Незадолго до того, как вирус захватил планету, среди поклонников прог-рока вызвала шумиху новость о том, что Майк Резерфорд воссоединится с Тони Бэнксом и Филом Коллинзом для совместного тура их старой группы Genesis.
Те из нас, кто постарше, не будут удивлены, что тур, отложенный по очевидным причинам, распродаётся в 2 раза быстрее, вынудив трио добавить новые даты.
Молодым же скажем: Genesis были лучшей гастрольной группой в 70-х, 80-х и начала 90-х. Тогда они могли распродать целый стадионный тур по США за меньшее время, чем требуется для заварки чая. Настолько они были сильны.
С 1985 года Резерфорд также является рулевым Mike + the Mechanics, постоянно развивающейся группы, которая тоже имеет свой неплохой багаж. Некоторое время назад мы встретились с Майком для обсуждения того, что раньше вызывало у него вдохновение…
Вдохновение
«Я всегда старался быть мелодичным – объясняет он – но если вы послушаете те ранние песни, то скажете, что я выдаю очень, очень много нот. Тогда мы пытались найти свою нишу, но чем старше становишься, тем больше учишься играть то, что подходит для конкретной песни. Это вопрос обучения — когда оно нужно, а когда нет.
Я восхищался великими музыкантами того времени, вроде Джека Брюса, обладавшего уникальным звучанием. Очень мелодичный музыкант. Маккартни в этом мире по-прежнему великолепен. Это именно музыкальные басисты. А ещё такие музыканты как Пино Палладино – пожалуй, один из самых удивительных бас-гитаристов всех времен. Прекрасный парень. Быстро учится. Быстрее многих. Сыграй ему песню дважды – и он уже ее воспроизведет. Я лишь могу работать над какой-то партией, а он уже схватывает ее на лету».
Прог-рок сцена начала 70-х была плодотворной почвой для идей и звуков. Следил ли Резерфорд за конкурентами?
«Про Rush я ничего особо не знал. На самом деле, плохо разбираюсь в их творчестве, возможно, когда-нибудь их изучу. Но я хорошо знал Yes, а Крис Сквайр для меня всегда был потрясающим бас-гитаристом. Я ходил на их концерты много лет назад, видел, как они отличаются от нас, в хорошем смысле этого слова. Все они были виртуозами, в то время как мы были скорее авторами песен. И это нормально».
Инструменты
«Педали занимают значимую часть моего творчества. Могу сидеть в своей домашней студии, сочинять, держать перед собой басовые педали и играть на гитаре с MIDI-звукоснимателем для создания струнного звука, чтобы себе аккомпанировать. Педали бас-гитары позволяют играть необычные ноты, пока ты берешь тот или иной аккорд. Можно играть какие-то странные ноты, которые в иной ситуации не сыграл бы, поэтому педали играют огромную роль во время сочинения песен».
Масштаб мирового влияния Genesis настолько велик, что Резерфорду часто присылали прототипы инструментов для использования на гастролях и в студии. В результате группа была одним из первых последователей новых технологий, таких как усилители Trace Elliot, инструменты Status, гитары и бас-гитары Steinberger.
«В то время – вспоминает он – я грезил о Trace Elliot 4x10. Благодаря им можно было сосредоточиться на звучании и всячески его менять, и долгое время я любил использовать их аппаратуру. В 90-х всё куда-то ушло, изменилось — и компания, и сама аппаратура, но когда она только появилась, это был прорыв – настоящий шаг вперед. В те дни, когда я использовал двойной гриф, звукосниматель высоких частот проходил через колонку динамиков, а звукосниматель низких частот – через собственные кабинеты».
Дизайнер?
Говорят, что Резерфорд также ответственен за создание более крупного басового корпуса Steinberger. Правда?
«По сути альбом Invisible Touch и тур по нему я провел с гитарами Steinberger. Я всё время повторял: «Почему он такой маленький? Можно мне побольше?» Просил их сделать бас-гитару с «большим телом», но в ответ тишина, поэтому я взял картон и сам нарисовал форму… а Роджер Гиффен сделал мне экземпляр, и, надо сказать, звучал он прекрасно.
Затем с ним возились представители Steinberger и попросили моего разрешения его скопировать. Они назвали модель M1. Вот и всё! Хотя, конечно, за дизайн мне никто гонораров не давал! Она никогда не была прям очень хорошей из-за прочного деревянного корпуса, тогда как основная оригинальная гитара была просто хорошо спроектированным куском графита.
«Оригинальный бас такой же, и мне это нравилось. Звук вроде как маленький и точечный, но на альбомах казался большим и характерным. Это можно услышать в Genesis (1983) и Invisible Touch (1986), но звучал он хорошо, хотя всего-то... графитовое тело и гриф – ничего такого.
Позже кто-то сделал мне версию с фигурным корпусом с зазором посередине, чтобы я мог вставить оригинальный Steinberger, но мне нужно было найти способ его прикрепить, чтобы весь резонанс исходил от графитовой части корпуса. И оригинальная гитара, и бас звучали очень хорошо, потому что были в определенной степени сырыми».
Излишне говорить, что в хранилищах Майка есть немало жемчужин, накопленных за десятилетия.
«Сегодня я уже не слежу за новыми новыми инструментами: в течение многих лет весь мой багаж находился в ящиках в сарае, поэтому он оставался нетронутым. Теперь у меня дома стоит большая стена, на которой они и висят, чтобы я мог выбрать любой, какой захочется.
Некоторое время назад у нас были сессии, и почти сразу после нее мы вылетели на концерт, но вместо того, чтобы взять свои инструменты, арендовали их на месте. Мне предоставили реликтовый мексиканский Fender Jazz, который я пропустил через гитарный усилитель: звучало всё великолепно, легко. Мне понравилось. Я часто записываю бас через гитарный усилитель, потому что басовый усилитель очень сильно влияет на звук».
Он продолжает: «В течение последних 8 лет я использовал Amger на сцене, и независимо от того, где мы играем, эти усилители, как правило, звучат одинаково, поэтому я тут последователен. Раньше у меня был Alemic Series II, который использовал в одном из туров, но он куда-то подевался… исчез! Как правило, такое бывает. У меня еще был белый Gibson GS, он тоже исчез»
Mike + the Mechanics используют тот же "сетап", что и Genesis, когда дело доходит до бас-гитары.
«В некоторых песнях я до сих пор играю на басу, но мы разделяем эти роли – объясняет он – я ищу гитариста, который может играть ритм, соло и бас. Это немного похоже на то, когда мы много лет назад пригласили на гастроли Genesis Дэрила Штюрмера. До него у нас был Альфонсо Джонсон, но недолго, и Дэрилу потребовалось 7-8 лет, чтобы по-настоящему «освоить» бас. Думаю, он всегда понимал, как правильно сыграть партию в песне.
Я всегда был наполовину гитаристом и наполовину басистом. Даже когда ведущую роль на гитаре исполнял Стив Хакетт в Genesis. Иногда я играл на гитаре, а басовую часть исполнял на педалях. Конечно, в ритмических партиях.
Особенность баса в том, что на нем довольно сложно играть самостоятельно, как на сольном инструменте, но он оживает в контексте группы — либо на концертах, либо в студии. Я всегда сначала ставлю драм-машину, затем некоторые гитарные партии, а партия баса, если всё сделать правильно, придаст песне необходимый объем».
Многие из этих басовых партий Genesis почитаются и сегодня. Знал ли он тогда, что его группа создавала то, что станет классикой сегодня?
«Нет. Ты просто делаешь и не думаешь о том, что об этом скажут через годы. В каком-то смысле я многое сделал с инструментом с двумя грифами и басовыми педалями – они придали группе дополнительное звучание. К слову, на днях мы делали саундчек, и совершенно неожиданно я сыграл басовую партию The Lamb Lies Down on Broadway. В ней есть что-то характерное, и я подумал про себя: «Блин, а ведь хорошо же…».
