солнце ласково и спокойно. мне столетие без пяти. я забрался на подоконник, облакам говорю про птиц, мореплавателей, героев, про дворцы и про гномий хлеб. там, за окнами, что-то роют, брюхо вспарывая земле. она ёжится от ударов, на себя принимая сталь.
я в пижаме, я очень старый, и поэтому землю жаль, хотя я понимаю — надо. возвращаюсь опять в кровать. ночью летние звездопады будут мысли мои сбывать. хорошо бы, они успели. одеяло как снежный барс.
капитанам через неделю плыть на север, лететь на Марс. я возглавлю их, обещаю, на тернистом большом пути, а потом нас накормят щами. мне столетие. без пяти.
солнце слопано крокодилом. но на помощь пришла луна. у меня есть приятель Дима. он показывал ордена в разных книжках. там были люди, самолёты и рев машин. я сказал, что войны не будет, потому что я так решил, потому что — никто не знает, даже Димка, хотя он свой — я ночами хватаю знамя, и наутро весь мир живой. потому что мне так сказали (Димка маленький, не поймёт) боги с папиными глазами, командиры небесных рот. я отправлюсь опять учиться. там, за окнами, птичий гам. командирам к осенним числам надо крепость не сдать врагам.
пролетело лет тридцать с лишним. солнце село на провода. я читаю другие книжки и моложе, чем я тогда. нет, по паспорту вроде старше, но глупее и толще стал. только август янтарным маршем снова всходит на пъедестал. снова снится: в ноге осколок и обломок стрелы в груди. дыня сладкая. скоро в школу. мне столетие без пяти.