Бабушка весь день возилась в саду. На обед приготовила томленый в печи кислый крыжовник с топленым молоком, потом нарезала вишню и клюкву, положила в тесто для яблочного пирога, а на сладкое испекла плюшки.
Сейчас так вкусно пахло в саду вишней и пирогом, что старуха даже забыла про любовные мучения. Даже уселась прясть.
Всколыхнулись тяжелые волосы, толстая коса до плеч метнулась вперед от резкого движения, на руках и шее высохли капельки пота.
А тут еще мысли вихрем закружились в голове, в ушах зазвенело, глаза закрылись. Стало тепло и уютно.
"Вот так всю жизнь. И ничего нельзя изменить. Не будет тебе покоя, пока я не увижу сына! Обязательно увижу. И все мои страдания закончатся. Я смогу вздохнуть спокойно. Только бы не оплошать сегодня!"
Она вскочила, выхватила из печи чугунок с пирогом и побежала в поля. Из-за кустов увидела калитку. Быстро прошла по тропинке мимо нескольких домов и остановилась у трехэтажного кирпичного дома под железной крышей, в палисаднике которого росли высокие цветы - ирисы.
Большие окна верхнего этажа были распахнуты настежь. Высокие этажи уже не пустовали.
Меж дверей и на подоконниках расположились старухи и другие женщины.
Была и Наталья. Она сидела на плетеном стуле, который стоял рядом с подоконником, и вязала шерстяную кофту малышу. Рядом сидела ее сестра Светлана, а за ней сидел ее муж Дима.
На участке тоже никого не было, кроме бабушки и женщины в красном переднике, которая кидала картофельную шелуху и спички в старые банки.
Наташа встала на цыпочки и, уцепившись за ручку двери, приоткрыла ее. И тут увидела старуху, стоящую на дороге у калитки.
- Алевтина, ты ли это?
- Я, бабка, - отозвалась старуха.
Вспомнила про Наташу, улыбнулась и, медленно пройдя по дорожке, опустилась на скамейку, застеленную старой клеенкой.
Взглянув на Игоря, она вздохнула и покачала головой.
Сейчас ее внук показался старухе таким взрослым и серьезным.
Крепче сжав его маленькую руку в своей огромной, что казалась и ее грелкой, бабка села рядом, продолжая вязку.
Старуха слушала малыша.