ГЛАВА 10.(1)
— Скажи мне, пожалуйста, зачем ты сохранил жизнь получеловечку и его команде? — недоумённо спросил Дадли у Симеона. — Какой смысл зачищать пространство и уничтожать полсотни крейсеров, если ты оставляешь невредимым их флагман? Нет, ты ответь, не отмалчивайся! Я и Мэй Чен желаем услышать от тебя хоть какое-то оправдание... Если ты не заметил, дружище, то только что, мы с ней стали соучастниками преступления – напав и уничтожив имперское подразделение. А за подобные действия, сам знаешь, что полагается – голову с плеч, вне зависимости от твоего ранга и титула...
— С каких пор ты стал опасаться преследования имперского суда? — усмехнулась Мэй, реагируя на слова рыжебородого. — На твоём счету не одна сотня уничтоженных кораблей легионов разных цветов и флагов… Скольких людей ты лично разрубил пополам своей огромной секирой, я вообще молчу. И теперь наш храбрый Дадли, выходит, испугался топора палача?!
Булатов, Ван Де Бур и Чен все трое сейчас шли по центральному коридору имперского крейсера, экипаж которого, только что сдался им на милость победителя. Рядом со своими командирами в две цепочки шли штурмовики с «Бешеного быка» и «Вишенки» с плазменными винтовками наперевес, смотрящие по сторонам и готовые к любому развитию ситуации.
Однако никто из команды крейсера и не собирался нападать на только что прибывших. Легионеры с капитулировавшего флагмана были подавлены поражением в недавнем бою, где вся их полуцентурия за несколько несчастных минут превратилась в груду металлолома, разбросанную на сотни километров вокруг. И сотворили это с ней всего три корабля... Кто были те воины, что взошли сейчас на борт их крейсера, легионеры не знали, но страх перед ними был настолько велик, что никто из команды так и не решился на сопротивление, хотя прибывших было всего три десятка человек.
По ходу движения к капитанскому мостику отряд Булатова разоружал всех попавшихся ему на глаза и деактивировал их боевые доспехи, так на всякий случай. Всё это время Симеон хранил молчание и не отвечал своим друзьям, за то те, не унимались оба.
— Имперского суда я не боюсь, против меня там заведено шестнадцать дел, — заявил Дадли, недовольно посмотрев на Мэй Чен. — Нашла чем пугать!
— Да ты у нас рецидивист, — присвистнула та. — Небось, все шестнадцать за воровство и попрошайничество?
— За убийства и нападение на представителей власти...
— Ой, боюсь теперь, что-либо сказать лишнего, — подняла руки вверх Мэй, продолжая издеваться над здоровяком. — А то и меня прикончишь...
— Будешь действовать мне на нервы – прикончу! — грозно воскликнул Дадли. — Что ты вечно меня достаёшь?!
— Потому что ты постоянно несёшь всякую ахинею, — парировала девушка.
— Например...
— Например, сейчас, когда делаешь растерянное лицо и пытаешься строить из себя добропорядочного гражданина, который вдруг испугался наказания за только что содеянное преступление...
— Скорей его мучает совесть за погубленные жизни, а остальные слова, о преступлении и возможном наказании, лишь попытка завуалировать это неприятное ощущение,— неожиданно отозвался Симеон. — Не спорь, Дадли, я знаю, что это так, и поэтому уважаю и люблю тебя... Поверьте, друзья, у меня на душе тоже кошки скребут за то, что нам пришлось совершить, но по-другому мы поступить не могли.
— Наконец-то он заговорил, — пробасил здоровяк. — К бесам всю эту лирику с моей печалью по поводу невинно убиенных! Чушь полная, плевал я на никчемные жизни этих бедолаг из гарнизонной полуцентурии! Я лишь хотел тебя как-то растормошить, и не более того... Но я так и не получил ответ на свой вопрос: Почему живы все эти люди?
Он указал пальцем на стоящих по сторонам легионеров.
— Давай уж доводить дело до конца, иначе всё это не имеет смысла...
— Действительно, Симеон, как-то всё нелогично получается, — поддержала здоровяка, Мэй Чен, — объясни нам свои действия...
— Потерпите, сейчас всё поймёте, — ответил Булатов, когда они уже подходили к капитанской рубке.
Двери в неё были открыты, а внутри находились все старшие офицеры имперского крейсера. Они поднялись со своих кресел и молча наблюдали за только что вошедшими, не зная, что от тех ожидать. Верней они прекрасно знали, что бывает в подобных случаях... Как правило в Империи с поверженным врагом не церемонились – жизнь солдата ценилась не высоко, а условиях ведущейся Гражданской войны, вообще превращалась в ничто. Горе побеждённому – эта фраза была вбита в голову каждого легионера ещё в имперской военной школе, поэтому, максимум, на что сейчас мог рассчитывать экипаж крейсера, это на то, что их продадут в рабство. Расчёт был только на это, ведь иначе все они были бы сейчас уже мертвы...
— Ну, рассказывай маленький центурион, кто ты такой? — непонятно зачем Симеон обратился к капитану корабля.
— У тебя плохо со слухом? — возмутился тот, нахмурив брови. — Я же десять минут назад назвал своё имя и должность... Перед тобой – Бонифаций Брана младший...
— Это я уже знаю, — прервал центуриона, Симеон. — Расскажи о себе...
— Это ещё зачем? — изумился карлик.
— Не задавай лишних вопросов, блоха! — грозно прикрикнул на него, Де Бур. — Отвечай, когда тебя спрашивает генерал...
— Что ты там пропищал, верзила?! — центурион маленькими ножками засеменил по направлению к Дадли, явно с намерением разобраться со своим обидчиком. — Ты что давно не получал? Сейчас я научу тебя вежливости!
Бонифаций хотел было пнуть своего обидчика, но тут у него пол ушёл из-под ног. Ван Де Бур просто взял одной рукой маленького человечка за ворот и поднял на уровень своего лица. Тот задергал ногами, пытаясь высвободиться, и стал орать:
— Только дай до тебя добраться, и ты узнаешь, как умеют наказывать своих врагов – Брана! Клянусь, от тебя живого места не останется! Молчишь, трусливая собака, испугался?!
Подпишитесь на мой канал и поставьте лайк, если вам понравилось.