02.08.2021 • Андрей Кадомцев, политолог
Крупнейшие экономики мира объявляют о планах сокращения выбросов двуокиси углерода, а также общей «декарбонизации» народного хозяйства уже в ближайшие десятилетия. На таком фоне, отовсюду звучат предупреждения о «скором» отказе богатейших стран от автомобилей, оснащенных бензиновыми и дизельными двигателями, о переходе на возобновляемые источники энергии. Ряд государств, крупнейших поставщиков углеводородного сырья, как результат таких предупреждений, объявляют о планах структурных изменений своих экономических моделей. «Убьет» ли «зеленый» переход добычу нефти и газа? И если да, то как быстро?
К настоящему времени, развитие возобновляемых источников энергии (ВИЭ) происходит всё более высокими темпами. Евросоюз декларирует решительное намерение обеспечить «климатическую нейтральность» промышленности и сельского хозяйства к середине столетия. Срок к 2050 году называют Япония и Южная Корея. Пекин планирует достичь «нулевых выбросов» к 2060 году. Сходные временные ориентиры называет и нынешняя администрация США. Целый ряд стран объявил о планах ускорить снижение выбросов парниковых газов в ходе прошедшего в апреле Саммите лидеров по вопросам климата.
Кроме того, наблюдается уменьшение зависимости экономического роста от динамики энергопотребления. При этом на фоне развития новых технологий, в таких странах, как США, Китай, а также во многих государствах Евросоюза, первичное потребление энергии остается практически неизменным. А в Великобритании, Японии и Германии прирост ВВП сопровождается снижением объемов энергетического потребления.
Не вызывает сомнений, что изменения в мировом энергетическом балансе повлекут серьезные перемены в расстановке сил и на геополитической арене. К примеру, в случае полной реализации, планы «зеленого» энергоперехода, предложенные руководством Евросоюза, приведут, по оценкам «Ведомостей», к сокращению большинством европейских стран импорта нефти «до трети», а газа – «до четверти», от нынешнего уровня уже к 2030 году. При отсутствии стратегии диверсификации поставок, если такое произойдет, наиболее значимыми подобные изменения могут оказаться для России.
В то же время, динамика снижения спроса на углеводородное сырье будет, согласно имеющимся оценкам, в значительной мере коррелироваться с темпами энергетического перехода. Ряд экспертов предполагают два наиболее вероятных варианта развития событий. В случае «медленного» сценария, высокий спрос на традиционные источники энергии будет сохраняться еще 25-30 лет. Если же реализуется «быстрый» сценарий декарбонизации - по меньшей мере, для большинства экономик Запада, а также КНР, то уже в ближайшие 10-15 лет произойдет «существенное» замещение традиционных источников энергии на ВИЭ. В таком случае, в зоне наибольшего риска действительно окажутся страны, зависящие от экспортных доходов от продажи традиционных видов сырья для энергетики.
Дальше начинаются вопросы, ответы на которые, во многих случаях, носят вероятностный характер. С политической точки зрения, к примеру, как преодолеть глубокие противоречия, заложенные в нынешних планах декарбонизации в США и Европе?
С одной стороны, нужны настолько высокие цены на углеводороды, которые бы поощряли развитие возобновляемых источников энергии, а также технологий энергосбережения.
С другой, политика «временно высоких цен» на нефть может способствовать существенному стратегическому усилению позиций ведущих поставщиков углеводородного сырья. На Западе, растущее давление озабоченных изменениями климата общественности, политиков, инвесторов, а с недавних пор, и судебных властей, вынуждает ведущие компании, среди которых Shell, Chevron, Exxon, BP и Total, объявлять о срочных и масштабных мерах по диверсификации сфер деятельности. В первую очередь, речь идет об отказе от инвестиций в новые месторождения, а порой, и о прекращении разработки действующих.
Однако, во-первых, крупнейшие энергетические ТНК добывают менее одной пятой всех нефти и газа, поставляемых на рынок. Во-вторых, если спрос на нефть и газ не будет сокращаться темпами, сопоставимыми с сокращением добычи, место ТНК займут другие поставщики. В первую очередь, крупнейшие государственные нефтяные компании из России, Саудовской Аравии и ОАЭ.
Наконец, до сих пор не ясно, кто будет платить за «зеленый переход»? «Многие правительства теперь опасаются гнева своих граждан - они не хотят возлагать дополнительное бремя на водителей автомобилей, владельцев домов и предпринимателей. Поэтому считают, что должны платить другие. Предстоит тяжелая битва», отмечает немецкая Die Welt.
Другая большая проблема – как подтолкнуть мир, включая развивающиеся страны, к ускоренному снижению спроса на углеводороды? Да, Евросоюз сегодня обещает в несколько раз снизить производство и продажи автомобилей, оснащенных ДВС, «уже с 2025–2027 годов». Но каковы будут темпы прироста удельного веса электротранспорта, а также водородного, в международном масштабе в целом? Еще пару лет назад, The Economist отмечал, что при всех громких заявлениях относительно внедрения электромобилей, даже в 2030 году до 85 процентов машин всё еще будут работать на двигателях внутреннего сгорания. Да и мировой спрос на нефть продолжает расти на 1-2 процента в год – практически также как и в предыдущие пятьдесят лет.
По итогам 2020 года, доля электромобилей среди всех проданных в мире машин составила порядка 4 процентов. Согласно оценкам ряда экспертов, к 2050 году количество автомобилей, используемых жителями Земли, возрастет до 2 миллиардов. И даже в случае реализации прогнозов об увеличении удельного веса автомашин, не использующих ДВС, до половины от всего мирового автопарка, количество традиционных, т.н. «грязных» единиц автотранспорта, может остаться примерно на нынешнем уровне. Наконец, пассажирские автомобили потребляют лишь около четверти всей нефти. Остальные 75 процентов используются в грузовом автотранспорте, коммерческом судоходстве и в авиации.
В конце мая был опубликован доклад Международного энергетического агентства (IEA-МЭА) – ведущего западного экспертного института в вопросах энергетической политики. Согласно данным МЭА, в нынешнем году эмиссия парниковых газов окажется лишь ненамного ниже пиковых значений, достигнутых до начала пандемии коронавируса. А в последующие годы прогнозируется дальнейший рост выбросов. Предполагается даже, что вновь вырастет потребление угля, а также инвестиции в разработку месторождений. Что касается нефти, то спрос на нее, скорее всего, восстановится на две трети от значений предыдущих лет. В дальнейшем, МЭА прогнозирует сохранение тенденции к повышению спроса «в ближайшие годы».
В своем отчете Агентство также указывает, что, несмотря на громкие декларации на самом высоком уровне, реальное сокращение выбросов, наносящих ущерб окружающей среде, существенно отстает от графика, следование которому требуется для торможения негативных климатических изменений. Один из сценариев - наиболее оптимистический из тех, которые рассмотрели эксперты, действительно предполагает гипотетическое сокращение использования нефти в мировом хозяйстве к 2050 году на 75 процентов. Именно при таком развитии событий наиболее вероятно и достижение «нулевых выбросов» в масштабе всей Земли уже к середине века. Однако другие варианты, в основу которых положены уже обнародованные на сегодняшний день планы в области энергетической политики, предполагают прирост спроса на нефть по меньшей мере на протяжении следующих двух десятилетий.
Доклад Международного энергетического агентства способен остудить пыл многих энтузиастов ускоренной декарбонизации своими трезвыми оценками реальных возможностей человечества. К примеру, до половины всего объема сокращения выбросов, который необходим для достижения целей «углеродной нейтральности» к 2050 году, зависит от внедрения технологий, коммерческие образцы которых сегодня попросту отсутствуют. В первую очередь, речь идет о снижении вредных выбросов в сталелитейной, химической промышленности, а также в производстве цемента.
Наконец, необходимо будет также каким-то образом обеспечить снижение потребления энергии всеми странами мира ниже нынешних показателей. Притом, что население Земли продолжит расти, а потребление энергии в таких регионах как Юго-Восточная Азия и Африка увеличится. Нужно решить и проблему поддержания экономического роста, особенно в развивающихся странах. Поскольку иначе мир ожидает череда тектонических социально-экономических потрясений.
Таким образом, у экспертов нет единого мнения относительно того, что технологический переход к «зеленому» укладу будет происходить принципиально быстрее, чем аналогичные смены энергетической парадигмы, происходившие в прошлом. Насколько реалистичны с практической точки зрения безусловно морально привлекательные лозунги о скором торжестве «зеленых» технологий?
Как показал масштабный сбой энергосистемы Техаса, случившийся в феврале нынешнего года, когда перебои в работе поставщиков энергии, основанных на ВИЭ, остановили работу НПЗ и нефтепроводов, ускоренный отказ от традиционных источников энергии чреват катастрофическими проблемами. В те дни The Wall Street Journal прокомментировала ситуацию жестко: «Планы администрации Байдена отказаться от ископаемого топлива выглядят как более реальная угроза американцам, по сравнению с изменением климата».
Реальная динамика в реализации планов декарбонизации энергетики начнет вырисовываться не ранее середины-конца наступившего десятилетия. Важным фактором станет реакция крупного бизнеса и населения. А наиболее реалистичный сценарий предполагает, что прежде, чем начнется полноценный «закат нефтяной эры», международному сообществу потребуются десятилетия для того, чтобы сформировать своего рода политико-экономически-технологическую экосистему снижения спроса на нефть. Причем таким образом, чтобы не подорвать экономический рост и связанную с ним политическую стабильность. И всё это – в масштабах целых макрорегионов, или даже континентов. В противном случае, десятки стран рискуют оказаться в состоянии общественно-политической турбулентности. В таких условиях Западу грозит критическая зависимость от оставшихся поставщиков углеводородного сырья. А цели предотвращения катастрофических изменений климата так и не будут достигнуты.
С точки зрения интересов России, «зеленый» энергопереход создает как угрозы, так и новые возможности. Нельзя исключать, что пик потребления нефти действительно уже пройден. Или это случится в обозримом будущем. Мировая экономика, скорее всего, продолжит разворот в направлении увеличения доли ВИЭ в энергобалансе - по мере роста общественно-политической озабоченности изменениями климата и удешевления экологически чистых технологий получения энергии. В теории, избыток предложения и растущая конкуренция со стороны более чистых источников энергии сулят низкие цены на углеводороды уже «в обозримом будущем» если не на мировом рынке в целом, то в ряде регионов, являющихся традиционными направлениями российского углеводородного экспорта.
России вне всяких сомнений следует работать над структурными реформами, в том числе, над снижением доли доходов от экспорта сырья в бюджете страны. Но это было актуально и до объявления планов ускоренного «озеленения» мировой экономики. Пример КНР показывает, насколько усиление международного экономического веса государства позволяет качественно повысить его значимость в геополитических вопросах буквально за пару десятилетий.
И здесь необходимо действовать системно, не бросаясь из одной крайности - чрезмерной зависимости от сырьевых доходов, в другую - отказа от инвестиций в топливно-энергетический комплекс темпами, существенно опережающими реальные изменения в мировом энергетическом балансе.
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
Читайте другие материалы журнала "Международная жизнь" на нашем сайте.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
