Мои истории с реальными персонажами. У каждого свой взгляд на прошлое. Но есть моменты, которые объединяют, не смотря ни на что)
- В три тридевятом царстве, тридевятом государстве, жили-были мужик да баба... - полушепотом начала я новую сказку.
Заглянула в кроватку, - Алиса сладко спала, раскинув ручки в разные стороны , крепко зажав в кулачке маленького пупсика из моего давнишнего детства.
Я начала тихонько подниматься с дивана, потирая затекшую ногу.
- Ты куда ? , услышала я шёпот от стенки, - я еще не сплю! - Оксана, моя старшая дочь и, по совместительству, Алисина мама, зевнула и потянулась, - чего там мужик то с бабой?
- Ничего. Жили да поживали, - ответила я, устав фантазировать. Вечно я не помню эти сказки, и из них получаются смешные попурри, - я вообще не тебе рассказывала, ты свои сказки в детстве получила, ишь подслушивает лежит.
" Ну почему она такая вредная, делает, что хочет!"- возмущается дочь, в очередной раз догоняя Алиску , запихнувшую в рот горсть песка и улепётывающую, высоко поднимая свои маленькие ножки, в конец огорода.
Так есть в кого! Не знаю, каким уж там в детстве был мой зять, думаю, хорошим мальчиком, но эта срань мелкая заставила меня поседеть раньше времени.
- Все. Я ухожу, - заявила черырехлетняя Оксана, с вызовом выставив ногу вперед. На лбу красовался, еще не совсем заживший, шрам от брошенного не вовремя двоюрной сестрёнкой булыжника.
Тёмные кучерявые волосы непослушно торчали в разные стороны, вылезая из сползающего на бок хвоста. На щеке - черный след от найденных за гаражом углей. Юбка с одной стороны заправлена в колготки, сапоги - на разные ноги. Дочь при параде.
- Ты далеко? - со вздохом спросила я, домывая посуду после обеда.
- Да. Соберу вещи и уйду, - упрямый взгляд, с вызовом поджатые губы. Вся поза кричала, - решение принято!
Встав на цыпочки и дотянувшись до крючка со старыми сумками, попрыгала, стянула одну и отправилась в комнату. За вещами, видимо.
Я, косясь одним глазом, делала вид, что даже и не смотрю, надо больно.
Оксанка, помедлив, остановилась посреди комнаты и запустила руки в волосы. Так ей думалось легче. Потом открыла ящик, достала пару колготок, тёплую кофту, шерстяные носки. Взяла со стула носовой платок и расчёску. Видимо там, куда она собиралась, могут сопли неожиданно напасть. Запихнула всё в большую сумку и, чуть приволакивая ее, подошла к печке.
- А что это у вас происходит? - спросил муж, зайдя на кухню и вытирая мокрые руки.
- Да вот. Дочь съезжает, - махнула я рукой в сторону мелкой.
- Да?? А надолго? - присел он на корточки возле Оксаны, - и вещи собрала? А чего не все? Нам они тоже тут не нужны, - продолжал подкалывать ее Сашка.
Она бросила неуверенный взгляд на почти полную сумку, на любимые тапочки, одиноко стоявшие у двери. Быстро схватила их и сунула к собранным шмоткам.
Потом повернулась к печке и стала собирать сухари, разложеные по краешкам кирпичей для сушки.
- Не понял, мам, а что это она нашу еду забирает? - с возмущением кивнул в ее сторону муж, - не для нее сушили вроде. Так, на чёрный день.
- Так у вас суп есть! - почти со слезами крикнула Оксана, пнул ногой ведёрко с дровами.
- Ну так это на обед же. А сухари тоже пригодятся. Ты если уходишь, так иди уже. Ягоды найдёшь в лесу, грибы, - серьёзно сказала я, борясь с желанием отобрать ее сумку и обнять.
Ну нет. А то так и будет собираться каждый раз.
- Ладно. Не надо мне ничего! - дочь открыла дверь и на прощанье бросила тоскливый взгляд на нас. Мы смотрели ей вслед, не пытаясь остановить.
Она медленно шла по дорожке к калитке, а мы прилипли к окнам, скрываясь за занавесками. Осторожно закрыла дверь и долго смотрела на окна, прижав лицо к штакетнику.
А потом побрела от дома по дороге, волоча за собой сумку...
Мы за забором, тайком, согнувшись пополам, наблюдали за уходом единственной дочери из родного дома...
- Может догнать? - спросил более мягкий Сашка, озабоченно оглядывая местность на предмет опасности.
- Нет. Далеко не уйдет. Беги к матери, скажи, что б не пускала, - добрая бабушка жила через дорогу.
Оксанка дошла до уклона дороги, присела на обочину. Минут десять она сидела, кидая в кювет камушки. Потом поднялась, постояла и пошла мимо нашего дома, к бабуле.
Та, уже зная ситуацию, сидела в палисаднике, чего то там ковыряясь с цветами. Мы, практически, поползли в траве у дороги, напрягая до боли слух.
- Ба! Я к тебе! - крикнула дочка, дергая за калитку. Мама поднялась с табуретки.
- Это зачем же это? А что в сумке?
- Я от них ушла. У тебя, наверное, поживу, - калитка не поддавалась, закрытая изнутри на задвижку.
- Так, а у меня негде. Дед вон разлегся, храпит, ругается, иди домой лучше, - мама подыграла, думаю, вспоминая нас нехорошими словами.
Оксанка постояла, помялась, бабка занялась другими делами, перестала на нее смотреть, калитка так и не открылась. Пошла, пиная на ходу сумку, опять за деревню.
Целый час она сидела у знака при въезде на единственную улицу. Мне казалось, плакала. Всматривалась в сторону дома, надеясь, что мы уже бежим ее возвращать, рыдая и каясь.
А бессердечные родители лежали в траве неподалёку, незаметно охраняя свою упрямую дочь.
Она вернулась. Молча прижалась к столбу у калитки. Потом сделала несколько шагов по дорожке к дому. Посидела на корточках, поковыряла песок. Села на ступеньки крыльца.
Мы с отцом вышли с помятой черникой со сметаной и сахаром и поставили перед Оксаной. Она выдохнула и начала лопать вместе с нами, незаметно пряча на спину свою сумку с вещами ...
И теперь она говорит, что у нее дочь вредная?? То ли еще будет, доченька! От осинки не родятся апельсинки🤣
Жди)...