автобусе. Народу было немного, но двух шумных женщин хотелось пристрелить. Тётка Похмелина терпеть не могла общественный транспорт. Сначала её раздражали громкие разговоры. Затем прицепилась к впереди сидящей женщине в ондатровом берете. Берет, видите ли, пах рыбой и сырым мехом.
– Женщина, – не выдержал Малюткин под воздействием недоброй гостьи после пьянки.
– Да, молодой человек, – вежливо повернулся к нему ондатровый берет.
– А вы когда своего зверя поймали?
– Какого зверя?
– Да того, который сейчас у вас на голове. Такое ощущение, что он ещё вчера ловил рыбу в местном пруду. Вы беретик сшили, не дав ондатре прожевать рыбку?
Обозвав Эдика недобрыми словами, женщина с запахом рыбы пересела на другую сторону автобуса. Малюткин ликовал. Бодунова улыбалась. Но недолго. На свободное место уселся мужик со старшей сестрой Похмелины.
Бодунила Алконафтовна не стеснялась в выражениях, запахах и поведении. Поэтому, её подопечный пованивал несвежим застольем с дешёвой килькой, и периодически вставал с места, размахивая руками. В какие-то моменты начинал разговаривать на непонятном языке, на котором слова произносились медленно, протяжно, а окончания полностью проглатывались.
Сестрица Алконафтовна сразу узнала свою родную сестру Похмелину. Она радостно повернулась к ней в лице впереди сидящего мужика и протяжно промурлыкала: "Привееет, как делаааа?", обдав густым перегаром и консервированной килькой.
Эдик вскочил со своего места и переместился поближе к выходу.
До дома добрался быстро и с порога начал кричать на жену. Это из-за неё он получил выговор и опозорился перед полковыми. Это из-за неё ему придётся идти в кабинет командира. А все знают, что лучше обмотаться женщинами в ондатровых шапках, и вдыхать любой аромат, чем идти на ковёр к этому суровому монстру.
Зная, что происходит с мужем, Марина спокойно произнесла:
– Что, опять дама Бодунова вгрызается в твою нежную душу? Возьми огуречный рассол в холодильнике, изгони эту нечисть.
Похмелина ненавидела рассол, он делал её слабой и безвольной. После него она не могла выражать себя ярко и эффектно.
Эдик открыл холодильник и дрожащая ручка Похмелины указала на пиво. Оно тоже делало её слабее, но лишь на время. Одна бутылочка пива могла превратиться в пять или десять вечерних в компании таких же пострадавших. А на утро… На утро прилипчивая тётка пройдётся по головам всех! Измотает болью, слабостью, звоном в ушах, сушняком, ужасным привкусом во рту, и покатает на вертолётиках при любых резких движениях.
«Рассол» – говорил голос разума. «Холодное пиво» – настаивала тётка.
Победило пиво, и Похмелина гордо поправила грудь и подтянула кружевные панталончики под юбкой, сшитой из головной боли и невыносимого сушняка.
Эдик вернулся в полк на полупустом автобусе в приподнятом настроении. Он переобулся и смело зашёл в кабинет. Бедолага ничего не успел понять, как стал на метр ниже и готов был слиться с плинтусом. Полковник не стеснялся в выражениях и орал как сипуха тёмной ночью – громко и пронзительно.
До Малюткина не сразу дошло, что он переобулся в такой же комплект ботинок. Только теперь на левой ноге был чёрный, а на правой коричневый. Всё-таки перехитрила его подслеповатая Похмелина Сушняевна.
Выговор остался устным, но нервы были подпорчены. На Эдике теперь стояла галочка и командир периодически позорил его перед остальными. Фамилия Малюткин звучала каждый раз как укор армейской дисциплине.
– А если начнутся военные действия? – эмоционально размахивал руками полковник. – Вместо оружия, такие как Малюткин, принесут из дома хрустальную вазу и придут в домашних тапочках?
После домашнего скандала и переживаний, что звание майора после выговора могут отложить в долгий ящик, обувная полка в прихожей подверглась идеальному порядку. На ней осталась только правильная обувь, а парадная перекочевала в кладовку до нужного события. Марине очень хотелось быть женой майора и свысока смотреть на капитанских подруг. Она стала лично проверять военную форму мужа перед каждым его походом на службу.
Время шло, майора не давали, тётку Похмелину в гости больше не звали. Пить пили, но до той щели, в которую она пролезть не могла. Эдик так сильно злился на неё, что готов был вести трезвый образ жизни или пить что-то полегче. Бодунова всё же пыталась вернуть себе Малюткина пивными кружевными панталонами и чистой как слеза вуалью 40% крепости. Когда не помогало, то переходила к танцам на столе и настойчивым уговорам сослуживцев не отбиваться от компании. Но капитан держался, норму не превышал, до постинтоксикационного состояния себя не доводил, и просыпался с женой, а не с назойливой тёткой Бодуновой.
Похмелина трепетно относилась к Эдуарду Малюткину и не теряла надежды вернуть его. Ей так нравился его маленький носик в форме попки, который краснел и становился больше после каждого её визита. А эти милые бровки, которые ей удавалось сомкнуть вместе, и превратить Малюткина в Устрашуткина одним только его взглядом на соперника. А большие мягкие подушки под глазами, отдающие нежной синевой? Но вишенкой на торте были уши капитана. С приходом Бодуновой они становились пунцово-красными и покалывали сотней иголочек, от которых тётка млела и балдела.
Шло время, но Малюткин стойко не попадал в лапы коварной особы.
На одном из построений громкую и пламенную речь почему-то толкнул зам. командира полка. Сам командир стоял рядом и слегка покачивался. Его нос и уши были краснее, чем обычно, а глаза спрятались за припухлыми мешками.
По строю покатилась волна шёпота и Эдик, уловив нить, посмотрел на ноги командира. На одной был чёрный ботинок, на другой коричневый. Внутри капитана прокатилась волна ликования. Он видел тётку Бодунову, крепко вцепившуюся в новую жертву. Радость, что теперь командир не позволит себе склонять фамилию Малюткин на построениях из-за прошлого косяка с обувью, переполняла. Теперь и этот грозный дядька попал в подобную ситуацию, и её видят 300 пар глаз.
На радостях купил себе пива, жене вина. Пригласили соседа. Тот пришёл с водкой. Водка закончилась, сосед сбегал в магазин, зацепив с собой лётчика из первой эскадрильи, и штурмана с третьей. Что они принесли, Эдик не видел, но слышал много звона, анекдотов, шума, смеха. Было весело.
Утром, открыв глаза, Малюткин ощутил карусель из вертолётиков, сильный сушняк, головную боль и радостное: «Привет, милый, я так соскучилась».
Бодунова крепко обняла его за голову, сдавив своими ручищами. Затем рыгнула ему прямо в лицо и сообщила: «Рассола сегодня нет, только холодное пиво, продолжим?» Эдик тяжело простонал, зная, что его ждёт с визитом этой тётки. И разные ботинки сущая мелочь.
Звание майора медленно поплыло перед глазами, остановилось у окна и тихо прошептало:
– Я вернусь, ты только жди!
Тётку вредную гони.
Не ныряй в пучину пива
И не будь ты как скотина.
И тогда звезда майора
Засияет на погонах.
– Вот это белочка, – испуганно произнёс Эдик Малюткин.
– Я не белочка, я Похмелочка, – возразила ему госпожа Бодунова.
© Nika Lerman
🌄 Авторский блог Nika Lerman – ЗДЕСЬ
⭐ Блог Хочука-купика – ЗДЕСЬ