Подъехав ко двору Мельниковых, Саша вышел из машины, чтобы достать из багажника сумку, тихо сказал:
- Не обращай внимания! Она со всеми так...
Ольга улыбнулась:
- Не переживай, все в порядке.
Она прошла по дорожке между кустами хризантем, уже собирающихся цвести. Некоторые из них опустили свои ветки прямо на дорожку. «Надо будет подвязать или подрезать», - подумала Ольга. Во дворе было прохладно – солнце уже скатилось на вторую половину неба, а высокие акации и роскошный каштан закрывали все пространство двора как раз с этой стороны. По двору ходили куры, петух настороженно поднял голову, повертел ею в разные стороны, как только звякнула задвижка на калитке.
На крыльцо вышла Евдокия, улыбаясь дочке.
- А что это ты одна? Почему не привезла Наташеньку и Гришу? Да и Коля давно не был, - был ее первый вопрос.
- Здравствуй, мама! – Ольга подошла, поцеловала мать. – Они же сегодня в школе, я уехала утром, когда они только ушли.
- Можно было бы пропустить один денек! – проговорила Евдокия.
- Если б ты мне это говорила, когда в школу ходила! – засмеялась Ольга. – Или тогда нельзя было?
- Что ты сравниваешь? Они ж внуки – это совсем другое! Вот появятся свои, поймешь тогда. Ну, проходи!
- Дядя Витя на работе? Как он чувствует себя?
- Ох, на работе, конечно! Дядю Витю не остановишь ничем! Говорю: побереги себя! Куда там! Без него ничего не сделается, вода не освятится!
- Мамуля, ты ведь сама знаешь – на таких все держится! Вот уйдут они – кто знает, какой порядок будет? И будет ли порядок?
- Ты говоришь совсем, как он, - вздохнула Евдокия. – Только он ведь и нам нужен. Не станет его в совхозе – найдут другого. А я не найду, Маринка, внуки – разве нам его кто-нибудь заменит?
Ольга согласилась. Конечно, на производстве незаменимых нет, а для родных – нет заменимых. Николай вот часто смотрит на фотографию отца. Как-то сказал Ольге:
- Я так хотел бы, чтобы отец увидел моих детей, тебя, меня – интересно, он был бы доволен нами? А я бы спросил, как нужно жить...
Ольга тогда ответила ему:
- Коля, твой отец сейчас моложе тебя. Он никогда не будет твоим ровесником и тем более старше. А отцом и дедом он был бы отличным! Я уверена в этом, ведь ты похож на него.
- Что нового в селе? - спросила Ольга, доставая из сумки городские гостинцы: сосиски, сыр.
- Оля, зачем ты везешь все это нам? У нас что, есть нечего?
- Мама, причем тут – нечего есть? Этого ж тут не купить, а на завтрак очень удобно!
- Доча, Витя любит на завтрак мои сырники или блинчики со сметанкой, молочко. А новости у нас неважные: Кузьма болеет, Марфа говорила, что уже не встает, а в больницу не хочет. Говорит, что если помру, так лучше дома.
- А что с ним?
- Да все жаловался на спину, думали, что радикулит, работал-то всегда на тяжелых работах, а оказалось, что рак почки. Кинулись поздно, уже на печень перешло, операцию делать нельзя, смысла нет. Марфа плачет, остается одна. Конечно, жизнь прожили вместе... Все было, и хорошее, и плохое, но жизнь прожили вместе. Может, сходишь? – осторожно спросила она у Ольги.
- Хорошо, мама, я зайду к ним.
- Может, получится, что в последний раз... Как все в жизни устроено! Живет человек, работает, отдыха не знает, все силы отдает кому-то, а приходит время – и нету спасения от такой болячки. И не выбирает она – хорошо жил или плохо, прицепилась – и все! И кончилась жизнь, как речка в жару – высохла, где мелко было, будто и не было там воды. Знаешь, там, где вы купались, когда маленькие были, теперь камышом заросло все, а воды совсем нету.
- Да, я видела, речка обмелела совсем.
- Дождей не было летом, да и осень, видишь, какая сухая. А еще Витя говорил, что где-то в начале речки стали пруды делать. Роют котлован, перекрывают речку, запускают рыбу, а потом продают ее. Так ты когда к Кузьме пойдешь? Отец он все-таки тебе... А я так виновата и перед ним, и перед Марфой... Одно только и извиняет меня – ты родилась.
Утром Ольга вышла во двор, когда солнце уже поднялось над речкой. Остатки тумана розовато-золотистыми клочьями простирались над огородом, над кустами, покрытыми крупными каплями тяжелой росы. День обещал быть теплым. Начиналось бабье лето – последние теплые дни этого года.
В соседнем дворе послышался голос Марфы, сзывающей кур на завтрак. Увидев Ольгу, она подошла к забору.
- С приездом, Оля! Как дела?
- Все хорошо, тетя Марфа. А у вас, мама сказала, что не очень...
Марфа всхлипнула:
- Совсем плохо, Оля. Помирает Кузьма. Уже не ест ничего, похудел так, что смотреть страшно. Может, зайдешь?
- А когда можно?
- Да через часик и приходи. Я его умою, накормлю, если съест чего-нибудь...
Ольга шла к соседям со странным чувством. О том, что Кузьма – ее отец, она знала, но слова «папа» не произнесла за свою жизнь ни разу. В юности даже испытывала неловкость, встречаясь со своими братьями и сестрой по отцу. Потом общение стало проще – видно, с возрастом пришло понимание того, что в жизни бывает всякое... И вот умирает человек, которому она обязана своим появлением на свет. Какие слова найти? Что сказать?
Она медленно поднималась по ступенькам крыльца, собиралась постучать в дверь, но она открылась, на пороге стояла Марфа.
- А, Оля, заходи! Она пропустила Ольгу вперед, потом прошла в спальню.
- К тебе тут гости, Кузя, - услышала Ольга.
В постели лежал очень худой человек с желтым лицом, словно обтянутым тонкой кожей. У Ольги сжалось сердце. Она вспомнила, как он тайком угощал ее черешней, конфетами...
- Что, дочка, страшный я? – Кузьма слегка повернул голову в их сторону.
- Нет, не страшный, просто худой. Надо кушать,- Ольга не могла назвать его отцом, но и «дядя Кузя» тоже не выговаривалось. – Я принесла вам сырники, мама утром испекла, может, поедите?
- Я потом съем, - тихо сказал Кузьма. – А ты посиди со мной. Как ты живешь? Как дети?
Видно было, что говорить ему трудно, он замолчал. Ольга сказала, что дети растут, что у нее все в порядке. Видя, что Кузьма закрывает глаза, он встала и, попрощавшись, вышла.