ЧАСТЬ 50 ВОЗМЕЗДИЕ
Марта смотрела на него, грустно улыбаясь.
-А ты уже начал заниматься... этим, дорогой мой ошибающийся друг Илья.
-Ты…Не понял. – Илья остолбенел и опять приоткрыл рот.
-Ну, я решила, чего тянуть? Прямо сейчас и включила тебя в эксперимент. Не позднее, чем с первым бокалом коньяка, ты выпил двадцать… Ой, кажется, в бокале двадцать семь. Слушай, даже точно не помню, сколько я тебе их кинула. Теперь будем ждать. Интересно, да?
Илья впал в ступор. Марта продолжала улыбаться.
-Слушай, не будем же мы играть в молчанку, это скучно, в конце концов. Может быть, тебе осталось жить несколько минут, а ты их проведешь молча, будто и сказать нечего. Ну ладно… поддам тебе интересу. Знаешь, Борис, он же у нас очень талантливый, не мог так все оставить и стал экспериментировать дальше. Выяснил, что есть небольшой нюанс, который может полностью нейтрализовать действие средства.
- Какой? – прохрипел побелевшими губами Илья. – Говори немедленно.
-Не так быстро! Сначала ты мне расскажешь всю правду, а потом мы посмотрим. Чем быстрее ты это сделаешь, тем скорее я раскрою тебе этот маленький секрет. Пока ты готовишь себя к откровенности, я включу запись нашего знаменитого вечера признаний.
Марта подошла к компьютеру и...
- Думаю, до принятия закона об эвтаназии, говорить о ней преждевременно, – сразу же заявил с экрана Саша.
- Я уверен, что здравый смысл победит, и, рано или поздно, люди придут к этому способу ухода от страданий. Во всяком случае, я буду в числе тех, кто первыми применит это на практике.
Камера переключилась на лицо Ильи, затем, скользнув по остальным, задержалась на Марте, с восторгом смотревшей на своего, еще обожаемого и любимого.
- А кто тебе мешает начать прямо сейчас? – Борис, показавший себя тогда правозащитником и знатоком Ницше. – Возьми и убей кого-нибудь. Ты же врач, объяснять не надо, как это делается.
- Ну, причем здесь убийство? – Снова рассудительный Илья. – Я же говорю не об этом, не делай вид, что не понимаешь разницы.
- Да не делаю я никакого вида. – Борис потянулся за рюмкой. – Это не мой вид, это истина: эвтаназия есть и всегда будет убийством, и не говори мне, что сам больной может сделать выбор и привести в действие эту самую машину смерти. Убийство или самоубийство, что с точки зрения православия, одно и тоже...
На экране возникло лицо Лили, и Марта включила перемотку. Лиля в мультипликационном темпе встала с кресла и плеснула вина в бокал, что-то быстро прошлепал губами Илья, потом Борис и снова по очереди.
Увидев на экране гневное лицо Ильи, Марта снова запустила запись, и его голос громко зазвучал:
-Это только в фильмах и слюнявых книжках лежачие да умирающие смиренны и тихи. А в жизни – и себе и другим противны. Да была бы моя воля, я устроил бы для таких специальные больницы, да не простые хосписы, а настоящее прибежище для страждущих, где по уму каждый сможет получить то, что захочет. Желаете обезболиваться по полной программе – пожалуйста, а желаете культурно на тот свет – нет проблем, только заикнитесь, и все пройдет тихо и пристойно. Вот это – реальная польза и людям и обществу.
- «Беспощадное подавление и устранение вырождающейся жизни», все тот же Ницше, ты просто полный апологет его, друг мой, – комментировал Борис.
- Да пошел ты! Сейчас меня к фашистам причислишь. То ли вы все недоумки, то ли действительно не понимаете, что смерть – лучшее лекарство от неизлечимой болезни...
Когда экранный Илья вскочил и рванулся через стол к Борису, Марта выключила компьютер.
-Ну, как, вспомнил кое-что про себя?
Илья молча держался за горло и хватал воздух открытым ртом. Марта спокойно продолжала:
- Итак, память мы освежили, но объяснений по-прежнему не даем. Хорошо. Я тебе помогу. Концепция, так сказать, лечебной деятельности в общих чертах ясна. Предел мечтаний: маленькая уютная больничка для избранных, но очень больных людей, хорошие условия умирания и хорошие деньги за его гарантию. И вот она осуществилась – создано «настоящее прибежище для страждущих». Все силы науки работают на идею. Но, как всегда, чего-то немножко не хватает, а именно, принципиально нового и недоступного для обнаружения (а вдруг что-то не заладится с системой правосудия) средства. Такого, знаете ли, ноу-хау от Троицкого. И, что самое обидное, подобное средство существует где-то совсем рядом. Пока больничка была в проекте, еще можно было потерпеть, но вот теперь она действует, и очень бы неплохо иметь это волшебное средство под рукой. Вдумайтесь: именно неплохо, но не абсолютно необходимо. А виновата во всем одна растяпа, которая упустила средство, что особенно интересно, в кругу близких друзей. Самому пускаться в поиски было сложно – настырности бог не дал, зато он сполна отсыпал пренебрежения к чувствам других людей. Растяпа виновата, сама пусть и разыскивает, а мы побудем рядом и немного подождем, авось, получится. И тут начинается самое пикантное.
Илья засипел:
-Прекрати, не дай мне умереть!
Марта продолжала, не обращая на его слова никакого внимания:
-Ну, ты же не хочешь рассказывать, а жизнь тебе теперь надо заслужить. Ладно, тогда хотя бы кивай. Например: все, что я говорила – это правда? Только честно, а то не считается.
Илья торопливо кивнул, с ужасом глядя перед собой в одну точку.
- Осталось совсем недолго, потерпи. – Марта была увлечена своим повествованием. – Так вот. Эту упертую растяпу и надо было как-то заставить пошевелиться и принести на блюдечке искомое средство. Вы помните: «не абсолютно необходимое» и «авось, получится». Ради этого и следовало запустить турболебедя. А чтобы ее убедительно мотивировать и подогнать в поисках, недолго думая, удалось состряпать ей, доверчивой и закомплексованной дуре, совершенно безнадежный диагноз, такой простенький и со вкусом быстрой смерти. Ну-ка, кивай сейчас же, я права?
Илья сидел в полубессознательном состоянии, но все же слегка опустил голову еще ниже.
-Попробовал бы не кивнуть! Я у двух других специалистов проконсультировалась, те в один голос твердят, что моя печенка самая здоровая изо всех, виденных ранее. Как? А ты, мерзавец, друг ты мой ошибочный, взял и продырявил ее. А уж что ты сделал с моим бедным сердцем, как умело поиграл на чувстве страха смерти! Вот сипишь ты передо мной, такой весь умирающий, а мне ведь совсем тебя не жалко. Теперь понимаешь, в какую безнадегу загнал меня на две недели? Украл у меня жизнь и спровоцировал на отчаянные поиски эфемерной надежды. Знал, что я упрямая, гордая, что легко проглочу крючок с наживкой «достойная смерть». А как ты думаешь, если ты сейчас умрешь, это будет достойно? Можешь не кивать, все равно в тебе никогда не было достоинства, откуда же такая честь напоследок? Мне вот интересно, а как бы ты поступил дальше? Наверное, получил бы вожделенное лекарство и признался, что ошибочка вышла, выкрутился как-нибудь. Или не стал бы себя утруждать извинениями? Я ведь даже заключение у тебя не взяла, испуганная святая простота. Все шито-крыто, ничего не докажешь. А такая мелочь, как мой страх и измученная душа ни в счет. Ты же не в первый раз ее уродуешь, могла бы и привыкнуть. Отмерил мне, возомнив себя богом, столько, сколько я смогу вынести! И, представь себе, вынесла. Сижу перед тобой, красивая и поумневшая, раскладываю твою мерзость по полочкам, а ты.… Кстати, – Марта заглянула под стол, – полы мне еще не испачкал?
Илья внезапно рванулся со своего места, схватил со стола нож и приставил его к горлу Марты:
-Говори, что мне делать, иначе убью! – кричал он ей в ухо, забрызгивая его слюной. – Убью, умрешь вместе со мной!