Вновь бушуют споры об истинном происхождении COVID-19. Было ли это зоонозом, возникшим среди летучих мышей, а затем заразившим экзотическое мясо на рынке в Ухане, как говорило большинство ученых в 2020 году? В преддверии ноябрьских выборов президент США Дональд Трамп предпочитал верить, что пандемия - это заговор с целью свержения его президентства, проводимый человеком, которого он ранее называл своим близким «другом», президентом Китая Си Цзиньпином. Вирус уже начал распространяться, когда Трамп объяснял Всемирному экономическому форуму в Давосе характер своих отношений с Си: «Он за Китай, я за США, но в остальном мы друг друга любим».
Четыре месяца спустя Трамп начал противоречить ученым и обвинять Китай и Си Цзиньпина в том, что «вирус возник в лаборатории и был выпущен случайно». В сентябре он предпочел внушить своим избирателям, что COVID-19 стал результатом азиатского заговора, призванного подорвать его президентство. Это вызвало волну антиазиатских нападений в США, которые продолжаются по сей день.
Видные ученые сегодня признают, что первоначальная оценка Трампа могла быть правильной. Их коллеги, отвергавшие идею случайного выброса вируса из лаборатории в Ухане, были либо введены в заблуждение, либо лицемерно защищали столь же бездоказательный тезис. Ученые, возможно, были вынуждены отвергнуть подозрения в лабораторной ошибке не только из-за отсутствия прямых доказательств, но и из-за страха перед политической игрой с обвинениями, которую начал президент для отвлечения внимания от собственной неспособности должным образом отреагировать на кризис.
Очевидно, Трамп предпочитал рассматривать войну с вирусом как PR-возможность укрепления своего имиджа бесстрашного лидера. Позволить политикам возложить вину на Китай даже за аварию, возможно, было бы столь же опасно для мира, как и сам вирус - это усугубило бы существующие страхи, а не раскрыло бы тайну происхождения болезни.
От этой продолжающейся катастрофы пострадала сама наука и ее общественный имидж. Уважаемый доктор Энтони Фаучи признал, что, когда о заразности и распространении COVID-19 было известно еще очень мало, он уделял приоритетное внимание распространению масок среди медицинского сообщества, а не среди населения. Политические лидеры по всему миру, включая Трампа, оказались в неудобном положении, поскольку от них требовалось продемонстрировать свои лидерские качества при недостаточном знании характера проблемы и нехватке материальных средств для ее решения.
Многие заслуживают того, чтобы разделить вину за ситуацию, которая, несмотря на прогресс с вакцинами, все еще во многих отношениях ухудшается. Но, как пишет Александр Зайчик в важной статье в The New Republic, один человек, возможно, больше всего виноват в нашей глобальной неспособности эффективно отреагировать на угрозу - он не ученый и не политик. Его зовут Билл Гейтс.
Наиболее рациональные люди считают, что глобальный кризис требует глобального ответа. Большинство реалистов признают, что в цивилизации, в которой доминируют суверенные национальные государства, никогда не будет просто вызвать единый ответ на любой глобальный кризис. Квазиуниверсальное осознание человечеством проблемы глобального потепления на протяжении десятилетий демонстрирует сложность мобилизации человечества для реализации даже минимальных ответных мер.
В своей статье «Как Билл Гейтс препятствовал глобальному доступу к вакцинам против COVID» Зайчик рассказывает удручающую историю, которая началась в феврале 2020 года, когда стала ясна природа угрозы COVID-19. В соответствии со своей миссией Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) координировала «форум исследований и инноваций для мобилизации международных действий», направленный на борьбу с распространяющейся эпидемией. Она стремилась «поддерживать широкие и открытые каналы связи, поскольку сотрудничество и обмен информацией сводят к минимуму дублирование и ускоряют поиск решений».
Сотрудничество и обмен научными данными имеют решающее значение для любого эффективного ответа. Поскольку большая часть исследований финансируется государством - что отметила на этой неделе Мариана Маццукато - ВОЗ особо рекомендовала объединение патентов. Зайчик отмечает, что повод для оптимизма все еще есть: «Потрепанные в боях ветераны движений за доступ к лекарствам и открытую науку надеялись, что масштаб пандемии перевесит глобальную фармацевтическую систему, основанную на частной науке и рыночных монополиях».
Частная наука: оксюморон в той степени, в которой «наука» просто означает человеческое знание и не может принадлежать кому-либо или превращаться в товар.
Контекст
Таким образом, ВОЗ была готова сыграть роль, возложенную на нее миссией, записанной в ее уставе: «Здоровье всех народов имеет основополагающее значение для достижения мира и безопасности и зависит от самого полного сотрудничества отдельных лиц и государств». Осознавая стоящую перед ними задачу, команда начала готовить свою кампанию. Увы, она не рассчитывала на вмешательство Билла Гейтса, самозванца мирового уровня от здравоохранения, чье звание связано с вложением миллиардов долларов в дела, в которые он верит (Фонд Билла и Мелинды Гейтс инвестировал 1,75 миллиарда долларов в разработку и распространение вакцины COVID-19). Среди них самая священная из всех причин: интеллектуальная собственность.
Зайчик подробно описывает, как Гейтс - человек без навыков в науке, безопасности или политике - решил диктовать миру, как современная наука повлияет на безопасность каждого человека. Ключ, следуя логике всех капиталистических проектов, - это управление дефицитом. Без дефицита промышленность не может выжить и процветать. Вполне вероятно, что из-за дефицита многие люди просто не выживут.
До вмешательства Гейтса группа стремилась «создать добровольный пул интеллектуальной собственности внутри ВОЗ». Поступая таким образом, они продемонстрировали свою наивность: «То, что фармацевтические компании и их правительства позволили бы проблемам с интеллектуальной собственностью замедлить развитие событий - от исследований и разработок до увеличения масштабов производства - им, похоже, не приходило в голову». Но именно это и произошло благодаря голосу Гейтса (измеряемому миллиардами долларов, а не децибелами) и его «репутации мудрого, благостного и пророческого лидера». Когда дым рассеялся, возникла «битва за вакцинацию с нулевым результатом, в результате которой большая часть мира оказалась в проигрыше».
Зайчик документирует последовавшую катастрофу, во многом благодаря «приверженности Гейтса монополистической медицине» и его «непоколебимой приверженности праву фармацевтических компаний на исключительный контроль над медицинской наукой и рынками для ее продукции». Никто, кроме могущественных правительств, не может рассчитывать на конкуренцию с денежными резервами Гейтса. Но собственное правительство Гейтса в Вашингтоне, округ Колумбия, - будь то президент-демократ или республиканец - в принципе никогда не будет конкурировать с ним. Это частное соревнование и ни одно другое правительство в мире не может в нем участвовать. Правительство США, как и сам Гейтс, похоже, привержено «политически сконструированным и политически навязанным монополиям».
Историческая справка
Вопиющий оксюморон «частная наука» показался бы странным для любого, кто жил до промышленной революции. Если бы немецкий печатник 15 века Иоганн Гутенберг был бы жив сегодня и проникся современной экономической культурой, он требовал бы процент от каждой книги, журнала или газеты, выпущенной благодаря изобретению им печатного станка. Вместо этого Адольф II Нассау, архиепископ Майнца, наградил Гутенберга - Билла Гейтса или Илона Маска того времени - за его новаторство «титулом «придворного джентльмена». Он также получил «придворный костюм, стипендию и две тонны зерна и вина, не облагаемые налогом». Вино можно объяснить тем фактом, что Гутенберг вдохновился на создание печатного станка, когда он увидел винный пресс.
Гейтс заслуживает такой же награды за изобретение MS-DOS. Вместо миллиардов, извлеченных из всего населения Земли благодаря его умению создавать монополии и хищнической практике ведения бизнеса, он должен был получить от губернатора штата Вашингтон соответствующий титул («Джентльмен из комнаты кодирования»), яркий костюм с подходящим для погоды в Сиэтле плащом, щедрой стипендией (одного-двух миллионов в год было бы достаточно) и, возможно, неограниченным запасом консервов, так как он верит в консервы и является опытным практиком в области экономического и научного консерваторства.
