Палмифера (дословно "пальму несущая") - прекрасная дева с пальмовой ветвью в руках. Кто же она? Аллегория победы, олицетворение мистического транса, христианская святая ... Все эти ответы в некоторой степени верны.
Эпоха романтизма похожа на котел алхимиков - художники, писатели и поэты использовали мифы, легенды, обряды и символы разных эпох, смешивали их, мало задумываясь о совместимости ингредиентов, и щедро удобряли лирическим пафосом. Из этого волшебного зелья родилось множество новых образов, в которых уже и не разобрать мифология и символика какого региона и какой эпохи первична. Палмифера как раз из таких.
Образ девушки с пальмовой ветвью в руках стал неожиданно очень популярен в эпоху романтизма. Разбирая этот образ начнем, пожалуй, с пальмы, а не с девушки.
Пальмовая символика пришла в Европу с Востока, где ветви этого дерева издревле были символами победы и триумфа. В эпоху позднего эллинизма в восточных регионах греческих полисов даже венки победителей были не лавровыми, а пальмовыми.
Но в целом пальмы как символические так и реальные приживались в Европе плохо. Для северных регионов это растение в искусстве долгое время оставалась не более чем разновидностью экзотического и не слишком популярного декора. А вот Византия, природно обеспеченная пальмами куда лучше, практически полностью заимствовала все символические смыслы, которыми наделял растение Древний Восток.
Пришедшее в регион христианство ассимилировало многое из византийской культуры под свои нужды, не обойдя вниманием и пальмовую ветвь. Она стала символом пальмового воскресенья (в России это воскресенье именуется Вербным), а заодно и символом христианства с его торжеством жизни вечной, над жизнью бренной и новой религии над старыми. Толика этого торжества досталась и отдельным святым. Так, пальмовая ветвь стала одним из символов святой Екатерины.
Великомученица эпохи раннего христианства, Екатерина проживала в Александрии, славилась красотой, добрым нравом и примечательной для тех времен начитанностью. Она «изучила творения всех языческих писателей и всех древних стихотворцев и философов… ». Красавица приглянулась самому императору Максимину Дазе, который захотел взять ее в жены, а, получив "от ворот поворот" приказал казнить строптивую девушку, не пожелавшую сменить веру и принять предложение руки и сердца.
На поздних изображениях Екатерину часто изображают с колесом и мечом - символами ее мучений, но изначально ее знаки - это книга (символ ее "учености") и пальмовая ветвь (символ торжества ее веры).
Художники Возрождения не видели большой разницы между религиозным и мистическим контекстами и потому, они с легкостью заимствовали удачные образы античности для воплощения сюжетов христианских и наоборот. Они-то первыми и ввели образ Палмиферы, который на некоторых картинах именуется "Святой Екатериной", на других - просто "Мученицей", а на иных - остается вовсе без эпитета.
Интересно, что кроме пальмовой ветви Екатерину в эпоху Возрождения все еще часто пишут с книгой в руках. Но в художественной традиции к тому времени уже была и пользовалась широкой популярностью другая "девушка с книгой" - это сивилла.
Сивилла - вещая дева античного мира, прорицательница изначально весьма конкретная (исходно это было имя собственное, принадлежавшее, по-видимому, вполне конкретному человеку), а впоследствии ставшее нарицательным и объединившим в себе всех античных пророчиц. Образ был очень привлекательным и, после гибели античного мира, активно эксплуатировался в живописной традиции. В античности сивиллу изображали со свитком, но позже его место прочно заняла книга.
Эта книга сроднила Екатерину и античную пророчицу - в изображениях и той и другой можно видеть очевидную двухстороннюю преемственность. Образы словно сродняются, проникая друг в друга.
Именно этот синтезированный образ и привлек внимание художников - романтиков. Палмифера эпохи романтизма - наследница двух традиций античной и христианской. Она получила свою красоту от Святой Екатерины и сосредоточенный, устремленный в мистическую даль взгляд, от древней Сивиллы, а пальмовая ветвь в ее руках - это символ торжества, но не банального и повседневного, а высшего, даже не общемирового, а надмирного. Пафос Палмиферы равняет ее с благословенными девами, которых так любили воспевать поэты - романтики, но в этом образе меньше лиризма и больше торжества.