Марина появилась в нашем магазине нежданно-негаданно. Вот так получилось, что директор принял её на работу. Как, почему, никто и не понял. Ведь он принимал только девочек худеньких, молоденьких, с накрашенными ресничками.
Марина своим появлением выбила нас из колеи: полноватая, старше тридцати, без грамма косметики, в дешёвых, слегка затемненных, очках, в мешковатой дешёвой одежде. На неё глазели не только мы, но и продавщицы из соседних отделов. Приходили специально, чтобы увидеть нашего нового продавца, улыбнуться и уйти. Лицо Марины было самое что ни на есть обыкновенное: ни красивое, ни некрасивое. Фигура русской бабы в мужской одежде привлекала взоры не меньше, чем наша красавица Сюзанна. (Сюзанна была полной противоположностью - волосы, губы, ресницы, ногти, ноги - дорогая кукольно-вызывающе-притягивающая внешность собирала у нашего отдела очередь мужчин.) Если описать Марину кратко и максимально ёмко, то это баба-мужик.
Марине было 34, за плечами два брака, первый короткий, по молодости, закончился разводом, второй, длительностью около десяти лет, закончился смертью мужа. Марина была вдовой, без детей.
Нам было по 20 - 23 года примерно. В таком возрасте мы не боялись задавать самые сокровенные вопросы и о мужьях, и о любовниках, и о неполучившихся детях.
Ребёнок у Марины должен был быть. И он даже был несколько месяцев. Он жил в животе, нормально развивался, без патологий. Но было одно большое НО - сильнейший токсикоз. Марина практически не вылазила из больницы, постоянно капалась, чтобы хоть как-то облегчить этот невыносимый токсикоз. Рвало даже от воды. Какая там еда! О чём вы? Было совершенно не до еды. Если что-то удавалось сглотнуть: сока, фруктов, детского пюре или хлеба пожевать - это было счастье. Но "счастье" это было таким маленьким и настолько редким. В остальное же время Марина питалась через капельницы, по чуть-чуть пила минеральную воду и мучалась от запахов, от всех запахов.
На четвёртом месяце таких мучений Марина не выдержала. Аборт. Операцию сделали по показаниям врача. Врач - свой, т.к. мама Марины работала в роддоме медсестрой.
Вот и вся история про детей.
Через несколько лет у мужа инсульт. И всё. Марина одна в однокомнатной квартире на стареньком автомобиле.
Мы Марину любили и уважали. Потому что она любила и уважала нас. Она была из того самого поколения, которое умеет уважительно относиться к любому человеку, без зазнайства, без тщеславия. Она была нам как старшая сестра: родная, открытая, ранимая, смелая и отзывчивая. Без стеснения рассказывала, как покупала себе джинсы в мужском отделе. Как "слегка погуляла" после смерти мужа, т.к. не знала, чем перекрыть эту боль потери.
- Познакомилась с одним. Он по телефону рассказывал, какой у него коттедж, усадьба, какая у него биография то ли лётчка, то ли капитана, то ли лётчика-капитана. В общем, наговорил... Ну, я и поехала посмотреть на этого Капитана. Приехала по адресу, приостановила машину, гляжу - там дедок-старичок возле избушки-развалюшки мне рукой радостно машет. Я не слержалась, ругнулась, посмотрела на него из окна, дала по газам и уехала.
- А ругнулась зачем? - развеселившись, спросили мы.
- А бензина на него ещё столько потратила. Ехала на другой конец города.
- А ещё чудики были?
- Полно этих чудиков. Художник один был. С виду интеллигент. Мы с ним очень хорошо пообщались, интеллектуально подошли друг другу. Говорили только о высоком: о религии, об искусстве, об образовании, о медицине. С виду - помешанный на искусстве человек. Пригласил к себе в студию портрет мой написать. Я согласилась без боязни, т.к. мы с ним в абсолютно разных весовых категориях. Да и по виду человек был серьёзный, степенный. Студия, конечно, у него шикарная: несколько квартир объединены в одну и поделены на зоны. Мастерская, гостиная, жилая зоны - везде свежий современный ремонт. Одна зона плавно перетекает в другую без дверей. Межкомнатных дверей нет совсем. Это меня и спасло.
- От чего? - с круглыми глазами, затаив дыхание, поинтересовались мы.
- От художника! - продолжила Марина. - Он же, когда мне показал всю территорию, сразу на меня набросился. Я его оттолкнула и побежала. Так и бегали мы с ним по его квартире кругами. Никакой портрет мой писать он и не собирался. Собирался другими вещами заниматься. Побегали-побегали. Попросила выпустить меня из квартиры. Входная дверь изнутри на ключ была закрыта. Пришлось уговаривать, на жалость давить, мол, вдова, пожалей. Он сначала и слышать не хотел ничего. Ну, ещё побегали. Так и бегали всё. Ладно, хоть квартира большая. Выпустил, конечно. Куда ему. Я как сказала, что могу и зашибить, он передумал, открыл дверь. Я пулей выскочила и домой. Приключение.
- А ещё какие чудики? - не унимались мы.
- Да, там женатые в основном знакомятся. Женатых много. Живут с жёнами, детьми. Знакомятся, чтобы погулять. Девять откажут, десятая согласится. Так и гуляют от жён.
- Марина, а твой муж изменял тебе?
- Не знаю. Я спокойно к этому относилась. Мы вместе развлекались.
- Как это - вместе? - не поняли мы и ждали пояснений.
Марина совершенно спокойно рассказала, как они с мужем ездили на свингер-вечеринки.
- В нашем городе?! В нашем городе есть ТАААКОЕ?! - я не могла поверить услышанному.
- Конечно, есть. Снимают большой коттедж в черте города, где-нибудь на окраине, там всё устраивают. Посторонних не пускают. Туда ещё попробуй попасть. Только проверенных. Там же люди разных чинов: кто известный - в маске.
Хорошо, что эту информацию я узнала тогда, давно, по молодости, когда в одно ухо влетает, в другое вылетает. Узнала и забыла надолго.
Надолго я забыла и о Марине. Уволилась. Марина поработала недолго и тоже уволилась.
Несколько лет назад я узнала, что Марина переехала в Питер. И не одна, а со своей сожительницей. В Питере им лучше, там их никто не знает. Там таким парочкам, наверно, посвободней.