Мне бы только один разочек увидеть маму и покаятся перед ней. Но уже ничего нельзя изменить, а я так ее обидела.
***
Наше с братьями послевоенное детство было как у всех: тяжелое, полуголодное. Я младшая из троих погодок в нашей семье. Отца своего мы не знали. Просто никогда не спрашивали у мамы где он. А она не говорила, работала целыми днями, чтобы нас прокормить, одеть и обуть. Хотя какая обувка была в те годы. Валенки, одни на троих. И только, когда мы пошли в школу, нам купили личные ботинки.
Каждому.
Собственные.
И ничего, что мои больше походили на мужские - темно-коричневые, всесезонно-универсальные, бесформенные.
Зато я могла в любое время пойти погулять. Но это я так, к слову сказала. Гулять нам было некогда. Корова, куры - у нас всегда было хозяйство. Без него мы бы, наверное, не выжили, пропали. По дому мы умели все! Мама нас научила топить печь, доить корову, варить суп-похлебку, "затирка" называется.
Я до сих пор помню вкус "заварихи" из пшеничной муки на молоке - сладковатый, сливочно-сдобный. Сахара мы не видели, поэтому эта кремообразная масса заменяла нам сладости.
То что нам нужно учиться, мама говорила всегда. Она была малообразованной, окончила всего три класса начальной школы, а нас настойчиво убеждала, что образование нужно.
- Дашутка, Митя, Володя, вам нужно выйти в люди, а для этого учиться, - говорила она.
- Вот отучитесь в школе, пойдете в техникум - большими людьми станете!
Начальную школу я окончила в деревне. Братья к тому времени заканчивали пятый класс в райцентре. Мама отдала их в школу в один год, чтобы вместе были всегда. Она и в армию упросила военкома забрать их вместе. И поныне они - "неразлей вода", помогают друг другу, хоть у каждого давно свои семьи и заботы.
***
Назавтра мне предстояло отправиться в пятый класс. Все деревенские ребята, после четырехлетки, ходили в школу в райцентре.
До этого сентября я нигде так далеко не бывала. Для меня все было новым и непривычным.
Эти воспоминания такие острые, что оставили глубокий след в моей памяти.
Первый день в школе оказался и волнительным, и тревожным одновременно.
- Байстрюки, не подходите к нам, - горластый мальчишка, закричал, когда мы с братьями подошли к школе. Значение этого слова я, в то время, не знала, поэтому не обратила на него особого внимания. Но инстинктивно чувствовала, что от этого мальчишки исходит негатив, потому старалась не попадать ему на глаза.
- Мама, а кто такие байстрюки, - спросила я вечером, за ужином. И сразу же почувствовала какое это тяжелое слово! Оно будто камнем легло на плечи маме, придавило и не позволило ей пошевелиться.
Мама не ответила, а только грустным взглядом обвела нашу комнату, посмотрела на портреты своих родителей, которые висели на кроватью, помолчала и, глухим голосом спросила:
- Дашенька, где ты услышала это слово?
- Какой то мальчишка сегодня в школе назвал нас так, - ответила я.
- Дашутка, не обращай внимания, вы самое дорогое что у меня есть.
От этих слов мне совсем расхотелось выяснять, что же означает это слово и я о нем благополучно забыла на долгие годы.
Когда я подросла, я узнала, что "байстрюк" это незаконнорожденный ребенок, услышала историю моего с братьями появления на свет. И этого мальчишку тоже узнала. Как оказалось, это был наш брат по отцу. И сразу не смогла принять это. Обидела маму очень сильно. Какая же я была глупая.
Когда у нашего отца умерла жена, он хотел жить с нами. Но было уже поздно. Мамы не стало.
Не мне судить, почему так случилось. Мне бы только один разочек увидеть маму и поговорить с ней. Но уже ничего нельзя изменить
09.05.2021