Глава 1
Меня приволокли к психологу уже второй раз за месяц, хотя, было очевидно, что взрослые ошиблись с выбором пациента. Начинать-то стоило с себя. Я пытался казаться безразличным, хотя внутри всё кипело от стыда за мать, голосившую, как оперная дива:
— Никаких сил не хватает! — жаловалась она, комкая в руках платок. — Ладно школу посещать отказывается, но ещё и хамит! С друзьями не видится. Целый день или у окна вздыхает, или во дворе возится, как дикий щенок… У нас руки опускаются, — мама громко всхлипнула и приложила платок к совершенно сухому левому глазу. Отец взял её за ладонь, утешая.
— Больно на него смотреть, — продолжила она так жалобно, словно речь шла о неизлечимой болезни, вот только лицо её оставалось гладким, без единой грустной чёрточки. — Даже с друзьями по он-лайну не играет! За компьютер не загонишь! Как ему объяснить, что без школы и игр детство пролетит незамеченным! Потом жалеть будет, да обратно в тринадцать лет не воротишься! Мы же как лучше хотим, так его любим… — Платок перекочевал к правому глазу. Тоже абсолютно сухому. Красные мамины губы приоткрылись, выпуская скорбный вздох.
Стараясь не слушать мамины вопли, я оглядывал кабинет. Кожаные кресла, плакаты на стенах, лакированный стол с тяжёлыми ножками, и даже человек в тонких очках, сидящий за этим столом, казались мне более настоящими, чем вся моя жизнь в стенах родного дома.
— Стивен, объясни пожалуйста, почему ты снова перестал посещать школу? — спросил психолог, поправив очки. Голос у него был глубоким, а взгляд мягким. Вся поза словно говорила: «Никто не собирается тебя бранить. Мы хотим помочь и только».
— Посещать? Чтобы стать такими как они? — я кивнул на маму, которая, словно забыв зачем пришла, уже полностью погрузилась в виртуальную переписку. На виске у неё мигал жёлтым коммуникатор, похожий на приклеенную к коже марку. Прямо сейчас мама, должно быть, собирала виртуальный пасьянс или, судя по улыбке, обсуждала с подругой будущий шопинг, тоже виртуальный.
— Ох, Стивен… — покачал головой отец. — Ведёшь себя как маленький старичок. Тебе бы родиться в прошлом, когда люди по деревьям прыгали. Сейчас весь мир доступен, не сходя со стула, а ты упрямишься...
— Уж лучше так, чем превратиться в зомби, — скривился я, замечая, как зрачки отца вдруг забегали из стороны в сторону, точно он читал текст, вставший перед глазами. — Ага… и этот пропал… Видите? А я хочу жить реальностью, а не вот этим всем. Тошнит уже! Вырасту и знать этих зомбарей не захочу. Жду не дождусь, когда смогу уехать куда-нибудь подальше!
Мистер Левин, а именно так звали психолога, скрестил пальцы. За его спиной висел огромный во всю стену плакат с крупной надписью: «Зависимость от реальности — это не приговор! Успешно лечим с 2025 года».
— Понимаю твоё негодование, Стивен, — сказал психолог с профессиональной полу-улыбкой. — Никто не заставляет тебя вшивать комм, однако посещать школу — твоя обязанность как гражданина.
— Да с радостью! — не выдержал я, стискивая кожаные подлокотники. — Но если бы это была нормальная школа! Нормальные игры! Знаете, у нас во дворе есть собака. Она тёплая и настоящая, а это ваша школа… Она же… нарисованная!
— Виртуальная, — исправил мистер Левин, ничуть не смутившись. — Такой уж сейчас век, и, поверь, все довольны, кроме тебя. Когда я был ребёнком, то прежде чем добраться до школы, мне приходилось полчаса ехать на автобусе. А тебе нужно только одеть шлем, и ты уже там, со своими друзьями, участвуешь в театре, поёшь, катаешься на сёрфе, в конце концов. Возможности безграничны... Перемены длятся сорок минут, уроки двадцать, а ты знал, что раньше было наоборот? Спроси своих родителей, они расскажут. Ты умный мальчик, Стивен, и если хорошенько поразмыслишь, то поймёшь, как тебе повезло. Без Вирта полноценная жизнь сейчас невозможна. Он безопасен и...
— Ну-ну, — буркнул я. — Безопасен… это ОНИ хотят, чтобы вы так думали.
В отличии от многих других: плоских, поверхностных, потерявших мимику людей, мистер Левин казался выпуклым, объёмным, подвижным, поэтому я ждал, что он прицепится к этим “они”, но психолог пропустил мои слова мимо ушей. “Всё-таки он такой же как все”, — презрительно подумал я.
— Стивен… а хочешь, заключим сделку? — вдруг сказал психолог, перейдя на доверительный шёпот. Комм на его виске подмигивал красным, но мистер Левин не обращал на него внимания.
— Сделку? Смотря какую.
— Следующую неделю поспрашивай окружающих, что они думают о виртуальных играх и школе, и если хоть один согласится, что это опасно или просто дурно влияет, то я скажу твоим родителям больше не приставать к тебе с виртом. Запиши ответ на мамин спектрофон. Что скажешь?
Я поёрзал в кресле, прикидывая к кому могу пристать с таким вопросом. Избавиться от вечного родительского нытья? Больше никогда не надевать виртуальный шлем? О большем и мечтать нельзя! Наверняка, не только я один заметил все эти жуткие странности в вирте.
— А если никто не согласится? — уточнил я.
— Тогда ты, без возражений, три месяца будешь посещать школу.
— Только три?
— Если не втянешься, мы вновь вернёмся к этому разговору.
— Хорошо, — ответил я, и мистер Левин откинулся на спинку, пряча самодовольную улыбку. Он видно уже предвкушал очередную профессиональную победу. Одну из многих, судя по плакату. Может быть думал, я опрошу пару знакомых и признаю поражение? Его ждал большой сюрприз!
Глава 2
— Опять взялся за книжку! — причитала мама, стоя столбом посреди моей комнаты и театрально всплёскивая руками. — Тебе надо играть, ты же ребёнок! Тебе всего тринадцать! Мне прислали сообщение из школы, все скучают! Ты так меня расстраиваешь... Разве не хочешь быть счастливым? — спрашивала она, глядя куда-то мимо, точно беседуя с кем-то невидимым за моей спиной. Казалось, если бы мама могла, то вовсе никогда не выныривала бы из своего виртуального рая. Идею вытащить из неё признание, что вирт — зло, мне пришлось откинуть сразу.
— Да отвали от меня! — её нытьё достигло апогея, заставляя меня зажать уши. Мысленно я мечтал приблизить то время, когда вырасту и смогу сам решать, что делать, куда идти, что читать и как жить. Будущее представлялось мне ярким праздником, над которым нависла тёмная туча под названием “Вирт”.
— Куда ты?
— Во двор!
За спиной раздался всхлип, но я знал, если обернусь, лицо мамы будет гладким, словно по нему только что прошлись утюгом.
Накинув куртку, я выскочил во двор. Он взирал на меня скучно ровным газоном и двумя вениками низких кустиков. Местной собаки нигде не было видно, а жаль.
На соседнем участке, благо, заборов додуматься не поставили, в клумбе из шины, возилась Долли — дочка соседей — младшеклассница и единственный ребёнок во круге, который выходил во двор. А ещё она была объектом моего наблюдения. А теперь и тайным оружием в борьбе с виртом. Мистер Левин ещё удивится, когда я приду к нему с результатами опроса...
— Привет, Долли!
Девочка посмотрела на меня обрадовано, потом смущённо оглядела своё платьице, на котором кроме белых горошков, появились коричневые грязевые пятна. Она была милой, даром что ребёнок. Подойдя, я присел рядом на корточки:
— Что делаешь?
— Сажаю тюльпаны.
— Разве ты не сажала их на прошлой неделе?
— Да… — она задумалась, сдвинув маленькие бровки. — Но они почему-то не выросли. Так что я посажу новые.
— Может, надо было подождать дольше?
Долли смотрела на меня без единой мысли. Кажется, папа говорил, что её уронили в детстве головой вниз… Я решил сменить тему. — А где твоя собака?
— Малинка? Где-то носится...
— Она у тебя хорошая.
Залившись краской, Долли расплылась в улыбке до ушей, закивала. Она обожала своего питомца.
— А ведь ты знаешь, что в вирте собак не водится? — осторожно сказал я, подбираясь к главной теме нашего разговора. — Это плохо правда?
— Плохо? — переспросила девочка, широко открывая глаза и вдруг вся сморщилась, точно я наступил ей на больную мозоль, завертела головой: — Мне нравится! Там хорошо … Много друзей…
— Но Малинки там нет.
— А тут нет Риты и Кристины и миссис Пуэр… — стала перечислять она без единой запинки. Будто эти слова впечатали ей в сознание бесконечными повторениями.
— Но, — я понизил голос. Не дай бог кто-то меня услышит! — но… разве после вирта тебе не бывает больно? Ты же знаешь, что такое больно, правда Долли?
Та неуверенно, немного испуганно кивнула, снова хмурясь.
— Это когда кости ломит, точно в них гвозди забили. В голове жар, не иначе вирт-шлем мозги жарит как микроволновка. А внутренности болят так… так словно из живота наружу хотят прорасти… — я хотел сказать “тюльпаны”, но Долли и так уже была на грани того, чтобы разрыдаться. Не-ет… с этой малявкой каши не сваришь. Может доставщика спросить? Скоро он приедет на своём мини-фургоне и привезёт всё, что назаказывала утром мама.
Тут дверь в дом Долли распахнулась и из глубины дома раздалось “Эй! Малышка...” Я торопливо посмотрел на наручные часы. 13:27… И сегодня вторник… Значит сейчас мама Долли позовёт её на ланч...
— Долли, малышка, как насчёт ланча? Ты проголодалась?
...и пообещает тосты с шоколадной пастой.
— Почти готовы твои любимые тосты с шоколадной пастой!
...предложит посмотреть их с мультиками.
— Уже включаю мультфильмы в вирте! Давай посмотрим вместе, пока будем кушать!
… а если Долли не среагирует, появится папа...
Голос сменился на мужской.
— Малышка, я покатаю тебя на спине, если поторопишься!
Тут уж Долли не выдержала, вскочила и, позабыв про клумбу и про мои глупые вопросы, забавно семеня ножками, побежала к крыльцу.
Каждый вторник, в одно и то же время, точно заскриптованные, происходили одинаковые диалоги. Фразы иногда менялись, но смысл оставался прежний. По таймеру они что ли засекают? Но уж лучше бы так, чем другая правда. Правда, от которой холодели внутренности, правда которую я различал между строк. И остальные бы тоже заметили, если потрудились бы посмотреть.
Вирт программировал сознание.
А тех, кто сопротивлялся — выводил из строя.
У Долли по вторникам ланчи, по средам её любимые пончики, в четверг ровно в пять она идёт гулять на вирт площадку… Нескончаемая карусель, пущенная по кругу, точно её родители уже давно стали продолжением вирта. Если подумать, то видел ли я их когда-нибудь вживую?
Мне вдруг представились высохшие тела с серой кожей, которые лежат на накрахмаленных простынях и глупо улыбаются в потолок, пока их мозги плавятся в виртуальных шлемах. Дзинь! Таймер… Надо позвать Долли домой на ланч. Дзинь! Уже среда, время пончиков…
Я неожиданно подумал, что возможно… только возможно, Мистер Левин знал о странностях Вирта и именно поэтому дал мне задание искать недовольных. Хотел, чтобы я сам докопался до сути. Ведь не мог же он открыться при родителях, чьи сознания давно были заражены виртом, как гнилое яблоко — червями. От внезапно нахлынувшей надежды у меня вспотели ладони. Неужели, у меня появился союзник, а я, дурак и не заметил!
Из задумчивости меня вывел собачий лай. Это Малинка прибежала со мной поздороваться. Она махала хвостом как заведённая, подпрыгивала на всех четырёх лапах, норовя лизнуть в лицо. Я обнял её за тёплую шею.
— Малинка, — сказал, — Кажется у нас в команде прибавление! Но это ещё надо проверить… Ты-то меня точно понимаешь. Давай вместе уедем отсюда?
Собака радостно гавкнула, морда у неё была совсем счастливая. Рядом валялся слюнявый мячик.
— Когда вырасту, заведу десять собак, а ты будешь самая любимая из них!
Малинка смешно лизнула свой нос и завалила голову на бок, как бы прислушиваясь к моим словам.
— Ещё вся жизнь впереди! Найдём тебе друга, поселимся в лесу, что скажешь?
Судя по довольному прищуру, собака была согласна.
— А хочешь, бекона вынесу? Ты только тут подожди, не вздумай убежать!
И я припустил к крыльцу, чтобы успеть вернуться, пока Малинка куда-нибудь не делась. И вдруг болью прострелило правое колено. Морщась, я припал на ногу. После последнего вирта началось… После каждого посещения по кускам себя приходилось собирать. Вот тебе и “безопасно”. Ну ничего, сейчас не до того.
Доковыляв до крыльца, я прошёл по коридору на застеклённую кухню — моё любимое место в целом доме. Через высокие в пол окна хорошо проглядывалась улица и двор Долли. Малинка прыгала вокруг мячика так беззаботно, что на губы невольно наползала улыбка.
Холодильник ломился от еды, и пришлось долго копаться, чтобы найти ломтики бекона. Когда я обернулся, Долли уже сидела возле своей клумбы, а по дороге катил фургон доставщика.
— Малинка… — позвали мои губы. И громче, со страхом. — Малинка!
Та меня не слышала, играя с мячом, который выкатился на дорогу, прямо под колёса фургона. Всё произошло мгновенно: визг тормозов и удар, собачий визг… а потом тишина... Но уши заложило получше, чем от самого громкого крика.
Дыхание спёрло, словно я наглотался дыма. “Только не Малинка”, — гремело в голове, пока ноги несли к дверям.
— Куда ты, сладкий? — прямо передо мной, точно из-под земли выросла мама, преграждая путь.
— Мама, там Малинка…
— О ком ты, милый? Какая ещё Малинка? — она улыбалась, а мне хотелось плакать.
— Ну, собака! Собака Долли!
— Ох, Стивен, дорогой... У Долли никогда не было собаки. Прошу, успокойся. У тебя пульс подскочил...
Заскрежетав зубами, я кинулся к чёрному выходу, но там меня встретил отец с тем же неуместно-радостным выражением лица, что и у матери.
— Останься с нами. В школе уже все соскучились. Мы любим тебя… — сказал он, протягивая ко мне руки. — На улице опасно, ты же сам знаешь.
“Это всё вирт, он управляет ими”, — с ужасом подумалось мне. Сердце стучало в ушах. Я вдруг понял, что вирт доберётся до меня, даже если откажусь одевать шлем, даже если спрячусь в самом глухом лесу:
— Вы сумасшедшие! — крикнул я в отчаянии. — Никогда не буду таким как вы! Никогда не вернусь в вирт. Докажу, что он опасен! Мистер Левин мне поможет! Я проживу другую жизнь, реальную. Мне не нужны ваши сказки! Ненавижу! Нена… — рот онемел, под рёбра будто загнали раскалённую спицу.
— Ну что ты, милый… — Говорила мама, но её криво нарисованный рот не двигался.
— Мы любим тебя, — объяснял папа, пока его глаза вращались отдельно друг от друга. Кожа отслаивалась, точно намокшая этикетка. А под ней — лицо манекена с горящими датчиками.
— Дышите, Стивен. У вас сердечный приступ, — приказали откуда-то сверху.
Мир померк.
Глава 3
Сознание возвращалось вспышками, сквозь которые слабо пробивалась реальность. Сладко пахло лекарствами, чесался сгиб локтя, а от белизны простыней и одеял хотелось жмуриться. А ещё я слышал голос мамы, спорящей с кем-то. Кажется, за целую жизнь, я не слышал о неё такого по живому яростного тона.
— Это уже ни в какие ворота не лезет! Вы тут совсем обалдели, до приступа его довели!
— Поймите, он — человек упрямый. Если бы согласился на полный вирт, то не было бы никаких проблем. Наш контракт подразумевает ограждение от негативных восприятий, поэтому собака...
— Валите вину на глупое животное? Уговорить его на вирт — ваша задача! Была… Теперь мы с братом намерены перевести его в Райский сад. А вы ждите снижения рейтинга.
— Понимаю ваше неудовольствие, — голос собеседника залебезил, — но кризис миновал. В следующей версии Детство 3.0. устранены большинство недоработок. Проекции родителей станут окончательно неотличимы от людей. У него не останется подозрений, а значит и причин избегать погружения в полный Вирт...
— Хватит кормить нас обещаниями! Ваши проекции разве что для стариков с глаукомой годятся!
Я попытался приподняться, чтобы увидеть маму, увидеть с кем она говорит, позвал:
— Мама…
— Ох, лежи-лежи! — мама тут же оказалась рядом. Я щупал взглядом её лоб, глаза и губы, боясь найти вместо них пластик и горящие датчики.
— Неужели… — мой собственный голос казался мне дряхлым, сухой язык еле ворочался во рту, — ты сняла комм?
Мама нахмурилась, я вообще забыл, когда её мимика была настолько живой.
— Папа, о чём ты? — сказала она, и в разговор тут же вмешался её собеседник. Им оказался мистер Левин:
— Он говорит об устройстве… вроде головного телефона. Наш Дом заботы использует его, чтобы объяснить постояльцам некоторые недоработки мимики со стороны проекций... А чтобы усилить эмоциональный якорь, мы использовали ваши с братом образы при создании любящих родителей, — и быстро добавил. — Это было в договоре… Скоро он всё вспомнит, пара дней и память вернётся.
Голова шла кругом. Стараясь дышать медленнее, я поднял руки к глазам… Худые, точно высохшие, с серой кожей и белыми огрубевшими ногтями. Взгляд зацепился за плакаты на стенах. «Подарите своим родителям второе детство!», «Дополненная реальность с полным погружением!», «Дом заботы — правильный выбор мудрого человека», «Новые возможности с «Детство 3.0», обновление скоро...»
С плакатов с укоризной взирал мой дом с застеклённой кухней, двор с кустами-вениками, по дороге катился знакомый фургон доставщика.
— Значит... впереди ничего не ждёт? Только смерть... — выдохнул я самую ужасную, самую страшную мысль. Зачем я узнал это? Зачем сюда вернулся? В груди болело и ныло, а я мечтал только, чтобы всё оказалось сном. Кто же знал, что реальность… такая… Кто же знал, что я в ней такой...
— Папа, узнаёшь дом? — дочка показала на плакат. — Он существует, ты в нём и жил, просто из-за линз и лекарств видел всё немножко иначе… Доктора говорят, ты в хорошей форме для своего возраста… а хочешь, мы уедем в наш настоящий дом? Вместе? Увидишь Даню, это твой сын, помнишь? — мягко спросила дочка. От неё пахло кофе и яблоком, она была такая настоящая. Живая. С вагоном времени впереди…
Я посмотрел на свои дряхлые руки. Разве этого я хотел? Разве к такой реальности стремился? Нет! Не хочу! Я помотал головой, зажмурившись, что было сил, до цветных кругов, до боли. Прошептал… вытолкнул из пересохшего горла:
— Верните меня обратно. Верните...
А когда снова распахнул глаза, то уже сидел на скамье возле озера.
И в воздухе пахло озоном, как бывает после дождя. От зеркальной поверхности отскакивали лучи, солнечной рябью оседая на моих молодых руках. Где-то сверху звенели птицы, а ветер принёс лай собаки. Кажется, я задремал и мне что-то снилось, но никак не получалось вспомнить, что.
Поднявшись, я побежал навстречу лаю, и только правое колено ныло, напоминая о чём-то позабытом, но сейчас совершенно неважном.
Автор: Мария Шемякина
Источник: http://litclubbs.ru/writers/4470-detstvo-2-0.html
