-Потанцуем? – спрашиваю тебя я, и тяну за рукав свитера на себя, давая этим знать, что мы должны остановиться.
-Прямо здесь? – удивленно спрашиваешь, и смотришь по сторонам. Еще бы, ведь мы сейчас находимся в самом сердце этого города. Города, в котором я ни разу не был.
-Ну да. Прямо здесь, и прямо сейчас.
-Но здесь же полно людей. Туристы, местные, старики, дети.
-Ну, я тоже турист, и я хочу потанцевать здесь, именно сейчас, - усмехаюсь, и достаю из кармана плеер с наушниками, начинаю искать подходящую песню, которая идеально бы подошла не только под настроение, уличную атмосферу, но и на отличный лад, под который мы могли бы двигаться в такт музыки, не задумываясь о том, правильно ли мы двигаемся.
-Я танцевать не умею, - смущенно опускаешь глаза, продолжая разглядывать туристов, которые медленным шагом передвигались по площади, рассматривая одну из главных достопримечательностей этого города - Brivibas piemineklis*, который был установлен в память о павших борцах за независимость этой страны.
-Я тоже танцевать не умею, так что, - пожимаю плечами, и прикусываю нижнюю губу, предвкушая, что нужная песня мне скоро попадется, - можно поучиться прямо сейчас.
Ты молчишь, все еще сверля глазами асфальт под ногами, затем медленно переводишь взгляд на мои, поднимаешься выше, на руки, и разглядываешь мои пальцы, как те плавно перемещаются с одной кнопки плеера, на другую. Слегка улыбаешься, и я это замечаю, даже не глядя на тебя. Я тебя чувствую. Ты провоцируешь выброс фенилэтиламинов в моем мозгу. Я схожу с ума. Мне сносит голову. Поэтому я стараюсь на тебя не смотреть. Пленительно – сладкое чувство. Ты начинаешь разглядывать мое лицо, и я перевожу на тебя взгляд, ты сразу же отводишь его, и смущенно улыбаешься, краснеешь. Такой весь невинный и чистый. Я невольно начинаю улыбаться, глядя на тебя.
А вот и песня.
-Ну что ж, начнем уроки танцев от остряков – самоучек? – подхожу к тебе вплотную, и беру за руку, прижимаю к себе.
-Это ты сейчас о себе говоришь, да? – ты пытаешься усмехнуться в ответ, и осторожно кладешь голову мне на грудь.
-Можно итак сказать, а теперь, - убираю волосы за твое ухо, и сую тебе в него наушник, то же самое проделывая с собой. Песня еще не заиграла. – Готова?
-Ты же знаешь, что, если ты рядом, то готова я ко всему, - тихо шепча, сжимаешь мою ладонь крепче.
Я нажимаю на “play” и в наушниках начинает играть одна из твоих любимых песен. Я на самом деле долго выбирал, между тремя.
«Jaymes Young – I'll Be Good».
Ты вздрагиваешь, услышав знакомые ноты, и устремляешь на меня свой взгляд. В нем так и читалось: «Ты это специально, да?»
Ну, конечно же, специально, иначе и быть не могло.
Все, что я знаю о танцах – это то, что спину нужно держать прямо. На этом мои познания заканчиваются. Но станцевать захотелось именно сейчас, и именно с тобой.
Я сжимаю твою ладонь все крепче, а твоя вторая рука лежит у меня на плече, и мы, не спеша начинаем вальсировать. Помимо песни в голове, ее текста, мелодии, непроизвольно начинаю вести счет: раз-два-три, раз-два-три. Я начинаю вести тебя вперед, с левой ноги, вновь веду счет в голове, и передвигаюсь, но уже диагонально. Боковым зрением я замечаю, что кто – то уже начал устремлять свои взгляды в нашу сторону, но не задают лишних вопросов. Это хорошо. Пускай смотрят, законом ведь не запрещено. Ты тоже замечаешь чужие взгляды, и смущаешься еще больше, глядя под ноги.
Со временем, наши неуклюжие движения начали превращаться в плавный вальс. Молчим. Песня на повторе, ты уже смотришь мне в глаза, а я – в твои. Тебя не смущают люди вокруг, которые наверняка смотрят на нас, и могут думать, что «мы со всем со своей головой не дружим», но, увы и ах, если бы они знали, насколько сильно мы дружим со своей головой. Жить в гармонии со своим разумом, конечно, прекрасно, но было бы слишком скучно держаться на плаву среди людей, и обычной повседневной рутины. Куча возможностей, занятий, и просто обычного самопознания люди упускают, пытаясь зацепиться за то, что им вложили еще в самом детстве.
Но нас это не касается. Мы танцуем, смотрим друг другу в глаза. Мы прижимаем друг друга к себе как можно сильнее, потому что нам мало того, что происходит прямо сейчас.
Мы здесь, и нам все равно на вашу рутину. Наверняка ты тоже подумала об этом.
Песня окончательно засела в голове, и ты начинаешь прикрывать глаза, и напевать ее шепотом, блаженно улыбаясь.
Если улыбаешься ты – я рад. Это как метеорит, который с бешеной скоростью несется на Землю. Столкновения не избежать, смертей было бы много, ничего бы не осталось от этого места. А потом он внезапно останавливается, и в замедленной съемке летит назад, откуда он прибыл. Но дело в том, что этот метеорит приобретает масштаб все больше и больше после каждой перемотки назад. Мне не страшно за это, потому что улыбаешься ты чаще положенного обычного человека. И эта улыбка предназначена только мне. Водоворот событий, не выбивающий меня из колеи.
На шестой раз, я останавливаюсь, вытаскиваю наушники из наших ушей, и кладу их в карман, к плееру. Ты, видимо, вошла во вкус, потому что очень расстроилась этому действию. Оглядываясь по сторонам, замечаем, что мы оказались в некоем оцепенении среди людей, которые наблюдали за нашим танцем. Хорошо, что они могут наблюдать лишь физически, но никак не читать мысли, иначе я совсем чувствовал бы себя голым экспонатом в музее. Ты смущаешься, и утыкаешься носом мне в плечо, пытаясь таким способом спрятаться от людских глаз. Наверняка они подумали, что мы уличные танцоры, или, что еще что – нибудь в этом духе. Если бы люди не давали друг другу, какие – то ярлыки, и не искали бы чему – то, какое – либо объяснение – им же было бы легче. Эх, люди.
Маленькая девочка, лет пяти, стала кружиться вокруг своей мамы, и хлопать в ладоши, глядя на нас. Я невольно улыбнулся, и, обняв тебя за плечи, посмотрел на людей, словно бросал им вызов:
-Танец окончен. Смотреть больше не на что.
*Brivibas piemineklis -Памятник Свободы в Риге — одна из главных достопримечательностей города и один из неофициальных символов Латвии. Был установлен в 1935 году в память о павших борцах за независимость Латвии. (www.wikipedia)