Глава 12
Ночь выдалась беспокойная. До того, чистое небо, на котором горели крупные звезды, заволокли тучи. Вскоре ветер усилился и под аккомпанемент раскатов грома, на таежные долы и веси хлынул холодный дождь. Алексею не спалось. Он то и дело вставал с кровати, и подойдя к окну всматривался в ночной мрак. По «заплаканному» стеклу хлестко били дождевые струи, и голубые ветви молний часто освещали лес мгновенными вспышками. Завтра нам идти в поход, в забытые Богом таежные места, туда где хоронится душегуб. Что выпадет нам там, где не ступала нога человека, но где сумел укрыться тот, кто потерял в себе все то, что обычно присуще людскому роду. К жестокой драке мне не привыкать, бои где на кону стоит одна лишь жизнь, для меня обычное дело, но червь сомнения противно и гадко грыз мою собачью душу. Как и Алексею Стожарову, что-то непонятное и гнетущее не давало мне покоя, и это что-то было страшным и неопределенным…
…Ранним утром, едва небо окрасилось в нежно-розовый цвет, дверь в зимовье с тихими скрипом открылась и во внутрь заглянул Степан Данилыч. На дворе все еще бушевала непогода – осенний промозглый ливень не угомонившись продолжал бить косыми дождевыми струями, а лихой ветер разгулявшись, словно ощутив полнейшую безнаказанность, злорадствуя и куражась сбивал с продрогших деревьев багряную листву.
-Что-то ранехонько дед – произнес Алексей натягивая на себя теплую фуфайку – может дождемся окончания дождя а потом по свежести на тропу встанем?
Степан Данилыч почесал нос, и сняв с головы промокшую насквозь ушанку, подошел к печи где игристо и весело плясали языки пламени. Золотое свечение огня просматривалось сквозь тело старого охотника, делая его призрачным и нереальным. Его не упокоенный дух стремился к теплу и свету и старик словно завороженный огнем смотрел него пронзительными лазурными глазами.
-Когда небесные хляби закроются одному Богу известно – наконец произнес старик повернув лицо к Стожарову. Алексей невольно попятился назад – в голубых глазах старого охотника, словно в колдовских бездонных озерах полыхали золотые костры, то стихая, то возгораясь вновь с удвоенной силой.
-Так мы можем прождать сколько угодно, а лиходей Крайнов много чего может натворить еще. Он ведь еще браконьерством промышляет, губит без разбору зверя, птицу. Ему все это без особой надобности, но его подлая сущность требует жертв все новых и новых. Я и так сильно опоздал, так что больше ждать не могу. Идете со мной, или нет? Дело это добровольное, и просить я не буду, сам Алеша решай.
-Так идем же – ответил Стожаров улыбнувшись – раз надо, значит надо. Он внимательно оглядел ствол ружья, повесил его за спину…
…С неба дождь лил как из ведра. Пригибаясь под хлещущими холодными струями мы шли извилистыми тропами ведомые старым охотником. Доселе такими путями мы с Алексеем не ходили, и каждый раз когда мы казалось вот вот упремся в непролазную стену густо росших деревьев, Степан Данилыч нырял в какой-то потаенный лаз, выводя нас на другую тропу. Тайга бушевала ураганным ветром и рыдала нескончаемым дождем. Верхушки старых сосен гнулись под порывами бесчинствующего ветра, вся лесная живность попряталась напуганная непогодой, а мы продолжали идти за своим призрачным проводником, и казалось нет нашему пути ни начала ни окончания. Так шли мы сутки, временами делая привал на отдых и сон, и к исходу второго дня, оказались в совершенно незнакомом, неизведанном уголке, будто расположенном в совсем другом, ином, странном и непонятном мире. Ливень все еще не унимался, и замшелое болото покрытое тиной ухало и пузырилось, будто желало вылезти живой и хищной массой из своих раскисших берегов. Вся эта жуткая и настораживающая картина мне совсем не нравилась, в душе творилось смятение, и сумбурные чувства охватывали меня. Казалось в этом запустении, и лесной темнеющей гущи не было ничего живого, что могло бы вызвать у нас опасение, но все же ощущалось чье-то незримое присутствие, и это присутствие не сулило ничего хорошего.
-Ну кажись пришли – прошептал Степан Данилыч, осторожно отодвигая тяжелую еловую лапу.
Я зарычал с хрипом втягивая воздух, напрягшись всем телом. Почуяв опасность, во мне начинали просыпаться демоны ярости и злобы.
-Тихо, чертяка ты эдакий!
Старый охотник приложил палец к губам, и сверкнул на меня лазурными глазами, внутри которых плясали золотистые огоньки...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Георгий АСИН