19 августа 1991 года у меня украли стиральную машину. Вам смешно, а мне было не до смеха. Мне было 26 лет, двое детей, младшей годик, мужа дома не было, уехал в командировку. Жили мы в малосемейном общежитии завода, на котором работали оба, муж в отделе рационализации, я - на производстве.
И вот иду я утром умываться в общий умывальник секционного общежития и вижу, что нет моей стиральной машинки, она стояла крайняя в ряду таких же «Белок», «Вяток» и «Малюток». На ее месте стоит мой пластмассовый тазик с парой грязных детских футболок, которые я бросила туда вечером. Тазик оставили. А машинку сперли.
Первое, что я почувствовала в тот момент - неприятное жжение в солнечном сплетении, как будто кто-то ударил под дых. Соседи, вышедшие следом, заключили - алкаши сперли. Над нами в общежитии жили ребята, которые за бутылку могли маму родную продать. Бывало, жарким летом, двери у людей приоткрытые от духоты, так они умудрялись и телевизор унести, если хозяйка отвлеклась на кухне или в умывальнике.
Соседи, моментально сделав выводы из моего злоключения, все как один приковали свои машинки на цепи, хомуты и проволоки, кто к трубе, кто к батарее.
Я, как сомнамбула, поднялась на этаж алкашей, постучала. На что рассчитывала? «Вы случайно не сперли мою стиралку из секции второго этажа? Верните, пожалуйста на место».
Дверь никто не открыл. Дома никого. Я спустилась к мусорке в надежде увидеть там свои вещи из машинки. Ничего не нашла. В милицию даже в голову не пришло обращаться. Как то не было доверия к властям, в воздухе была разлита анархия. Считалось, не пойман, не вор. Да и общаге творилось такое, что милиция вряд ли занялась бы моей кражей века.
Обойдя вокруг дома в поисках следов преступления, и не найдя улик, я вернулась домой. Включила телевизор. А там «Лебединое озеро». Так противно стало.