— Рагацца! Ми серве дель пане! Хльеб! Давай хльеб? — так обращался итальянец к молодой девушке, почти девочке, которая, не ответив, прошмыгнула мимо Первой средней школы.
Итальянцы в моем родном городе появились осенью 1941 года. Так впервые в маленьком городке в восточном Полесье увидели вьючных ослов. Итальянцы были чистенькими и красивыми, первое время они даже подкармливали местных детишек макаронами с сыром, но потом у них закончилась еда. Они не думали, что придут сюда надолго.
В отличии от немцев, которые вошли в городок до них, они не позволяли себе силой отбирать продовольствие у местного населения, они устроили первую у городе «барахолку», как раз тут, возле Первой средней школы, где через много лет буду учиться и я. Там они пытались выменять продукты на сигареты и шерстяные одеяла. Иногда их жалели и подкармливали бесплатно.
Немцы вошли в городок 18 августа 1941 года. Городок сдали без боя, так как советские войска оставили его за пару дней до этого. Успели эвакуировать и некоторые предприятия, некоторые частично.
Жители города несколько дней жили без «власти», были разграблены продовольственные склады, что, в принципе, рассматривалось положительно, это лучше, чем оставлять продовольствие немцам. Многим жителям это продовольствие помогли пережить оккупацию.
Немцы вошли красиво. На мотоциклах и танкетках, пешком никто не шёл. Они были в пыли, грязные, в тяжёлых касках, с автоматами наперевес. Но они… улыбались. Появились какие-то личности с цветами. Преподнесли захватчикам хлеб с солью. Солдаты угощали детей печеньем, много фотографировались с нашими старшими девушками.
Курьёз был в том, что на Доме Советов повесили портрет Гитлера, а перед центральным входом продолжала стоять памятник Сталину, который простоял там всю оккупацию.
Перед Домом Советов играл оркестр. Играл он в основном произведения немецких композиторов.
Первое время немцы никого не трогали, вели себя достаточно вежливо, если не сказать мило. Видимо, они находились в эйфории от того, что сопротивления им никто не создавал.
Евреев тоже не трогали, только переписали всех, предписав носить жёлтую шестиконечную звезду на груди.
Единственная запретная зона была в районе клинцовского Подола, что там происходило, никто не знал, но говорят, что, всё-таки, кого-то расстреливали.
В 1942 фашисты установили в городском саду Воровского бюст А.С. Пушкина. Чем они руководствовались, не известно. Он стоит в парке до сих пор.
Неожиданно вновь запустили ткацкие фабрики и кожевенный завод «Красный гигант», обувную фабрику, заработал кинотеатр. Открылась библиотека, баня. В церквях шли службы. В комендатуре я видела немецкого солдата, которые рисовал акварели. Его звали Фриц Браунер.
Так было, пока не начали действовать партизаны, которых на Брянщине, как известно, было много. Немцы чуть ли не ежедневно несли какой-то ущерб и потери, взрывались мосты, поезда с техникой, убивали полицейских.
Немцы показательно устроили похороны самого первого убитого полицейского. Он был из предателей перебежчиков, грузин. Как православного, его решили отпеть в местно храме, силой согнали «публику». Он до сих пор похоронен на Почетухе.
Когда убили служащего комендатуры, немцы окончательно озлобились и стали мстить мирному населению.
Для начала вывезли в Сураж и уничтожили пленных раненых.
Из воспоминаний Нины Шляховой: «Начались массовые расстрелы евреев. В Унече был создан лагерь для евреев. Их свозили туда полицейские. Избивали, расстреливали тех, кто не хотел идти. В Дубровке евреев немцы загнали в здание старой кузницы на спиртзаводе и заживо сожгли. У нас в Клинцах проживало около 5 тысяч евреев, в 1941 году в посёлке Банный было создано первое еврейское гетто, второе в общежитии фабрики имени Октябрьской революции, находившейся рядом с хлебозаводом. Первые расстрелы начались уже в сентябре 1941 года, к зиме было расстреляно около трех тысяч евреев. Там было много детей. Некоторым удавалось спастись, они прибегали в город к своим соседям. И люди, рискуя своей жизнью, прятали их от немцев. Мы с моей подружкой Верой Морозовой пробрались в овраги за Стодолом и увидели, как там украинские полицейские расстреливают людей. Там были и немцы. Но в основном это полицейские ставили детей на кромку рва и били прикладами по головам, соревнуясь силой удара. Немцы подходили и стреляли из пистолетов. Добивали… Я видела, как одного маленького мальчика, немец поднял за ноги и с воплем «Аа…ах!» ударил головой о сосну. Голова раскололась как арбуз. После этой сцены мы с подругой «рванули» прочь. Несколько дней мы не могли разговаривать, не могли слышать этот язык. А они ходили по городу и предлагали детям конфеты…Улыбались».
Происходили облавы, так как немцы понимали, что информация к партизанам идёт из города. Были схвачены и расстреляны сотни клинчан.
Два года город оставался под оккупантами. Но я опять процитирую Нину Шляхову: «Город уже начали бомбить наши лётчики. Немцы так не бомбили. Мы не успевали поднять головы. Бомбы падали в районе железнодорожной станции, в центре, в районах фабрик и военных складов. Тогда погибло много мирных жителей, мы просто не успели сбежать из города. Немцы на себе испытали, что такое гореть заживо. Разбомбили их военный госпиталь, раненые в бинтах пытались выползти, но не могли. Они горели заживо. По городу били пушки, чьи – русские или немецкие мы не разбирались. Самим бы спастись. Горели наши сады. Немцы в панике бросали технику и спешно покидали город. Атака на город шла с нескольких направлений. Потом мы узнали, что с одной стороны немцев били партизаны. Там был и мой папа. Он возглавлял Выгоническую оперативно-чекистскую группу. Брат Витька сбежал куда-то, мама плакала и думала, что его убили. А он гордо вошел в город вместе с отцом, в одной из партизанских колонн. Нас освободили. Отец был тяжело ранен, его оставили в Клинцах. А мой бесстрашный брат Витька ушел на фронт добровольцем. Горел в танке, получил тяжелое ранение, войну закончил в 1945 году».
На первом фото — подъезд дома (проспект Ленина 18, во время оккупации немцы вернули дореволюционные названия, улица называлась Писаревка), где жили мои дедушка и бабушка, где родился и вырос мой папа. Вон те окна второго этажа слева.
Напротив — кинотеатр «Октябрь», за углом Вторая средняя школа.
Мой дедушка был в это время на фронте, бабушка в эвакуации вместе со старшим братом моего отца Аликом.
В цокольном этаже сейчас отделение полиции, во время СССР была обувная мастерская, а то время, когда сделана фотография, отделение комендатуры. В квартирах расквартированы немецкие офицерские чины. Удивительное фото, которое чудом как попало в архивы.
Я в детстве часто приходил к дедушке и бабушке в эти двери, где на фото стоят нацисты. Надеюсь, они не пережили войны.
На втором фото бюст А.С.Пушкину, установленный немцами в 1942 году, который и сегодня вы можете увидеть в городском парке. Странный поступок. Хотя поэт, конечно, ни в чем не виноват.