Глава 4
Я все исправлю
— В Москву ей надо. Там модельные агентства круче, вариантов больше. — Марина приняла управление судьбой Алены на себя.
“С Катькой каши не сваришь. Палки в колеса перестала вставлять и на том спасибо”.
— У меня таких денег нет. — Катя растерялась. С тем, что Марина рулит, она смирилась, но слово “Москва” пугало глобальностью и дороговизной.
Катина решимость наладить порушенные отношения с дочерью ослабевала с каждой новой преградой. Где взять денег? Можно продать машину, но за старенький фольксваген много не дадут, да и как она без машины? Кредит? Страшно вспомнить.
— Кать, я дам, конечно, но не много. Мы дом строить начинаем, я говорила тебе.
— Значит не будет никакой Москвы. — Катя даже повеселела — этот вариант устраивал ее больше всего.
— Ты просто не хочешь напрягаться, но придется, Кать. Я знаю, где тебе взять денег.
***
Светлана Викторовна торопилась домой, но согласилась встретиться с Катей.
— Вы сегодня без девочки? Ну давайте посмотрим, что вы там нафотографировали.
Катя полезла в сумку за фотографиями, чувствуя, как директор агентства наблюдает за ее движениями и за ней самой. То, что сумка не подходит ни к сезону, ни к одежде, ни к обуви Катя и без нее знает и незачем так пялиться. Но какое все-таки унижение — зависеть от этой напыщенной, самовлюбленной тетки.
— Хороший фотограф. Не Матвей, случайно? Его стиль. Так, как он освещение никто не ставит. Фишечка такая — выделиться хочет.
Светлана Викторовна вернула фотографии.
— Ну что сказать — вижу, что поработали. Но ничего особенного, понимаете? Могу взять ее на испытательный срок, так называемый. Через месяц мы едем в Киров с летней коллекцией. Приводите свою девочку, попробуем. В следующий четверг, на этой неделе я занята.
Катя покинула кабинет директора с гнетущим чувством, что об нее вытерли ноги. И об ее работоспособную девочку тоже. Какой позор. А в Москве будет все то же самое, только в сто пятьдесят раз жестче. “Не пущу”.
***
— Ты чего пропала? — Марина кричала в трубку, перекрикивая лязг строительной техники. Им заливали фундамент. — Надумала? Когда пойдешь к нему?
— Марин, я плохо тебя слышу. Потом поговорим.
Вечером Маринка заявилась без звонка.
— Он все-таки отец какой-никакой. Раз в семнадцать лет мог бы и помочь родной дочери. Тем более, что денег там нормально.
— Отстань, пожалуйста, не пойду я к нему. — Катя знала про Олега все. За эти почти семнадцать лет он развелся, снова женился и опять развелся. Бизнес его процветал: из хозяина ларька на рынке он трансформировался в бизнесмена, владеющего сетью бутиков во всех крупных торговых центрах города. Его огромный черный мерседес отливал чистотой на парковке возле городской администрации. Два раза Катя видела его по телевизору.
— Что я ему скажу? Он, поди, и не помнит меня.
— Покажешь ему фотографии дочери и говорить ничего не придется. Она копия папаши. А чувство собственного достоинства спусти в унитаз, оно тебе больше не пригодится. Не знаю ни одной бабы, которой гордость помогла бы улучшить жизненные условия.
— Я подумаю еще. — Катя начала убирать со стола, давая понять подруге, что визит подошел к концу.
— Завтра позвонишь ему. Пошли смотреть твой гардероб.
— Маринка, мне стыдно, я не пойду.
Марина не слушала. Нахмурившись она перебирала вещи в Катином шкафу.
— Нда… Звонок другу откладывается на сутки. Завтра идем покупать тебе нормальную одежду.
— Я не знаю номер его телефона. — Катя чувствовала, как ослабевают ее позиции.
— Не ври. Все ты знаешь.