Жанна, часть 2 (91)
Марк летел в самолёте забирать дочь. Знал, что предстоит разговор с тестем и тёщей. В очередной раз ему скажут, что если бы они тогда улетели раньше к ним, то дочь была бы жива. Что он много чего должен был сделать, но не сделал.
А он не хотел уезжать в Германию, ни тогда, ни сейчас. Да собственно и его покойная жена туда особо не рвалась, тут у неё были друзья детства и море, там другая и непонятная страна. Переезд был решением её родителей, а Марка они считали виновником того, что их дочь не уехала с ними сразу.
Теперь они каждый раз ставили ему в вину, что они мало видят внучку, но при этом возможность взять девочку к себе на всё лето они проигнорировали. Зато месяц в сентябре, и пропуск школы их не волновал совершенно.
Он смотрел в иллюминатор и вспоминал Жанну, которая так неожиданно встретилась на его пути. Он погружался в мысли о прошедших жарких ночах и грустно улыбался. Она так очаровательно превращалась в женщину, раскрываясь самозабвенно и совершенно искренне, что теперь у него каждый раз подкатывал ком к горлу, когда он думал о предстоящей разлуке. И ладно бы, если бы это было временно, но переезд в Германию предстоял навсегда.
И уже сейчас он представлял себе весь ужас в глазах тестя и тёщи, если он надумает жениться второй раз. Марк понимал, что позвав девушку с собой, он подвергнет её прессингу от незнакомых ей людей. А прессовать они умели, талантливо и со вкусом.
─ Папочка, ─ Марта бежала к отцу, расставив руки в стороны. ─ Я так по тебе соскучилась.
─ Я тоже, ─ Марк подхватил дочь на руки.
─ Папа, ─ Марта зашептала отцу на ухо. ─ А Жанна меня ещё помнит?
У Марка встрепенулось сердце, он посмотрел на дочь и, улыбнувшись, ответил:
─ Конечно, мы с ней о тебе говорили, и думаю, ты пока походишь с музыкальную школу, до отъезда.
─ Папочка, а нам обязательно сюда переезжать? ─ тихо-тихо спросила девочка, покосившись на стоявшего рядом деда.
Марк постарался скрыть улыбку, в его голове созрел план.
─ Мы поговорим об этом дома, а пока едем к бабушке, тебя собирать, в школе-то уже заждались, ─ ответил он дочери на ухо.
Тесть смотрел на перешёптывания зятя с внучкой, но смолчал. В его жизни всё решала жена, и за него и за дочь и теперь вот за зятя с внучкой. Он и не вмешивался. Его забота была зарабатывать, он и зарабатывал. Иногда ему было жаль этого молодого парня, оставшегося вдовцом таким молодым, но жизнь ведь не перепишешь. Жена его жалость душила в зародыше, напоминая, что в гости дочь пошла без мужа, и что он её даже не подумал встретить. Тоненький голосок здравого смысла замолкал под натиском жены, которая не хотела его слышать. Оправдания Марка не принимались в расчёт. И даже сказав сто раз, что он не знал о прогулке по пустынной набережной, не имели никакого действия. Раз любил, значит, должен был уберечь и точка.
Он давно перестал спорить с женой, поэтому просто жил, наслаждаясь спокойной жизнью в этой правильной стране, где все жили по правилам, не нарушали закон и были всегда вежливы. Его иногда тошнило от этого, но он молчал, стараясь видеть лучшее и не замечать то, что напрягало и раздражало. Так было проще и комфортнее. Воевать он не умел, или вернее не хотел, хотя в молодости был скор на решения и действия.
Отдушиной была Марта, которая любила деда искренне и так напоминала покойную дочь. Правда, жена говорила, что девочка похожа на отца, но глаза… Глаза были мамины, те самые серые и большие, так открыто смотревшие на мир.