Итак мы два с небольшим месяца жили ожиданиями, что наш сынок задышит сам. Время тянулось очень медленно. Я впала в апатию. Меня угнетала ситуация с ребёнком, а постоянная необходимость сцеживаться каждые три часа и постоянные проблемы с грудью добавляли уныния.
Стояло жаркое лето. Дома было душно. Но выехать куда-то на природу не получалось. Три часа - это слишком маленький промежуток времени. А сцеживаться где-то в походных условиях я как-то не хотела. Приходилось иногда довольствоваться короткими прогулками в парке.
Вообще, для нас с мужем это был какой-то период безвременья. Я его сегодня спросила, чем мы занимались в тот период вместе. Он ответил, что не помнит. В памяти остались только ежедневные походы в реанимацию к ребёнку. Это и я, и он помним в подробностях. А остальная жизнь как бы остановилась.
Про себя точно скажу, что я с головой ушла в компьютерные игры и интернет-сёрфинг. Это отвлекало меня от реальности, от чувства бессилия, от постоянного ожидания. Думаю, именно с этого периода я приобрела такую стойкую компьютерную зависимость, от которой и сейчас не могу избавиться. А вот муж вообще не может сказать, чем жил в тот период. Он был в отпуске, у него была куча времени, но он тоже, как и я ничего не делал.
Мне кажется, что с того времени у нас началось отдаление. Нет, за малыша мы переживали вместе. В этом мы поддерживали друг друга. Но наши личные отношения как-то охладились. Мы вроде были рядом, но каждый сам по отдельности. И как-то всё в жизни пошло не так, как я мечтала.
Думаю, просто раньше я к своей жизни относилась по-другому, мне некогда было задумываться, что там у меня не так, я была постоянно чем-то занята, у меня была основная мечта, которая теперь исполнилась. А теперь появилось много времени на размышления и переосмысление, открылись глаза на какие-то вещи. А может просто я сама изменилась.
***
Итак, мы ждали, когда сынок задышит самостоятельно и каждый день загадывали, что завтра это точно случится.
И вот в очередной июльский день мы, как обычно пошли в реанимацию. Вчера сына сняли с ИВЛ и вроде сбоев с дыханием не было. Он даже сумел поесть и не забыл при этом ещё и дышать. Это был прорыв.
Мы шли и загадывали, чтоб и сегодня он продержался и больше не возвращался к подключению к аппарату.
Когда мы уже переоделись в спецодежду и пошли к ребёнку, нам навстречу выбежала радостная доктор и сказала:
- Извините, я забыла вас предупредить, но вашего сына перевели рано утром в ОПН. Хоть дыхательная недостаточность ещё проявляется, но было принято решение отдать его туда. - И она повела нас в ОПН.
От этой новости прям плясать хотелось. Мы шли в новое отделение в состоянии эйфории и счастья, как будто нам уже отдавали в руки здорового ребёнка и мы выписывались. Наверное, это было логично, ведь мы 67 дней ждали этого момента.
В ОПН нас познакомили с нашим лечащим врачом, и мы с мужем наивно на неё посмотрели в ожидании отчёта о ребёнке. Она с удивлением посмотрела на нас. :-) Тогда мы уже стали задавать вопросы, и доктор коротко и недовольно на них ответила. Потом она показала, где мы можем увидеть ребёнка.
Эта была малюсенькая душная комнатка с четырьмя открытыми кювезами. Детишки все спали. Наш сынок лежал только с зондом под прозрачным куполом, под который через трубку подавался кислород. Глазки, как всегда были закрыты. В тот момент он тоже спал.
Мы, как привыкли в реанимации, приготовились провести здесь хотя бы полчаса (хотя по регламенту этого отделения мы могли находится здесь даже целый час). Но по истечении пятнадцати минут начали заглядывать медсёстры и настаивать, чтоб мы уходили. Собственно, они были правы. Находиться в этой комнатушке было невозможно. Окна и двери были плотно закрыты. А отделение выходило на солнечную сторону. На улице было что-то около 27 градусов жары. И солнце нещадно палило в окна. Опущенные ролеты не спасали ситуацию. В довершении всего, здесь стоял контейнер с использованными памперсами, и амбре из него довольно сильно било в нос. От духоты у меня стала кружиться голова. Я вообще не люблю жару и духоту, и очень плохо их переношу. Мы стали подумывать о том, что, действительно, придётся уходить.
Когда в очередной раз заглянула медсестра, мы поинтересовались, почему здесь такой запах и почему нельзя открыть хотя бы двери в коридор, чтобы детям было, чем дышать. На что получили отповедь о том, что это не наше дело, что дети простудятся, если что-нибудь открыть, а контейнер выносят по часам. Собственно, мы даже не знали, что ответить. Вроде, логично, что не будет медсестра выносить контейнер из-за каждого памперса. Но, можно было поставить какой-то герметичный бак или упаковывать памперсы в пакеты что ли. Ну, или как-то решить вопрос с проветриванием.
Но эти же дети не могли пожаловаться, а медперсонал в этом помещении находился периодически, потому вроде и проблемы никакой нет. Что касается родителей, то в основном, так как здесь дети не задерживались, они бывали здесь не долго и считали, что лучше перетерпеть и не лезть к медперсоналу, а по-тихому дождаться перевода в палату с мамой или выписки, и забыть всё, как страшный сон.
Мы не стали спорить, но, пока оставались там, дверь всё-таки слегка приоткрыли. Вроде никакого сквозняка не образовалась. Но воздух немного освежился.
Меня мучил ещё один вопрос. У нашего сына всё ещё наблюдалась дыхательная недостаточность. Без этого колпака, он мог задохнуться. А он под ним шевелился и мог легко его столкнуть или перевернуть. Да, и вообще случиться могло всё, что угодно. Ни к каким аппаратам, как это было в реанимации, которые бы отслеживали его состояние и в случае опасности просигналили бы медперсоналу, он, естественно, подключён не был. Пост медсестры был за стеклянной дверью. Однако рабочее место располагалось спиной к комнатке с детьми. И даже, если бы она всё время была на посту, то заметить какие-нибудь неприятности она могла бы далеко не сразу. Но и медсестёр в округе, сидящих на своих постах, я не наблюдала. Они заглядывали, шикали на нас с мужем, чтоб мы уходили и не мешали детям, и куда-то испарялись.
Такая ситуация меня очень беспокоила и, собираясь домой, я заглянула ещё раз к врачу и задала этот вопрос. Доктор сразу изменилась в лице: из милой улыбчивой женщины она превратилась в суровую матрону. Вот я ни сколько не хочу наговаривать, но это правда. Если в реанимации были приветливые специалисты, готовые всё разъяснить, и старающиеся хорошо выполнять свою работу, то я про них и писала, что они прекрасны. А тут реально нам были совсем не рады, и общались так, как будто сделали великое одолжение, а ещё постоянно проскальзывали какие-то фразы, намёки, что мы сами виноваты в этой ситуации. (Последнее впечатление сложилось уже после более длительного пребывания здесь).
Я её спросила: "Если что-нибудь случится с ребёнком, как персонал это увидит, если, во-первых, его нет на посту, а, во-вторых, она даже на посту сидит спиной к детям". На что доктор мне стала рассказывать, что здесь у медперсонала стаж до 25 лет и они очень опытные. Я не поняла связи. Может 25-летний стаж даёт человеку какие-то сверхспособности чувствовать и видеть спиной и на расстоянии. Но на это мне ничего не ответили, а только твердили о стаже и о том, что ничего страшного не произойдёт.
Эйфорию по поводу улучшения состояния моего крошки и перевода его в ОПН как рукой сняло. Домой я ушла озадаченная и с тревогой в душе.
***
Прочитала написанное, и думаю, что найдутся люди, которые скажут, что я тревожная мамашка, которая мешает работать медперсоналу, и которой все всё должны. Типа, со мной уже произошла трансформация в "яжмать".
Хотя, если посмотреть с другой стороны, когда я описывала ситуации, где я молчала, находились люди, упрекавшие меня в бессловесности и бесхребетности, говорившие, что сама виновата, надо было выступать, добиваться и отстаивать свои интересы.
Так что, как ни сделай, клеймо найдётся )))
---------------------------------------------------------------------------------------------------
