Открылась дверь и в кабинет по очереди вошли Сега, Толян и Ольга в сопровождении вооружённых бойцов. Их провели к дивану, на который они все втроём и сели.
Последней в кабинет вошла Ирина и сразу же села на стул возле одного из омоновцев, сидящих за столом для совещаний.
- Ну, вот, все в сборе – сказал Павел и повернулся ко мне.
- Продолжайте.
И я продолжил.
- Жизнь научила меня всегда проверять всё, что со мной происходит и всех, с кем мне приходится встречаться – начал я - Наша встреча с вами Андрей Андреевич, тоже не составляет исключения. С самого начала мне не всё понравилось, и я решил не рисковать и подстраховался.
Лицо сидящего в кресле заведующего, постепенно покрывалось потом.
- Когда Сега проник в автодом – продолжал я - он обнаружил папку прямо на столе. Уверен, что он развязал её и, достав из неё листы, увидел ноты и тексты, и поэтому не стал негде рыться и ещё что-то искать. Он ведь не знает нотной грамоты, да и читает довольно туго. У него было задание найти папку определённого цвета и, главное, чтобы в ней были ноты и тексты с подписью - Ян. Именно такие листы вы видели в кафе.
Андрей Андреевич расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и растянул галстук.
- Сега открыл автодом, забрал папку и принес её вам, Андрей Андреевич – констатировал я - но не отдал.
Он удивлённо поднял брови
- Он этого делать не умеет – продолжил я. - Он просто бросил её на стол. А вы, схватив папку, так как у вас было мало времени, опять-таки бросили её в ящик стола и закрыв его на ключ, покинули кабинет, чтобы встретить нас с Геной в холле.
В воздухе повисла напряжённая пауза.
- Вы не понимаете о чём это я? Что тут такого? Залез без спроса в чужую собственность, украл папку, принёс её вам - ничего особенного. Ан – нет.
Дело в том, что, как я уже говорил, я подстраховался, и в папке были копии клавиров и текстов – это первое.
Второе - это то, что там были не мои тексты и не мои клавиры. И самое главное все эти листы предварительно были пропитаны специальным раствором перед тем, как на них напечатали материал, практически пустой для вас. А как действует этот раствор, мой друг видел у меня на работе.
Гена удивлённо посмотрел на меня, задумался и ехидно улыбнулся.
- Так вот – продолжил я. - Как только Сега бросил паку вам на стол, от удара началась химическая реакция пропитки в листах. Но, поскольку, папка была завязана, и листы лежали плотно друг к другу, реакция, протекала очень медленно и её практически никто не заметил. А после того, как вы Андрей Андреевич, ещё раз бросили папку в ящик стола и закрыли его, реакция продолжалась ещё медленней, поскольку не хватало кислорода из-за того, что ящик стола наполнился плотным дымом. Только его никто не видел, поскольку и вы и Сега уже покинули кабинет. А сейчас в столе у вас, Андрей Андреевич, лежит папка со сгоревшими листами.
Андрей Андреевич бросился открывать ящик стола и, открыв его, вытащил папку и бережно положил её на стол. После встал и так же бережно развязал ленточки и открыл папку.
В папке вместо листов бумаги с нотами и текстами лежал толстый пресс серого пепла, который тут же расплылся по столу у всех на глазах.
Заведующий грузно опустился в кресло.
Чувство выполненного долга во мне, конечно, появилось, но всё происходящее, было ужасно неприятно и я так же тяжело, как Андрей Андреевич, опустился на стул.
Но, если я закончил, то Андрея Андреевича ждало продолжение и отнюдь не из приятных.
Павел отошёл от него и подошёл к дивану, на котором сидели Сега, Толян и Ольга.
- Я продолжу – сказал Павел. - Когда Ольга пожаловалась вам, Андрей Андреевич, на Ирину, вы приказали Сеге встретиться с Ириной и выбить у неё компенсацию для Ольги, но и про себя тоже не забыли. Вы ведь Ольге только половину суммы обещали?
Андрей Андреевич сидел, как в воду опущенный и в своём кресле казался ещё более круглым и бесформенным.
- Идея с вашим пленением была бы хороша – хмыкнул Павел - если бы не маленький промах.
Заведующий поднял голову и вопрошающе посмотрел на Павла, но Павел посмотрел на Сегу, а тот сидел с опущенной головой и совершенно без движения.
- Зачем оно вообще было нужно? - Павел повернулся к заведующему.
Сега поднял голову и посмотрел на Андрея Андреевича.
- Ну ладно, было, так было – продолжал Павел. - Сега сам, не смотря на большой опыт, вряд ли бы додумался правильно вас связать и поцарапать голову.
Сега опять удивлённо посмотрел на Павла.
- Чего у него не отнять – продолжал Павел - он умеет ударить так, чтобы кровь только немного пошла носом.
Сега удовлетворённо ухмыльнулся и опять опустил голову.
- Как вы видите, Андрей Андреевич – констатировал Павел - все ваши
коллеги здесь. Только на этот раз здесь они не по своей воле. Их судьбу будет решать суд, и от их поведения будет зависеть их наказание. Осталось дело за малым.
Павел подошёл к Андрею Андреевичу, тот поднял голову и посмотрел на Павла.
- За вами, Андрей Андреевич. Вы арестованы. Возьмите – обратился Павел к двум омоновцам, сидящим за столом для совещаний и они, встав из-за стола, подошли к заведующему...
В холле дворца культуры было светло и прохладно.
За окнами брезжил никак не желавший отходить ко сну закат, переливаясь всеми цветами радуги.
Мы с Геной стояли у самого окна и наслаждались чудесным видом за ним. А там, разбрызгав все оттенки жёлтого и красного, местами смешав их, а местами разделив, чуть ли не ровными линиями, очередной летний день передал и небо, и землю очередному летнему вечеру. А уж тот и рад был, после почти невыносимой жары порадовать всех и вечерней прохладой и россыпью красок, расплывающихся по всей видимой линии горизонта.
Рядом с нами стояли Павел и Ирина и так же любовались видом за окном.
Через холл к выходу, в сопровождении вооружённых омоновцев провели Ольгу, Толяна, Сегу и Андрея Андреевича.
- Вот и всё – сказал Гена.
- Для вас – да. – Подтвердил Павел. - Показания вы дали, на суд можете не приезжать.
Мы с Геной переглянулись.
- Наш адвокат сказала, что показаний достаточно. А вот, мы с Ириной ещё поработаем.
- Это мы уже поняли – улыбнулся Гена.
Павел и Ирина переглянулись, и Павел обнял Ирину за плечи.
- Ладно тебе смущать молодёжь – нарочито строго обратился я к Гене.
- Товарищи, я ж не виноват. Я же, как лучше хотел – затараторил Гена.
- Добро пожаловать или посторонним вход воспрещён – вырвалось у меня.
- Точно – подхватил Гена. – “Посторонним вход воспрещён”, уже прошли, осталось только – “Добро пожаловать”! – Он посмотрел на Павла и Ирину.
- Добро пожаловать!
Все дружно рассмеялись.
- Я нашёл инвесторов для Ирининого проекта – сказал вдохновлённо Павел – и, представляете, они согласились встретиться для того, чтобы выслушать её предложение.
- Это же здорово! – вырвалось у меня.
- Поздравляю! – Гена пожал руку Ирине.
- И самое главное – продолжил Павел - я предложил Ирине быть вместе –
он посмотрел на Ирину – и… она согласилась.
Ирина улыбнулась, посмотрела на Павла и склонила голову на его плечо.
- Ага – вырвалось у Гены – а помните, помните, что я вам говорил?
- Я уже это вспоминала и даже Павлу рассказала – снова улыбнулась Ирина.
Мы все дружно рассмеялись и вышли на улицу.
Вечер принял нас в свои по-летнему тёплые, но по вечерние прохладные объятия.
- Пусть у вас всё сложится и получится – обратился я к Павлу и Ирине.
- А наша программа подошла к концу, и мы ещё раз благодарим вас за внимание - выдал Гена - и говорим вам – и я вместе с ним произнёс: - До новых встреч!
Мы опять дружно рассмеялись, пожали друг другу руки и разошлись каждый в свою сторону. Павел с Ириной пошли к стоянке, на которой стояла Пашина машина.
А мы с Геной, не оглядываясь, пошли к нашему такому родному автодому.
Было ещё не так поздно, и мы могли бы ещё в сумерках добраться до Екатеринбурга.
Я всегда восхищаюсь и, наверное, никогда не перестану восхищаться нашей природой, нашей российской природой.
Куда бы я ни ехал, в какое бы время года и суток, меня всегда радуют и часто умиляют наши просторы: леса, поля, реки, и вообще всё, что меня в пути окружает. И я почти не обращаю внимания на дорожные трудности в виде ухабов, ям, луж и прочих неприятностей, оставленных для остроты ощущений водителям, нашими дорожниками.
Вот и сегодня, в свете затянувшегося, как всегда бывает на Урале, летнего заката, я в очередной раз, как-то по-новому видел такую знакомую мне дорогу.
Вечер выдался мягкий, приятный во всех отношениях, и очень медленно, как это бывает в это время года здесь, он густел не только своими красками, но и воздухом.
На трассе почти не было машин. А если и были, то - это или где-то далеко впереди, или так же далеко позади.
Солнце уже улеглось за полосой леса, и дорога казалась монолитной серой лентой, разделённой белой полосой. Она непрерывно тянулась вдаль, унося в никуда все заботы и хлопоты уходящего дня. Однако монотонности и сонного состояния не навевала, не смотря на усталость.
Гена откинулся в пассажирском кресле и тихонько посапывал, периодически улыбаясь, видать день сегодня, действительно, удался.
Мы совсем не разговаривали. Просто ехали и отдыхали, каждый по-своему. Он сопел, а я любовался красотой уральской природы и прекрасным закатом…
Было уже темно, когда мы подъехали к городу, поэтому, не мудрствуя лукаво, я припарковал автодом на первой же автостоянке, как только въехал в город.
Гена открыл глаза.
- Значит, приехали? – он потянулся и оглянулся. – Тогда я пошёл.
Выскочив из кабины он, как всегда, пошёл к охраннику договариваться насчёт стоянки. Мне же оставалось выйти в салон, и как всегда включить кофеварку и приготовить бутерброды.
Мы сидели напротив друг друга и молча ужинали, а время тикало огоньками проезжающих мимо стоянки машин.
- Ты долго молчать будешь? - не выдержал Гена.
- Когда я ем, я – глух и нем – пошутил я.
- Ты был глух и нем всю дорогу, даже больше – возмутился Гена. - Ты был нем несколько последних дней, и поэтому сегодня, я чувствовал себя мальчишкой, которого обвели вокруг пальца.
Он резко откусил от бутерброда кусок и, уставившись на меня вопрошающим взглядом, активно начал его жевать. Это выглядело так смешно, что я не выдержал и рассмеялся.
- Ладно, ладно, не сердись – сквозь смех проговорил я. – Ну, всё, уговорил, больше не буду тебя мучать.
- Я вас внимательно слушаю, граф. – Гена снизил активность жевания, выпрямился на кресле и сделал глоток кофе.
Я откинул свисающие локоны волос назад, чтобы не мешали.
- Не был я до конца уверен, понимаешь?
Гена был нем, как рыба. Он продолжал жевать бутерброд и пить кофе, так же пристально смотря на меня.
- Ты зря дуешься – ответил я. – Это был твой человек, и я совершенно не хотел обидеть тебя недоверием, поэтому и решил подстраховаться.
Опустив подлокотник кресла, и облокотившись на него рукой, Гена всем видом, как будто спрашивая меня: – Ну и?
- Когда мы с тобой готовились к первому выступлению, ты так увлечённо вникал в суть дела, что у меня была уйма времени, и я успел сбегать в магазин, помнишь, я с продуктами вернулся, и ты ещё обрадовался, что я мёд купил. Так вот, я купил тогда не только продукты, но и пачку бумаги. И пока ты осваивал микшер, я пропитал её раствором и просушил. А пока ты осваивал клавиши, я ещё раз сходил в магазин. Принёс тебе мороженое, охладить пыл, а за одно, напечатал с флешки материал, так, абсолютная пустышка - пару клавиров и текстов из рок-оперы. Сложил всё это аккуратно в папку и когда мы выходили на выступление, оставил её на столе, чтобы никто нигде больше не рылся. Правда, ещё раз подстраховался и забрал свой материал с собой, запихнув его тебе в кейс…
А за тобой на стенке, кстати, висит мой Договор с Российским авторским обществом. Вот и всё.
Я, с чувством выполненного долга откинулся на спинку кресла и откусил кусок от бутерброда.
В воздухе повисла тишина.
Вдруг, Гена прыснул и разразился громким весёлым смехом, и это было так заразительно, что я не выдержал и тоже рассмеялся.
***
Солнце зайчиками скакало по комнате, отражаясь от всех блестящих поверхностей и, как будто, не хотело мешать внимательно читающему отцу Геннадию.
Отец Геннадий перевернул последнюю страницу и улыбнулся.
- Прямо, как будто всё заново пережил – сказал он и с радостью и грустью.
Закрыв папку, он встал со стула, аккуратно положил её на полку рядом стоящей этажерки, приставил стул к столу и вышел из кельи.
Комната вагончика была обставлена скромно, но в ней имелось всё необходимое.
Под стеной перпендикулярно её длины стояла двух спальная кровать. Слева и справа от кровати стояли двустворчатые шкафы.
Над кроватью, в изголовье висел большой христианский крест. Напротив кровати со стороны ног, через тюль на окне, проецируя её рисунок, солнечные лучи мягко, чтобы не потревожить никого, освещали постель.
А, на этой постели, с краю, ближе к двери, лежал мужчина, который так неудачно упал с лестницы. Его плечо было плотно перемотано, глаза были закрыты, и казалось, что он спит.
Дверь в комнату открылась, вошёл отец Геннадий, и мужчина открыл глаза.
- Приветствую – отец Геннадий закрыл за собой дверь и подошёл к постели.
- Слава Богу, и вас – тихо ответил мужчина.
- Как себя чувствуете?
- Да, всё хорошо.
- Как плечо, не беспокоит?
- Сначала очень болело, потом постепенно боль утихла, а сейчас почти не болит.
- Вот и хорошо – улыбнулся отец Геннадий.
- Скажите, а что мне сделали?
- А вы что, ничего не помните?
- Помню, что сестра поставила несколько уколов – сказал мужчина - и меня из больницы забрали, только это помню уже смутно. Очнулся здесь от ужасной боли в плече, рядом жена. Всё.
- Значит, говорите, почти не болит - опять улыбнулся Отец Геннадий.
Дверь в комнату открылась и вошла жена больного.
- Здравствуйте – тихо произнесла она.
- Здравствуйте - повернулся к женщине Отец Геннадий.
Женщина прошла в комнату и встала у окна.
- Отдыхайте и выздоравливайте - повернулся Отец Геннадий к мужчине. - До свидания.
- До свидания - почти одновременно произнесли мужчина и женщина.
Отец Геннадий вышел из комнаты, женщина подошла к мужу.
- Ты молчишь, отец Геннадий молчит - он смотрел на неё непонимающим взглядом. - Что происходит?
Женщина молчала, как будто, где-то глубоко внутри кого-то внимательно слушала. Но, вот она улыбнулась и посмотрела на своего мужа.
- Это наш Ян - сказала она голосом, как будто из самой глубины души и непослушные слёзы проявились на её глазах, но её рука быстро смахнула их. - Это наш Ян – повторила она…
***
Что может быть прекраснее тёплых осенних деньков перед суровой уральской зимой. Солнце уже не поднимается высоко над горизонтом и только слегка гладит землю своими тёплыми лучами. Утром, можно сказать, просто холодно. И одеваться приходиться почти по-зимнему. А с учётом ветров, гуляющих по Уралу, совершенно не регламентируемо никакими правилами движения, капюшон – основной головной убор во всех видах одежды.
В тёплом шерстяном платье, в стёганом жилете с капюшоном и в тёплых ботах типа “прощай молодость” на шерстяной носок, супруга Серебряного деда вышла из двери сарая после утреннего кормления своей птицы и поросят. Вслед ей из сарая доносилось довольное кудахтанье.
- Ну, вот и покормила вас, птички мои – повернулась женщина к двери, чтобы закрыть её и тут послышалось хрюканье свиньи. - Слышу, слышу – улыбнулась женщина. - Пожалуйста. - Она закрыла дверь сарая и вышла в огород.
Почти ровная, как стол, площадка огорода, поблёскивала от солнечных лучей, успевшая подтаять под утренними лучами. Женщина осмотрела огород и повернулась к проходящей вдали автотрассе, что-то привлекло её внимание. Она посмотрела внимательней и заметила большой белый, как ей показалось, автобус.
Как будто через увеличительное стекло она, вдруг, увидела в кабине за рулём Яна, а на пассажирском сидении Гену и очень явно, как будто они были совсем рядом, не смотря на большое расстояние, услышала их разговор.
- Я очень тебе благодарен – сказал Ян.
- Это ещё за что? - Гена удивлённо посмотрел на друга.
- А, за всё – стараясь проглотить подкативший к горлу комок, сказал Ян. – И за это приключение и за то, что мы, как прежде вместе. – Он, наконец, проглотил комок, подпиравший горло.
- А самое главное, за то, что я перестал жить прошлым.
- Не понял - опять не смог сдержать удивления Гена.
- Ну и дурак – вырвалось у Яна. - Понимаешь, я раньше жил только бренными воспоминаниями о своей юности, о нашей армии, о том, что не смог реализовать. - Ян опять сглотнул комок. - С твоим появлением в моей жизни, мне больше не нужно вспоминать о том, что мы когда-то были вместе.
- Так мы же вместе – вырвалось у Гены.
- Вот именно – подтвердил Ян. – А то, что мы с тобой можем выступать и я могу дарить свои песни людям, полностью отбило у меня охоту жить этими самыми воспоминаниями о моей бесшабашной и светлой юности и былой работе в других музыкальных коллективах.
- Так мы же можем – опять поддержал Гена.
- И самое главное, я знаю, чего я теперь хочу, и я смогу это реализовать.
Комок опять подкатил к горлу Яна, и он слегка поперхнулся.
- Я всё понял - сказал Гена, стараясь вывести разговор из напряжения.
- Правда, всё – абсолютно честно сказал он. - Я тоже благодарен тебе за всё, что случилось в моей жизни после твоего в неё возвращения.
И тут хитрая искорка блеснула в его глазах, Гена сделал паузу и повернулся к Яну.
- А вот теперь скажи мне, только честно скажи, как истый друг скажи…
- Кубанские казаки – Ян, на секунду отвёл глаза от дороги, посмотрел на Гену и опять повернулся, следя за дорогой.
– Так прямо - Гена глубоко вздохнул - специально и оставил папку на столе? – спросил он язвительно.
В воздухе повисла пауза.
– А то? – нарочито высокомерно улыбнулся Ян.
Они громко и весело рассмеялись…
В стёганой жилетке на фланелевую в красную клетку рубаху, поверх джинсов, под которыми блестели казаки без каблуков, на огород, вышел мужчина с длинными седыми, похожими на серебряные, волосами. Он проследил за её взглядом и лёгкая, еле заметная улыбка коснулась его губ.
- Увидела? – спросил он спокойным и уверенным голосом.
- Увидела – улыбнулась женщина, продолжая смотреть на трассу.
Мужчина привычным жестом откинул свисающие локоны волос назад и обнял супругу. Они оба смотрели на мчавшийся по междугородной трассе автодом, и провожали его прощальным взглядом так, как прощаются со своей молодостью. А солнце ещё немного поднялось над горизонтом и совсем незаметно поплыло над ним, как будто пытаясь догнать это уезжающее в далёкое будущее, не такое далёкое прошлое, в кабине которого весело смеялась их жизнь.
(продолжение)