Ага, попались, дорогие читатели! От меня не убежишь! Сейчас я расскажу вам сказку.
Эта сказка началась давно, с незапамятных времён. Итак начнём.
Жила-была одна муха, которая влетела однажды в башку одному королю. Влетела и нажужжала там его полусонным извилинам, о том, что нужно дочку, то бишь принцессу, повыгодней выдать замуж. А что, спрашивается, для этого требуется? Правильно! Заточить эту кикимору от всех подальше, в какую-нибудь темницу, или светлицу, на самой макушке замка, где-нибудь за Кудыкиной Горой. Приставить к её тюрьме какого-нибудь Змея Горыныча, или ещё какого-либо дракона. И разболтать всем какая она, эта кикимора, прекрасная и как ждёт своего спасителя-избавителя, который победит одним щелбаном дракона, и возьмёт её в жёны, вместе с кучей золота и половиной царства в придачу!
Подумал король минуту-другую и, решив, что идея в сущности неплохая, так и поступил. Заточил принцессу на какой-то старой даче и дракона к её двери присобачил! Сиди, мол, тут и жди когда принц на белом скакуне тебя спасёт и осчастливит!
Шли годы, а принцесса всё сидела одна на своём одиноком троне, грызла семечки и громко печалилась, заходясь взахлёб крокодильими слезами. Да какой там, на фиг, принц на белом слоне! Даже несчастный бродячий трубадур на пьяной пятнистой черепахе до сих пор к ней не пришлёпал!
Дракон — тупая скотина, давно превратившаяся от безделья в ленивого кота — сидел себе на подоконнике с полусонным видом и мурыжил от скуки свои сушёные "ягоды".
— Любит — не любит, любит — не любит, — бубнила себе под нос принцесса, обрывая тоннами лепестки подсолнуха.
Мысли её медленно утекали куда-то вглубь черепушки. Мозги давно не соображали. Принцессе уже было всё по фигу. И даже не было грустно. Она давно никого не ждала и ни о чём не печалилась. Просто сидела, смотрела пустыми гляделками на кучи шелухи под ногами и бубнила себе под нос одно и то же.
— Любит — не любит, любит...
И вдруг... Стук копыт прорезал всю округу, а заодно и слух ленивого дракона. И он, бросив тормошить свои заросшие мхом "сухофрукты", насторожился и выглянул в окно.
— Да неужели?! — дракон даже икнул от неожиданности. — Ик!.. Глянь-ка, принцесса! — повернул он к ней свою уродливую физиономию.
Но давно оглохшая от вечного одиночества принцесса тупо сверлила глазами шелуху от семечек, продолжала шелушить подсолнух и бубнить:
— Любит — не любит, любит — не любит...
— Эй, ты чё, совсем шизанулась? — крикнул дракон ещё громче. — Я к тебе обращаюсь, или к Венере Милосской?..
— Любит — не любит...
— Вот дура! — плюнул в сторону принцессы дракон. — К нам принц, наконец, притащился! На коне и всё такое! Триста лет его, придурка, ждали!.. А она крышей окончательно решила поехать!
— Принц?.. — расслышала принцесса волшебное слово, и руки её судорожно затряслись, а челюсть повисла и заколыхалась, как лист на ветру.
Стук копыт был уже совсем близко. Ещё секунда-другая и...
Дверь распахнулась и на пороге появился принц на белом коне!
— Ух ты! Какая прелесть! — воскликнул тут же принц, увидав дракона, сидящего на самом видном месте и даже не заметив принцессу в куче шелухи от семечек.
Спрыгнув с коня и подбежав к дракону, принц опустился перед ним на одно колено и протянул ему свою руку и пылкое сердце (в этой же руке).
— Будь моей женой, прекрасная принцесса! — воскликнул принц и полез обниматься и целоваться.
От неожиданности зацелованный дракон даже лишился дара речи.
"Он, что, совсем слепой, этот принц?! Разве я похож на принцессу?!" — запрыгали в нём возмущённые мысли, отплёвываясь от поцелуев сумасшедшего принца.
И тут из угла, в котором, затаив дыхание, сидела (под горой шелухи и ободранных подсолнухов) принцесса, раздался негромкий писк.
— Пи... Пи...
Это человеческая натура несчастной узницы самопроизвольно стала подавать признаки жизни. Челюсть её всё ещё болталась на ветру, как осиновый лист, поэтому она не могла произнести ни звука, а только пищала, как придавленный мышеловкой мышонок.
— А... что это?.. — оторопев, принц бросил целовать дракона и обернулся в сторону писка.
— М-да, — промямлил, наконец, приходящий в себя дракон. — Неувязочка вышла. Теперь уже ничего не попишешь. Придётся тебе, прынц, на мне жениться.
— Во-о-он! — завопила оскорблённая принцесса, стреляя в принца взглядом, будто из пулемёта. — Наглец! Вон из моей темницы!..
И перепуганный до полусмерти принц, вскочив (задом-наперёд) в седло, поспешил умчаться на своём перепуганном белом скакуне куда подальше!
И не важно, что эта сказка стара как жизнь, лишь бы вы, дорогие читатели, лишний раз улыбнулись.
