Эти две женщины, Валентина Александровна и Елизавета Константиновна, были для меня родными и дорогими, почти как мама, поэтому же конечно я выслушала их пожелания, а потом рассказала им, что творит их сыночек, и с какой частотой. Рассказала я им и про то, как за три дня уже два раза оказалась в токсикологии, потому что сил нет терпеть такое отношение. Узнав о том, что я, дурочка травилась, мои родственницы по мужу пришли в шок и долго осмысливали расказанное. Может им было непонятно моё поведение, может они меня осуждали, но я то вообще не знала, что с этим делать, поэтому и металась, как тигр по клетке, и готова была загрызть сама себя.
В итоге мы пришли к консенсу и решили, что я пойду им навстречу. Именно им, а не ему, а ему попробую дать последний шанс, именно последний, и если ничего не получится, я все таки пойду в ЗАГС и подам заявление на развод. Детей и совместно нажитого имущества у нас нет, поэтому нас должны беспрепятственно развести. Мне конечно очень хотелось верить в то, что Геннадий исправится, но после вчерашнего дня я понимала , что я просто растягиваю мою экзекуцию по времени, вместо того, чтобы развестись завтра. Ведь я буду надеяться на хорошее, а все будет, как всегда, и в очередной раз мою душу распилят на мелкие кусочки, и восстановить её целостность будет ой как тяжело.
Меня в тот момент тоже можно понять, мне было очень страшно остаться одной, без мужа, это все равно, что кинутся грудью на амбразуру. В итоге, после развода , мои кости кинутся обсасывать все окружающие, а это очень сложно, выстоять против всех, я не чувствовала в себе таких сил. Это был главный повод для того чтобы согласится на уговоры двух добрых дам. Я согласилась, но мы договорились, что я ещё маленько повыеживаюсь, а потом вроде как подобрею. А они не расскажут про наш план Генке, просто скажут, что ничего не получилось.
Генка вернулся, когда мы обо всем договорились, но было видно, что он где то хлопнул для храбрости. Мы посидели за столом, попили чаю, поговорили о том, о сём, и как приличная счастливая семья пошли провожать наших добрых родственниц. Тем более, что идти было меньше квартала. Я демонстративно шла без Генкиной поддержки, хотя всегда любила опираться на его сильную руку. Я не знаю, что Генка чувствовал в тот момент, да и сильно сомневаюсь в том, что ему нужно было моё доброе расположение, ему нужно было что то другое, но что, я не знала.
Проводив гостей до дому, мы вообще пошли по разным сторонам улицы. Я выеживалась, как и обещала. Генка переходил на мою сторону, я уходила на противоположную сторону улицы, благо, машин в то время не было. Но Генке зачем то очень было нужно расположить меня к себе, и он старался изо всех сил. Поэтому он исчез из моего поля зрения, и через 5 минут, когда я дохромала до дома, он ожидал меня у двери с гвоздиками, советскими цветами на все случаи жизни. Скажу честно, я была очень удивлена. Но у Генки это было в крови, удивить женщину.
Пока я принимала цветы и удивлялась, он просто взял меня на руки у унёс на свой второй этаж. Хотя ступенек было всего двенадцать штук, но они были очень крутые. Я была удивлена и шокирована, но держалась изо всех сил. Моей стойкости помогали вчерашние воспоминания. Поставленная на ноги в прихожей, я отказалась от его помощи , и самостоятельно сняла плащик и кроссовки, но Генка не сдавался. Он притащил к дивану журнальный столик, и накрыл его , как последний раз в жизни. Все было ярко и красиво.
А какие слова он мне говорил все это время! Он вообще он был мастером устной речи, особенно когда говорил в женские уши. И я хорошо понимаю тех женщин, которые не могли перед ним устоять. Я сама то в этот момент, как говорилось в известном советском фильме "держалась из последних сил". Но держалась, потому что была такая договорённость. Да и Генке надо было доказать степень его отвратного поведения и моей обиды. Но мне все таки сейчас кажется, что мои чувства его в тот момент не очень волновали, он шёл к какой то своей цели. Но я об этой цели никогда не узнаю.