Есть вещи более американские, чем крепкое пьянство. Но беспокойство о том, как сильно пьют другие американцы и в других странах, - одна из них.
"Мэйфлауэр" приземлился в Плимут-Рок, потому что, как опасалась команда, Пилигримы слишком быстро расправлялись с пивом. Корабль направлялся к устью Гудзона, пока его матросы (которые, как и большинство европейцев того времени, предпочитали пиво воде) не запаниковали при мысли, что могут сбежать до возвращения домой, и не пригрозили мятежом. И вот Пилигримы были выброшены на берег, не добрались до места назначения и лишившись пива. Уильям Брэдфорд горько жаловался на последнее в своем дневнике той зимой, что действительно говорит о многом, если учесть, в какой беде оказалась группа. (Едва ли половина доживет до весны.) Вскоре они стали не только производить собственное пиво, но и импортировать вино и спиртные напитки. Тем не менее, в течение нескольких поколений пуритане, такие как Коттон Мэзер, предупреждали, что “поток РОМА” может “сокрушить весь хороший порядок среди нас.”
Джордж Вашингтон впервые занял выборную должность в 1758 году, напоив избирателей. (Говорят, что он дал им 144 галлона алкоголя, достаточно, чтобы выиграть 307 голосов и место в Палате общин Вирджинии.) Во время войны за независимость он использовал ту же тактику, чтобы держать войска счастливыми, и позже он стал одним из ведущих производителей виски в стране. Но, тем не менее, он стал морализировать, когда дело дошло до пьянства других людей, которое в 1789 году он назвал “разорением половины рабочих в этой Стране.”
Каким бы лицемерным он ни был, Вашингтон был прав. Новая страна была в запое, и в последующие годы пьянство в ней только возрастало. К 1830 году средний взрослый американец потреблял примерно в три раза больше, чем мы пьем сегодня. Вполне понятно, что за этим последовала одержимость вредом алкоголя, и страна вступила на долгий путь сухого закона.
Что определенно американское в этой истории, так это не выдающееся место алкоголя в нашей истории (это верно для многих обществ), а рвение, с которым мы качались между крайностями. Американцы, как правило, пьют более дисфункциональными способами, чем люди в других обществах, только для того, чтобы осуждать почти любое употребление алкоголя вообще. Снова и снова эра излишеств порождает эру отречения: пьянство, воздержание. Выпивка, воздержание.
Прямо сейчас мы впадаем в очередной из наших периодических кризисов из-за пьянства, и обе тенденции проявляются одновременно. С начала нового тысячелетия потребление алкоголя неуклонно росло, обратив вспять его длительный спад на протяжении 1980-х и 90-х. До пандемии некоторые аспекты этого сдвига казались забавными, если не думать о них слишком сильно. В 20-м веке вы могли бы купить вино в супермаркете, но вы не могли пить его в супермаркете. Теперь в некоторых продуктовых магазинах есть винные бары, разливное пиво, вывески, приглашающие вас “купить и выпить”, и тележки с подстаканниками.
Настоящих баров стало меньше, но пить можно и в других местах, где раньше не было: салоны и бутики раздают дешевую каву в пластиковых стаканчиках. В кинотеатрах подают алкоголь, в Starbucks-алкоголь, в зоопарках-алкоголь. Мамы носят кофейные кружки , которые говорят, что такие вещи могут быть вином, хотя для сдержанного дневного питья лучшим ходом может быть один из новых жестких сельцеров, разбавленный солодовый ликер, одетый-именно для этой цели-как натуральная содовая.