Франция в огне
1.Крестный отец террора
28 июля 1794 года нож гильотины оборвал жизнь Максимилиана Робеспьера. Человека, еще при жизни ставшего символом Великой французской революции. А в историю вошедшего в качестве инициатора массовых расправ - как над заклятыми врагами, так и над вчерашними союзниками. За свои 36 лет он достиг многого, начав с самых низов.
Когда летом 1775 года французская королевская чета наносила визит в лицей Людовика Великого, вряд ли коронованные особы предполагали, что в буквальном смысле смотрят в глаза своей судьбе. Между тем честь зачитать стихотворное приветствие Людовику XVI и Марии-Антуанетте была доверена 17-летнему студенту, имевшему выдающиеся успехи в учебе. Имя этого студента было Максимилиан Робеспьер. И спустя 18 лет именно он, не моргнув глазом, отправил на эшафот и монарха, и его беззаботную супругу.
Талантливый студент
Насколько громко звучит имя Максимилиана Робеспьера в мировой истории сейчас, настолько скромной была стартовая точка его жизни. Сын провинциального адвоката, вскоре бросившего семью, он воспитывался дедом по материнской линии. Старик был строг с юным Максимилианом и остерегал от того, чтобы идти по стопам отца. Вместо «сомнительной», по его мнению, профессии адвоката, он прочил внуку блестящее будущее турайера. Так называлась должность работника пивоварни, который следил за прорастанием семян ячменя при изготовлении солода. Однако юноша с ранних лет настойчиво овладевал науками, быстро став одним из лучших учеников колледжа, основанного иезуитами, в Аррасе.
Успехи Робеспьера привлекли к нему внимание, и вскоре он уже смог получить стипендию, позволившую ему переехать в Париж, чтобы учиться в том самом лицее Людовика Великого, пользовавшемся покровитель-ством короля. Во время учебы он поначалу всерьез увлекся античностью, делал талантливые переводы с латыни и даже получил прозвище Римлянин. Все это время Робеспьер жил в состоянии крайней бедности. Стипендии едва хватало чтобы сводить концы с концами. Достаточно сказать, что у него не было денег, чтобы купить приличную одежду для выступления перед королевской четой. На пошив костюма для лучшего ученика деньги специально выделила дирекция лицея.
Но в то же время уже тогда Робеспьер отличался исключительным чувством собственного достоинства, местами переходившим в гордыню. Префект лицея Людовика Святого аббат Пройяр так отзывался о своем воспитаннике: «Если ему присудили бы первое место классе, он сел бы на него без спешки как на единственное место, cоответствующее его талантам». Видимо, гордость вскоре стала вступать в конфликт с бедственным финансовым положением. И в 1780 году надежды деда-пивовара были разбиты окончательно - Максимилиан получил диплом бакалавра права, а спустя год официально стал адвокатом. После чего вернулся из Парижа в родной Аррас. Здесь его карьера развивалась стремительно. Он достиг успехов на профессиональном поприще. А также прославился как оратор и ценитель искусства. В 1786 году Максимилиан Робеспьер был избран президентом аррасской Академии литературы, наук и искусств. Он стал по-настоящему известен. К тому времени Робеспьер был уже давно всерьез увлечен идеями французских просветителей.
Существует даже легенда, что во время учебы в Париже он встречался и разговаривал с Жан-Жаком Руссо. Так или иначе, молодой адвокат решил попытать счастья на политическом поприще. И удача сопутствовала ему - в 1789 году он стал депутатом Генеральных штатов (французского парламента).
Дитя революции
Правда, начинающий политик Робеспьер сперва не был воспринят в столице всерьез. Но на помощь ему пришло его легендарное красноречие. В 1789 году для Франции началась эпоха потрясений - грянула Великая французская революция. Робеспьер сразу же включился в бурные события, окружавшие его. Проследить рост его аккивности и влияния очень просто. В 1789 году аррасский депутат произнес 69 речей в парламентских дебатах. В 1790-м —125. А в 1791-м — 328! Газеты, писавшие о заседаниях Генеральных штатов, поначалу не могли даже правильно написать его фамилию, изобретая варианты: Робертпиер, Роберц, Робер-пьер. Но спустя недолгое время уже сам граф Оноре де Мирабо, один из отцов Великой французской революции и тоже выдающийся оратор, одобрительно высказывался о Максимилиане: «Он далеко пойдет, потому что верит в то, что говорит».
Робеспьер действительно верил. И говорил, говорил, говорил... Говорил о конституции, об ограничении власти короля, о равноправии и веротерпимости, о том, как должна быть организована Национальная гвардия. Выступал против смертной казни и против рабства во французских колониях. Наверое, трудно найти тему, на которую бы Робеспьер ни разу не сказал пламенной речи. И все его выступления при этом были проникнуты высшими идеалами добра и справедливости.
В результате Робеспьер, которому едва исполнилось 32 года, стал одним из авторов основополагающих документов революционной Франции: Декларации прав человека и гражданина и первой Консти-туции. Теперь он занимался по-настоящему большой политикой. И вскоре она потребовала от него принятия по-настоящему серьезных решений.
Якобинский клуб, членом которого был Робеспьер, постепенно становился одной из самых влиятельных политических сил. А сам Робеспьер возглавил одну из его фракций. Дискуссии о судьбе государства между якобинцами становились все жарче и жарче. Тем более что они сами никак не могли определиться - надо ли сохранять монархию или выбрать республиканский путь. Позиция Максимилиана тоже не отличалась ясностью: «...Слово "республика” не означает какой-либо конкретной формы правительства. Она применима к любой форме правления, при которой люди могут наслаждаться свободой в своем отечестве. Можно быть свободным как при короле, так и при сенате».
Некоторую ясность в этот вопрос, сам того не желая, внес Людовик XVI, летом 1791 года со всем семейством попытавшийся сбежать из Франции. Видимо, его не устраивало и пугало положение, когда он формально был не свергнут, но фактически отстранен от власти и находился в полной власти революционеров. После того как беглого монарха поймали на границе и вернули, противоречия внутри Якобинского клуба обострились. Рано или поздно это должно было при вести к кровопролитию.
«Людовик должен умереть!»
Основным противником Робеспьера стал Жак-Пьер Бриссо, от- делившийся от якобинцев и возглавивший партию жирондистов. Принципиальным вопросом, по которому они резко разошлись во мнениях, стала перспектива войны с Австрией. Забавно, что горячий республиканец Бриссо, проповедовавший войну против всех «коронованных тиранов», выступал за войну, поддерживая тем самым позицию Людовика XVI, который после неудавшегося бегства присягнул Конституции. Робеспьер же был уверен в том, что во Франции слишком много внутренних проблем и ее армия совершенно не готова вторгаться в другие страны. Так или иначе, но война все же началась. И сразу же показала, что прав был Робеспьер.
Унизительные поражения на полях сражений, а также панические слухи о том, что австрийцы вот-вот возьмут Париж, привели к трагическим событиям августа-сентября 1792 года. Виновником всех бед был объявлен Людовик XVI. 10 августа он был свергнут и помещен в тюрьму. Вслед за ним за решетку отправились тысячи людей, признанных «подозри-тельными». Масштаб арестов был таким, что заключенных было негде содержать, - под временные тюрьмы срочно переоборудовались монастыри.
Между тем война продолжалась, угроза поражения в ней становилась все более реальной. Под влиянием паники ненависть народа обратилась на тех, кто не мог за себя постоять, — тех самых «подозрительных». Погромы, прокатившиеся по всей Франции, получили название Сентябрьской резни. С молчаливого одобрения якобинцев были убиты сотни и сотни людей. Робеспьер, по своему обыкновению, сказал в связи с этим речь. Причем сделал это не по горячим следам, а уже в ноябре, тщательно обдумав свою позицию:
«Кто способен указать точную границу, о которую должны разбиться волны народного восстания, после того, как события уже начали разворачиваться?.. Французы, приверженцы свободы, собравшиеся в августе этого года, действовали на этом основании от имени всех департаментов. Следует либо целиком одобрить их действия, либо целиком отвергнуть». Сложно представить, что это говорил тот же самый человек, который годом ранее рассуждал о свободе, равенстве, братстве и отмене смертной казни.
Следующим логичным шагом стала казнь короля Людовика XVI. Робеспьер говорил о ее необходимости прямо, даже не пытаясь маскировать свою позицию красивыми формулировками: «Когда король свергнут с престола революцией, которая далеко еще не упрочена справедливыми законами, когда одно имя его навлекает бич войны на восставшую нацию, тогда ни тюрьма, ни изгнание не могут сделать существование короля безразличным для общественного блага... С прискорбием произношу я эту роковую истину, но Людовик должен умереть, потому что отечество должно жить». Слова великого оратора были услышаны. 21 января 1793 года король взошел на эшафот, а 16 октября того же года за ним последовала королева Мария-Антуанетта.
Последнее выступление
Политические дискуссии о будущем Франции накалили атмосферу до предела. Тогда якобинцы призвали народ к восстанию. 31 мая 1793 года жирондисты были силой свергнуты, и началось время правления якобинского Конвента (так к тому времени назывался высший законодательный орган власти). А уже с 5 сентября отсчитывается начало Эпохи террора.
«Извне вас окружают все тираны; а внутри страны все друзья тирании составляют заговоры; они будут составлять заговоры до тех пор, пока преступление может надеяться на успех. Нужно подавить внутренних и внешних врагов Республики или погибнуть вместе с нею; а в данном положении первым правилом вашей политики должно быть управление народом при помощи разума и врагами народа — при помощи террора», — невозмутимо объяснял свои резоны Максимилиан Робеспьер, возглавивший Комитет общественной безопасности. Смертные приговоры подписывались один за другим.
Общее количество жертв террора оценивается числом от 16 до 40 тысяч человек. Среди них были как обычные горожане, так и люди известные. В том числе те, кто когда-то стояли во главе Великой французской революции. Теперь все они оказались «врагами народа». Простились с жизнью либеральный герцог Орлеанский, лидер «жирондистов» Жан-Пьер Бриссо, великий химик Антуан Лавуазье, поэт Андре Шенье и многие другие. Бывший соратник Робеспьера Жорж Дантон в апреле 1794 года бросил с эшафота историческую фразу: «Революция пожирает своих детей!»
Масштаб репрессий все нарастал. Июнь и июль 1794 года получили название Большого террора. Постепенно все больше якобинцев приходили к выводу, что диктатура, установленная Робеспьером с приближенными, губительна для страны. Так созрела идея переворота 27 июля (9 термидора по революционному календарю). Изначально замысел был предельно прост: арестовать Робеспьера и его соратников на заседании Конвента, поместить в тюрьму и отдать под суд. Но заговорщики недооценили мощь влияния «отца террора». Комендант тюрьмы попросту отказался принять заключенного, справедливо полагая, что если он согласится, то его учреждение возьмут штурмом, как Бастилию пять лет назад. Тогда арестованных поместили в парижской Ратуше. На площади вокруг здания собралась огромная толпа, готовая освободить Робеспьера. Но именно в этот момент ему почему-то отказали его решительность и красноречие. Толпа не понимала, что происходит, и постепенно стала расходиться. Наконец, около 2 часов ночи с 27 на 28 июля жандармы и национальные гвардейцы ворвались в Ратушу. Робеспьер, застигнутый во время подписания воззвания к народу, которое он так долго не решался сделать, получил от жандармов пулю, разворотившую ему челюсть.
Суда не было. После спешного заседания Революционного трибунала к вечеру 28 июля арестованных привезли на площадь Революции. Всего было гильотинировано 22 человека. Очередь Робеспьера оказалась предпоследней в этом списке. Когда помощник палача сорвал с него повязку, поддерживающую раздробленную челюсть, из уст знаменитого оратора вырвался крик боли. Больше парижане не услышали от него ничего.
Поневоле задумаешься — так ли случаен был тот выстрел жандарма? Быть может, организаторы ареста опасались, что, даже стоя на эшафоте, Робеспьер умудрится обратить ситуацию в свою пользу, как это удавалось ему всю жизнь?
