Чобиток В. В., © 2005
Часть 2. Начало по ссылке
Прошло полчаса тишины. Боцман с башни залез на чердак сарая, устроил себе на соломе наблюдательный пункт и через щели между досками следит за дорогой. Миша, порывшись в укладке немецкой машины, заранее подготовил четыре снаряда — два бронебойных и два осколочных...
Солнце только час, как прошло зенит, его прямые лучи так нагрели броню, что она уже начинает обжигать пальцы. Мишу разморило, хочется спать, в теле слабость после боя. Он постоянно вздрагивает — из-за марева удаленные предметы шевелятся, и все время кажется, что на дорогу кто-то вышел.
Наконец дунул легкий ветерок, зашелестели листья стоящей неподалеку яблони, по мокрой спине пробежался холодок. Миша опустил на шею бесполезные наушники разбитой осколком немецкой радиостанции, приподнял пилотку, растрепал волосы и ладонью вытер пот со лба. Открыл глаза... что-то не то, что-то изменилось. Прикрыл глаза ладонью от солнца и пригляделся: из-за леса появились две черных точки и, приближаясь, начали увеличиваться. Миша торопливо надел пилотку и наушники, левой рукой взялся за откинутую крышку люка, правой сделал козырек над глазами и принял важную осанку. Точки приблизились, и превратились в мотоциклы, на каждом по два фашиста — водитель и пулемётчик в коляске.
Осталось метров четыреста, мотоциклы остановились. Пауза, видимо немцы о чем-то совещались, они заметили свой танк, но развернутая башня показалась им подозрительной. Миша поднял высоко руку и помахал немцам. Один из них тоже поднял руку, но не помахал, а выстрелил вверх белую ракету, быстро опустил руку, снова поднял и выстрелил красную.
— Так, это сигнал и я должен на него ответить, — процедил сквозь зубы Миша, — а если я должен на него ответить, то... — не договорив, он быстро нырнул вниз.
— Где-то, где-то тут я видел... я видел... — бормотал Миша, беспомощно хлопая после солнца в полумраке глазами, — ага, вот он!
Миша вытащил из чехла сигнальный пистолет и схватил первый попавшийся сигнальный патрон.
— Какая разница, авось угадаю, — уже громко сказал Миша и снова вылез из люка.
Немцы стояли там же в ожидании. Миша быстро открыл пистолет, а в него уже кто-то раньше вставил сигнальный патрон.
— Даже так?! — Миша бросил в люк, патрон, который хотел зарядить, снова закрыл пистолет. — Ну, что скажете? — с этими словами он поднял пистолет и выстрелил. В небо взлетели две зеленых ракеты.
Фигуры немцев расслабились, стволы наведенных на танк пулемётов поднялись. Водитель переднего мотоцикла повернулся, махнул рукой и, видимо, что-то сказал. Второй мотоцикл развернулся, быстро поехал назад и скрылся за лесом. Миша с облегчением выдохнул, помахал еще раз фашисту и опустился вниз. Танкист прильнул к прицелу и начал медленно поворачивать башню. Вот видно худощавое, даже сухое лицо немца с большим хищным носом, сидящего за рулем мотоцикла, каска надвинута и своей тенью скрывает глаза в глубоких глазницах...
Рассмотрев фашиста и поиграв желваками, Миша навел пушку правее, на место выхода дороги из-за леса.
Прошло минут пять, немец за это время устроился поудобнее, бросил руль и закурил...
Когда появились мотоциклисты, Боцман спустился в машину и стал наблюдать за ними через прицел. Он видел, как они остановились, посовещались и выстрелили из сигнального пистолета.
— Все, приплыли!.. — палец лег на спуск спаренного пулемёта.
Спаренный пулемёт – пулемёт, устанавливаемый в башне танка соосно со стволом танковой пушки. Наведение спаренного пулемёта на цель осуществляется через те же прицелы, что и основного вооружения танка. Пулемёт, установленный в башне рядом с пушкой и наводимый независимо от неё через свои прицельные приспособления, спаренным не считается.
Боцман не видел, как Миша выстрелил немцам в ответ. Но когда они подняли стволы пулемётов и расслабились, понял, что механик сумел выкрутиться и немцы признали его за своего.
— Уф... — Боцман откинулся, вытер рукавом мокрое лицо и снова прильнул к прицелу...
— Командир! Смотрите на просеку! — взволнованно выкрикнул заряжающий.
— Полундра! Ваня, скорее переходи на частоту комбрига! Какой позывной у командира бокового дозора? — выкрикнул Боцман.
У выезда с просеки на дорогу стоял наш бронеавтомобиль БА-64. От немцев он находился метрах в двухстах, и благодаря деревьям и придорожному кустарнику остался незамеченным мотоциклистами.
— Позывной «Клён»... — небольшая пауза. — Командир, мы в радиосети комбрига.
— Клён, Клён! Это Боцман, повторяю это Боцман, приём! — Боцман отпустил тангенту, прислушался, несколько секунд пауза, снова нажал. — Клён, Клён! Мать вашу! Это Боцман, как слышите? Приём!
— Боцман, это Клён, слышу тебя. Ты откуда свалился? Приём!
— Клён! Слушай внимательно! Назад! Повторяю: назад! Вижу ваш броневик, слева от него в двухстах метрах разведка противника, повторяю: от броневика на девять часов разведка противника, двести. Ожидаю появление колонны немцев. Ложитесь на дно и ждите моего сигнала. Как поняли меня? Прием!
— Боцман! Понял тебя. Разведка противника слева, двести. Лечь на дно, ждать сигнала. Прием...
Бронеавтомобиль медленно сдал назад и скрылся в просеке. Боцман перевел взгляд на мотоцикл. Мотоциклисты, похоже, ничего не подозревали и мирно курили...
Еще две минуты напряженного ожидания показались вечностью. Из-за поворота снова появился мотоцикл, за ним стала вытягиваться колонна. Выполз танк Т-4, окрашенный так же, как и те три, с которыми час назад вели бой — коричневый фон с бесформенными темно-зелеными пятнами, на башне крупные красные цифры в белой окантовке. За танком вышел полугусеничный бронетранспортер с пушкой на буксире и пулемётом в открытой десантной рубке, за ним следуют три крытых брезентом грузовика. Замыкает колонну точно такой же бронетранспортер с пушкой на буксире. Дистанция между немецкими машинами метров пятьдесят.
Когда колонна начала выходить из-за поворота, курившие мотоциклисты бросили свои сигареты и поехали вперед. У выхода с просеки они остановились. Боцман снова положил палец на спуск пулемёта. Однако и на этот раз немцы ничего не заметили и после короткой остановки поехали дальше. «Все, черт с ними с мотоциклистами», — решил Боцман и навел пушку на приближающийся немецкий танк.
— Клен, Клен! Я Боцман, прием!
— Боцман, я Клен, слышу тебя, прием.
— Клен, вижу шесть утюгов, из них один чугунный, два жестяных. Всего до роты противника. Мой сигнал — выстрел из пушки. Как поняли, прием!
— Понял тебя: шесть утюгов, сигнал — выстрел. Прием.
Боцман скомандовал заряжающему:
— Бронебойным!
Жук, державший уже наготове снаряд, загнал его в казенник.
— Бронебойным готово!
Головной танк миновал просеку. Казалось, что он почти полностью закрыл собой поле зрения прицела, до него осталось метров двести.
Боцман скорее почувствовал, чем услышал Мишин выстрел. Осколочный снаряд взорвался прямо под днищем последнего бронетранспортера. Фашист, торчавший до этого из люка танка, исчез. Он увидел, что по колонне стрелял свой же танк и башня начала разворачиваться в сторону танка, в котором находился Миша.
— Врешь, не успеешь, — сказал Боцман, подведя угольник прицела прямо под ствол вражеской машины. — Выстрел!
Машина дернулась, пушка почти в упор отправила смертоносную сталь под башню вражеского танка, проделав в броне аккуратное черное отверстие.
— Бронебойным!
Из машин с криками посыпались вражеские солдаты. С первого бронетранспортера застрочил пулемёт, бронетранспортер свернул с дороги и, петляя между пригорками, начал уходить вправо.
Раздался второй выстрел по последнему бронетранспортеру. Снаряд, пробив тонкую противопульную броню, попал в двигатель и взорвался. Переднюю часть бронетранспортера разворотило полностью, из рубки вылетело несколько фигурок, один немец зацепился за край рубки и повис вниз головой.
— Бронебойным готово!
Второй выстрел чуть ниже, в район смотрового прибора немецкого механика-водителя в лобовой части корпуса, довел дело уничтожения вражеской машины до конца.
— Осколочным! — подал команду Боцман. Навел пушку на остановившиеся вражеские машины и, не дожидаясь пока Жук загонит в пушку снаряд, открыл по ним огонь из пулемёта.
Из просеки во фланг немецкой колонне на высокой скорости выскочили две тридцатьчетверки. Они с ходу стреляют из курсовых и спаренных пулемётов по машинам противника. Немецкий мотоциклист решил драпануть назад, прикрывшись машинами колонны. Он чуть не врезался в выскочивший советский танк и от неожиданности так резко свернул в сторону, что мотоцикл перевернулся, немцы из него вылетели и покатились по дороге.
— Осколочным готово!
Боцман, было, собрался выстрелить по вражескому грузовику, как с тем стало происходить что-то странное. Грузовик начал двигаться боком, накренился, завалился на бок, колесами вверх и тут над ним показалась башня нашего Т-34. Танк вылез на загоревшуюся машину, от него бросились врассыпную фигурки вражеских солдат. Вторую машину превратила в кучу металлолома другая тридцатьчетверка.
Боцмана кто-то дернул за ногу, он посмотрел вниз и увидел довольную физиономию механика-водителя. Миша, еще в немецкой пилотке, поднял большой палец вверх...
— На один час, противотанковое орудие! Четыреста! — доложил заряжающий.
Боцман увидел пушку почти сразу. Пока внимание было сосредоточено на колонне, немцы успели отцепить пушку, и открыли огонь по уже пустому, хорошо видимому им Т-4. Нижняя часть пушки скрыта небольшой возвышенностью. Первый выстрел, снаряд взорвался на возвышенности перед пушкой. Очередь из пулемёта. Второй выстрел, снова промах. Пушка поздно перенесла свой огонь на сарай, где спряталась тридцатьчетверка. Прямым попаданием третьего выстрела ее уничтожил осколочный снаряд.
За это время другие наши танки разделали оставшийся грузовик и, обнаружив за холмом сбежавший бронетранспортер, оставили от него только гусеницы и валяющиеся вокруг листы брони. Вдоль разгромленной колонны ездил БА-64 и поливал из своего ДТ оставшихся в живых фашистов смертоносным свинцом.
Вышедшая за танками пехота осмотрела остатки колонны. Трех немцев, пытавшихся оказать сопротивление, уничтожили, а четверых взяли в плен. Пленные были ошарашены нападением на их колонну, они не ожидали увидеть в своем тылу русские танки и считали, что их направили на операцию по прочесыванию местности в поисках просочившейся накануне советской разведки.
В последнем бронетранспортере были сложены ящики со снарядами к буксируемой им, оказавшейся целой, пушке. Если бы Миша попал в рубку, представлял бы из себя немецкий полугусеничник такую же груду разбросанного металла, как его собрат, успевший вступить в бой.
Прошло несколько минут. Танки дозора замаскировались в хуторе, заняв круговую оборону. Пехотинцы-десантники начали стягиваться после осмотра места боя.
— Боцман, так ты здесь откуда? — спросил гвардии-лейтенант Ерохин, командир взвода, выделенного в боковой дозор, и обнял старого боевого товарища.
— Да вот, прослышали про ваши подвиги, решили в соцсоревнование вступить, — улыбнулся Боцман.
— Какие там подвиги? Нарвались по глупости на немцев, хорошо хоть, что те не сразу поняли, кто мы такие, а то бы нам несдобровать. Мы на них с ходу налетели, все завертелось, ни хрена не поймешь где свои, где чужие. В общем, уничтожили несколько машин, бетеэров и сотни полторы фашистов успели положить. У меня один танк и два грузовика сгорели. Третий грузовик с раненными в тыл отправил, а два отделения десантом на броню посадил.
— Понятно... Вот что, лейтенант, нам ротный наказал вас встретить и догонять своих. Мы тут перекусим, машину осмотрим и в дорогу. Выделишь двух бойцов для охраны, пока мы своими делами заниматься будем?
— Конечно, какие вопросы!
— Кстати, пушку немецкую я бы на твоем месте прихватил — сгодится.
— А как же, конечно прихвачу. Спасибо тебе за трофей. Ну, я еще подойду. — Ерохин развернулся и быстрым шагом пошел к группе пехотинцев. Он дал распоряжения, и несколько бойцов отправились их исполнять, двое из них направились к танку Боцмана.
— Воздух! — послышался крик с другого конца хутора.
— Чего орешь, дура, это разведчик, — посмотрев в небо, ответил скорее себе, чем кричавшему, один из двух приближающихся бойцов. Над хутором завис разведывательный двухфюзеляжный «Фоке-Вульф», за характерную форму именуемый бойцами «рама».
— Да, командир, если «рама» — жди беды, — сказал Иван, глядя вверх.
— Ничё, скоро отчаливаем, — ответил Боцман и обратился к двум подошедшим бойцам:
— Привет, товарищи пехота! Будем знакомы, я — Боцман. Окажите братскую помощь в охране и обороне нашего броненосца, а мы в свою очередь, как в сказке сказывается, вас накормим, напоим, ну и... мда, в общем, будем вам весьма признательны. Времени нам надо полчаса, после чего вы свободны. Вопросы будут?
— Да вроде все понятно, — ответил боец, который постарше, и добавил: — Товарищ старший сержант, а Боцман это фамилия такая?
— Боцман, это боцман — должность на корабле. Если других вопросов нет, приступайте к несению службы.
Боцман выдержал небольшую паузу, наморщил лоб, как будто о чем-то задумался, сам себе кивнул и выпрямившись подал команду:
— Экипаж, к машине!
Танк всё ещё стоял в сарае и носовой частью практически упирался в его стену, поэтому экипаж выстроился в свободном пространстве слева от машины. Боцман продолжил:
— Через тридцать минут машина и экипаж должны быть в полной готовности к выходу. Даю пять минут на личные вопросы и надобности. Через пять минут приступить к контрольному осмотру машины. Миша, уточнишь и доложишь расход топлива и масла, проверь работу двигателя и трансмиссии. Жук, уточни расход боеприпасов, заряди башенный пулемёт, проверь накатник, переложи снаряды из дальней укладки поближе. Иван, подготовишь свой пулемёт к бою, вытащи паек и приготовь перекусить. Про бойцов-пехотинцев не забудь. Радиостанцию проверю сам. Время на осмотр машины — пятнадцать минут и десять минут на прием пищи. Вопросы есть? Разойдись!..
Сидя на башне Боцман продолжал машинально улыбаться — пять минут назад экипаж тепло попрощался с лейтенантом Ерохиным. Боцман с Ерохиным тяжелой осенью 41-го сражались в одной роте, состоявшей тогда, как грустно шутили танкисты, из двух с половиной танков — в одном из трех танков сгорел двигатель, отремонтировать возможности не было, и его закопали по башню как неподвижную огневую точку. Этой огневой точкой Ерохин тогда и командовал…
Танк миновал поле, на котором осталось два подбитых немецких танка, березнячок слева от дороги, скоро подъехали к перекрестку, на котором сворачивали в сторону от направления движения роты. Из кустов выскочил боец, стал лицом к танку и поднял в правой руке красный флажок.
— Командир? — в голосе Миши прозвучал вопрос и ожидание указаний как действовать.
— Миша, стой. Это свой, я его видел среди наших десантников.
Танк остановился, пропустив вперед поднятую пыль.
— Что скажешь, пехота? — с башни спросил Боцман.
— Мне велено бригаду дожидаться с донесением, а их ни слуху, ни духу. Уже с час, как должны были появиться...
— Да, действительно, странно, что-то видать не в порядке. Мне ротный что-нибудь передать велел?
— Просил, чтоб не задерживались. Место встречи без изменений... — солдат посмотрел немного в сторону, приподнял руку ко лбу, сделав ладонью козырек, — товарищ сержант, кажись «лаптежники»! — сказал он и показал рукой на юго-запад.
Боцман повернулся и поднял бинокль к глазам:
— Точно, «лаптежники». Мимо идут. — Боцман опустил бинокль и, проследив взглядом направление полета немецких бомбардировщиков, добавил: — На наш хутор. Запоздали маненько, Ерохин уже должен был отчалить.
Группа Ю-87 достигла хутора, перестроилась в круг и приступила к бомбежке.
Гул разрывающихся бомб не дал расслышать тарахтение приближающегося мотоцикла. Только когда Артакулов резко затормозил перед танком, на него обратили внимание.
Миша, выглядывая из своего люка, не имел возможности посмотреть назад на карусель бомбардировщиков и первым увидел мотоциклиста:
— Ба! Сын степей и кумыса, ты здесь откуда и куда путь держишь? — шутливо спросил он.
— Из бригады с пакетом. Нехорошие наши дела…
— Может, наши дела плохи?
— Может и плохи, но нехорошие — точно. Немец нас окружить хочет, наступление отменяется и бригада назад отходит.
— Черт возьми! — возмутился Боцман — Мы же их оборону как нож по маслу прошли, неужели зазря всё?
— Мой дедушка говорил, зазря ничего не бывает, — как всегда улыбаясь, многозначительно заметил Артакулов.
— Знаешь что, аксакал? Скачи-ка со своим пакетом, а мы следом, — угрюмо съязвил Боцман.
Артакулов посмотрел снизу вверх на Боцмана, добавил оборотов и, не сказав ни слова, поехал дальше. Боцман повернулся, еще несколько секунд понаблюдал за пикирующими бомбардировщиками и обратился к пехотинцу с флажком:
— Ну ладно, пехота, как бы нас не заметили, поехали мы. Может, скоро возвращаться будем — встретимся. — Боцман, как будто забыв про переговорное устройство, нагнулся вперед, на полкорпуса высунулся из люка и, глядя вниз, крикнул: — Миша, вперед!
Танк тронулся, достиг перекрестка, повернул влево на запад и начал набирать скорость…