Генерал-лейтенант Иван Андреевич Ласкин в последнее десятилетие своей жизни писал мемуары. Книга «На пути к перелому» вышла в свет в 1977 году, «У Волги и на Кубани» - в 1986-ом, «Размышления о прожитом и пережитом» не издана, рукопись хранится в Белебеевском историко-краеведческом музее.
В своих мемуарах советский военачальник описал один из знаковых эпизодов истории Великой Отечественной Войны – пленение фельдмаршала Паулюса.
«31 января 1943 года меня вызвал командующий армией генерал Шумилов М. С. и сказал, что вопросу капитуляции немцев Военный совет придает важное значение. Поэтому поручает начальнику штаба выехать в район боевых действий в качестве официального представителя советского командования и провести переговоры с гитлеровским командованием о прекращении военных действий со стороны немцев, их капитуляции, а также о сдаче в плен командующего 6-й армии Паулюса и его штаба…»
Была подобрана группа офицеров, определена охрана из смелых, видавших виды воинов. Иван Андреевич возглавил группу и отправился на выполнение задания. Дальнейшие события глазами генерала и очевидца:
«…Во внутреннем дворе универмага было много вооруженных автоматами солдат и офицеров. Одни стояли, другие сидели на каких-то ящиках, третьи – приплясывали, стараясь согреться. А впереди особняком стояла наизготовку с расстегнутыми кобурами на поясах – личная охрана Паулюса. Примерно в 8 часов 50 минут мы были остановлены стеною этих рослых автоматчиков, преграждавших нам путь. Идущему впереди меня старшему лейтенанту Латышову пришлось уступить мне дорогу. Я назвал себя генералом Красной Армии и руками оттолкнул в сторону двух автоматчиков, стоявших на нашем пути. Можно было заметить, что эсэсовцы были уже не теми, какими были до своего поражения. Ни те, кого мы оттолкнули от тропы, ни их соседи с автоматами, ни те, кто стоял в глубине и приплясывал, не оказали нам никакого сопротивления. Мы спросили, где вход в штаб, и один офицер подвел нас к небольшой каменной лестнице, показал рукой в подвал. Мы спустились туда…
Убедившись, что Паулюс находится здесь, что вход к нему взят под нашу охрану и согласившись с тем, что фельдмаршалу действительно неудобно сдаваться в плен в небрежном виде, мы предоставили ему это время (Паулюс попросил 20 минут на то, чтобы привести себя в порядок) и тут же предъявили генералам Шмидту и Роске (Шмидт – начальник штаба 6-й армии, Роске – командующий южной группой немецких войск в Сталинграде) требование немедленно отдать приказ всем окруженным под Сталинградом войскам прекратить огонь и всякое сопротивление.
Истекли двадцать минут времени, предоставленные нами.
Мы напомнили об этом Шмидту и потребовали встречи с фельдмаршалом. Шмидт нехотя вторично направился к Паулюсу. Минуты через две он вернулся и сообщил, что фельдмаршал плохо себя чувствует и просит дать ему еще двадцать минут. Эта просьба вызвала у нас недоумение…»
Генерал Ласкин категорически отклонил это условие и принял решение немедленно войти в комнату Паулюса.
«Наш офицер бесшумно открыл дверь. Окно в продолговатой комнате не было заложено мешками с песком. Мы сразу увидели Паулюса. Одетый в шинель, заложив назад руки, медленно шагал от двери в противоположную сторону. Я вошел в комнату. Паулюс повернулся к двери и, увидев меня, остановился… Пятидесятитрехлетний фельдмаршал был выше среднего роста, худощавый, пожалуй, излишне прямой, подтянутый, выхоленный.
Сейчас лицо его было бледно. Он смотрел на нас усталыми глазами.
Я назвал себя и объявил его пленником. Паулюс подошел ко мне и, высоко подняв правую руку, на скверном русском языке произнес:
– Фельдмаршал германской армии Паулюс сдается Красной Армии в плен».
Конечно, подбор персоналий для выполнения столь ответственной миссии не был случайным. То обстоятельство, что ее возглавил генерал Ласкин, само по себе говорит о его безусловном авторитете у командования Красной Армии.
К этому моменту на груди новоиспеченного генерал-майора (14 октября 1942г.) Ласкина уже был Орден Красного Знамени, полученный за участие в обороне Сталинграда. Чуть позже, в 1943 году его наградят еще одним орденом Красного Знамени (февраль) и орденом Кутузова 1-ой степени (октябрь).
А начинал войну Ласкин в звании полковника начальником штаба 15-й Сивашской мотострелковой дивизии 2-го механизированного корпуса Одесского военного округа (Молдавская ССР).
В конце июня – начале августа 1941 года его дивизия прикрывала отход 12-й армии и попала в окружение под Уманью.
Вот как об этом рассказывает сам Ласкин в книге «На пути к перелому».
Противник теперь слабыми ударами сковывал нас, а крупными силами с севера и юга глубоко обходил. 2 августа войска 6-й и 12-й армий оказались в полном окружении.
Крепко зажав нас в огневое кольцо, гитлеровцы танковыми и моторизованными соединениями стали развивать наступление на внешнем фронте. О том, что происходило за пределами кольца, мы тогда мало что знали. Окруженные войска еще шесть суток продолжали удерживать свои позиции, мужественно сражаясь с вражескими полчищами.
Наконец командующие 6-й и 12-й армиями генералы П. Н. Музыченко и П. Г. Понеделин дали право подчиненным командирам действовать согласно обстановке. Командир 2-го механизированного корпуса генерал Ю. В. Новосельский и бригадный комиссар С. П. Семенов 7 августа собрали командировки комиссаров, в числе которых был я. После короткого совещания командир корпуса огласил свое решение: в полночь с 7 на 8 августа прорвать кольцо окружения врага и двинуться на соединение с нашими войсками.
До наступления темноты весь немногочисленный состав нашей дивизии и соседних частей подготовился к ночной атаке. Бросок должен был начаться одновременно. Но за полчаса до установленного времени противник открыл сильный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь. Наши боевые порядки оказались расстроенными, и мы понесли новые потери. В числе других погиб и командир нашей 15-й Сивашской дивизии генерал-майор Н. Н. Белов. В командование остатками дивизии вступил я. Мы снова собрали и организовали людей для прорыва.
В час ночи 8 августа началась наша атака. Рядом со мной с винтовкой бежал комиссар корпуса С. П. Семенов. А несколько левее вел людей в атаку боевой командир 47-го мотострелкового полка полковник А. В. Якшин. Враг вначале нас не обнаружил, но потом, спохватившись, почти в упор открыл огонь из орудий и пулеметов. Снова у нас большие потери. Но и мы уничтожили немало фашистов.
Через некоторое время нам все-таки удалось выйти к своим войскам. На базе сохранившихся тыловых частей и подразделений 15-я Сивашская дивизия стала переформировываться, а я был сразу же направлен снова в Действующую армию.
Вскоре Ласкин был назначен командиром 172-й стрелковой дивизии 51-й армии, которая героически обороняла Севастополь до последнего дня обороны.
О том, как Ласкин воевал в Крыму подробно и обстоятельно рассказано на сайте «Крымское эхо».
Я приведу Вам цитату из воспоминаний о военачальнике Е.И. Жидилова, который на момент встречи с Ласкиным был командиром бригада морской пехоты.
…Ласкин только что вернулся с передовой линии. На крыльце вестовой чистит шинель полковника, всю забрызганную грязью, рядом стоят сапоги, по которым можно довольно точно определить структуру почвы на передовой у Итальянского кладбища: низ сапог в красноватой глине, выше – белая глина, а еще выше голенища густо вымазаны черноземом.
– Здорово вы перепачкались. Куда это вас носила нелегкая?
– Наш полковник не может без этого, – не прерывая работы, хмуро ответил вестовой. – Обязательно пролезет на самую передовую, по всем окопам пройдет, поговорит с бойцами, все выспросит и высмотрит».
О Ласкине вспоминал в своих мемуарах Маршал Советского Союза Н. И. Крылов (в 1941—1942 гг. начальник штаба Приморской Армии).
«Ласкин производил хорошее впечатление: подтянутый, собранный, явно со строевой жилкой и, как видно, наделён живым умом, быстрой реакцией, схватывает всё с полуслова…».
Потом был Сталинград, где Ласкин воевал в должности начальника штаба 64-ой армии.
Здесь он стал генерал-майором и получил три боевые награды, о которых я писал выше.
После Сталинграда Ласкин в должности начальника штаба Северо-Кавказского фронта принял участие в наступательном этапе битвы за Кавказ, Новороссийско-Таманской наступательной операции и в Керченско-Эльтигенской наступательной операции.
В этот период он стал генералом-лейтенантом.
Но, пожалуй, главное событие в своей жизни генерал спрятал между строк фразы:
«В командование остатками дивизии вступил я. Мы снова собрали и организовали людей для прорыва. Через некоторое время нам все-таки удалось выйти к своим войскам. На базе сохранившихся тыловых частей и подразделений 15-я Сивашская дивизия стала переформировываться, а я был сразу же направлен снова в Действующую армию».
В своих мемуарах Ласкин не рассказал, что, выходя из окружения, 25 августа у Днепра он вместе с двумя офицерами были задержаны немцами и допрошены немецким офицером. Через несколько часов при перевозке пленникам удалось бежать. Ласкин с товарищем присоединились к одной из выходящих из окружения частей Красной Армии. Факт кратковременного пребывания в плену спутники договорились скрыть. 8 сентября группа вышла к своим.
Отношение советского руководства к военнослужащим Красной Армии, оказавшимся в плену, определилось еще в 1940 г. После окончания советско-финской войны финская сторона передала советским военным властям 5,5 тыс. военнослужащих, попавших в плен. Все они были направлены в спецлагерь, созданный в поселке Южа Ивановской области. Лагерь, обнесенный колючей проволокой, охранялся конвойными войсками НКВД. Заключенные в нем были лишены права переписки, свидания с родными и близкими. Место пребывания держалось в строгом секрете. Проверка длилась почти год. Значительная часть была осуждена. Оставшиеся весной 1941 г. были вывезены на Север. Дальнейшая их судьба неизвестна.
А к 8 сентября, когда Ласкин с товарищем добрались в расположение Красной Армии, уже вступил в действие приказ Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии за № 270 от 16 августа 1941 года «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия».
Приказываю:
1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.
Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.
2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть, как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам.
Обязать каждого военнослужащего, независимо от его служебного положения, потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен, — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.
3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения, снижать их по должности как самозванцев, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать их на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев.
Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах.
В приказе были объявлены дезертирами генерал-лейтенант В. Я. Качалов (погибший при прорыве из окружения), генерал-майор П. Г. Понеделин и генерал-майор Н. К. Кириллов, попавшие в немецкий плен в августе 1941 года, за несколько дней до выхода приказа.
А Ласкин, судя по всему, совершил действие, предусмотренное пунктом 1 этого приказа, что видно даже из бюллетеня «Известий ЦК КПСС».
«Генерал-лейтенант т. Ласкин И.А., - говрится в документе - член КПСС с 1920 г., в августе 1941 г. в районе города Умань вместе с соединением попал в окружение, пробираясь к линии фронта, он был задержан немцами, но бежал; впоследствии командовал 172 стрелковой дивизией, участвовал в обороне Севастополя, был ранен, а с августа 1942 г. являлся начальником штаба 64 армии на Сталинградском фронте.
В период ликвидации немецкой группировки войск под Сталинградом... предъявил ультиматум генерал-фельдмаршалу Паулюсу и лично доставил его командующему 64 армией. 18 декабря 1943 г., когда т. Ласкин был начальником штаба Северо-Кавказского фронта, его вызвали в Москву и арестовали, предъявив обвинение в "связи с разведорганами врага". В течение 8 лет т. Ласкин содержался в заключении без суда. В июне 1952 г. военная коллегия ввиду необоснованности предъявленного ему обвинения направила дело на доследование. Чтобы прикрыть свои незаконные действия, следствие составило новое заключение, вменив Ласкину в вину то, что, будучи в окружении немецких войск, он «нарушил воинскую присягу» (уничтожил партбилет, бросил оружие и переоделся в гражданскую одежду), и по этим обвинениям его осудили к 10 годам лишения свободы».
Сайт родного для Ласкина города Белебей Уфимской области рассказывает, что тайну генерала раскрыл бывший начальник отдела госбезопасности Северо-Кавказского фронта генерал-майор Белкин, которому военачальник отказал в представлении к ордену Ленина.
Сайт утверждает, что, отказывая, Ласкин заявил Белкину: «Кстати, я совершенно не знаю, как выглядит Ваша работа на фронте».
Вот Белкин и продемонстрировал как.
В декабре 1943 года генерал-лейтенанта срочно вызывают в Москву.
Ласкина принял первый заместитель начальника Генштаба А. И. Антонов и сообщил о его назначении на должность начальника штаба 4-го Украинского фронта.
И. А. Ласкину рекомендовали до отправления на место нового назначения отдохнуть в подмосковном санатории «Архангельское». Но отдыха не получилось. Вечером в его номер вошел офицер-майор и потребовал следовать за ним. В машине находились еще два офицера, они сели по бокам. Машина остановилась во дворе здания МГБ на Дзержинке.
«…Офицеры отобрали у меня личное оружие и обыскали карманы. – Напишет потом Ласкин в неопубликованных мемуарах - Во мне все встрепенулось, проскользнула мысль – за что? Меня ввели в большую комнату без окон, тут же сняли с плеч генеральские погоны, с груди ордена, и два охранника, взяв мои руки выше кистей, повели по железной лестнице к самому главному лицу – начальнику Генерального управления «Смерш», заместителю Берии генерал-полковнику Абакумову, который осмотрел меня с ног до головы и свирепым голосом сказал: «Говори о своих преступлениях!» Я категорически ответил, что против Родины никогда и никаких преступлений не совершал и не мыслил…» Мы хотели арестовать тебя, – продолжил он, крича, – еще в 1938 году, и напрасно этого не сделали. А ты до сих пор пытался игнорировать наши органы. Теперь узнаешь, кто мы!..»
Следствие продолжалось почти девять лет. Перерывы между допросами длились до нескольких лет. Содержался Ласкин в Лефортовской тюрьме. Вину он не признавал, несколько раз объявлял голодовку, писал заявления с требованиями разобраться и с жалобами на затягивание следствия, дважды попадал в карцер.
Лишь в 1951 году следствие по делу Ласкина вновь начало вестись активно. На генерала было затребовано и приобщено к делу большое количество документов, допрошены десятки его бывших сослуживцев, проведены несколько очных ставок.
В период с 5 июня по 2 сентября 1952 года (с перерывами) состоялся суд. Военная коллегия Верховного суда СССР оправдала Ласкина по статье 58-1 «б» (Измена Родине), но осудила по статье 193-17 п. «а» УК РСФСР (злоупотребление властью, ее превышение и халатное отношение к службе) к 10-ти годам исправительно-трудовых лагерей без поражения в правах с лишением воинского звания генерал-лейтенант. Однако при вынесении приговора 2 сентября 1952 года на этом же заседании ВКВС ему было зачитано постановление об амнистии согласно указу Верховного Совета СССР от 7 июня 1945 года «Об объявлении амнистии в связи с победой над фашистской Германией». Как полностью отбывший срок заключения, на следующий день 3 сентября 1952 года, И. А. Ласкин был из-под стражи освобождён. Однако в армии он восстановлен не был и постановлением Совета Министров СССР от 2 октября 1952 года был лишён воинского звания генерал-лейтенант. Уехал к семье в Тбилиси, где устроился на работу заведующим складом на обувной фабрике.
Родина вновь повернулась к Ласкину лицом в 1953 году.
29 мая 1953 года приговор от 2 сентября 1952 года был отменён, Ласкин полностью реабилитирован. В июле 1953 года Ласкин также был восстановлен в КПСС без прерывания партийного стажа. Постановлением Совета Министров СССР от 13 августа 1953 года было отменено постановление 1952 года о лишении его воинского звания.
С августа 1953 года Ласкин учится на Высших академических курсах Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова. С января 1955 по 1957 годы — начальник штаба Южно-Уральского военного округа (Оренбург). С июня 1957 года был прикомандирован к Генеральному штабу Вооружённых сил СССР для военно-научной работы. С июня 1958-го по ноябрь 1965 года был старшим преподавателем Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил СССР. С ноября 1965 года в отставке по состоянию здоровья.
Возможно и даже, вероятнее всего, Ласкин, уничтожая партбилет и переодеваясь в гражданскую одежду, руководствовался формулой, приведенной в последствие в фильме "28 Панфиловцев".
"Сегодня, хлопцы, за Родину помирать не треба, сегодня за Родину пожить треба" - наставлял в нем бойцов сержант Бобробабин. - "Ты умрешь, а кто за тебя воевать будет?".
В фильм «28 Панфиловцев» не вошел рассказ о дальнейшей судьбе выжившего в этой кровавой бойне Ивана Евстафьевича Добробабина.
Да, в той мясорубке, о которой, благодаря фильму, сейчас знает даже молодежь, Добробабин выжил.
Впоследствии выживший панфиловец рассказывал, что он несколько дней пытался выйти к своим и забрел в Брянскую область, где присоединился к партизанам.
Как воевал Добробабин у партизан достоверно не известно. По его рассказу, дважды попадал в плен и дважды же бежал из него.
Что не вызывает сомнений, так это то, что Добробабин, июне 1942 года поступил на службу в полицию села Перекоп Харьковской области. Через месяц в июле 1942 года ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Позже, на следствии свой поступок Добробабин объяснял тем, что у него не было выбора. В случае отказа ему грозили работы в Германии.
Следователей он уверял, что никого не убивал и не сдавал, да и вообще, только и ждал, когда сможет присоединиться к партизанам или наступавшим советским войскам. Косвенно его слова подтверждаются местными жителями (никого не убивал и не сдавал), отчетами полицейского управления, за время службы задержал только одного человека (дезертира из дивизии СС Галичина), зато умудрился получить три выговора (потерял 500 патронов к винтовке и не смог найти, заснул на посту при охране склада с продовольствием для немецкой армии и участвовал в провальном оцеплении партизанского района, когда партизаны смогли "проскочить" сквозь оцепление полицаев без боя).
В марте 1944 года Одессу освободила Красная армия, а панфиловец, скрывавший собственное прошлое, был вторично мобилизован на фронт. По данным военного комиссара РККА по Одессе Добробабин пришел регистрироваться в русскую комендатуру освобожденной Одессы сам.
Добробабин воевал хорошо. Командование характеризовало его как инициативного и смелого воина. Дважды Добробабин был награжден: за взятие Будапешта и Вены. Великую Отечественную он закончил в австрийском Инсбруке в мае 1945 года, а спустя несколько месяцев был демобилизован и уехал на малую родину, в Киргизию. А через два года, после изучения трофейных архивов в 1947 году, против него было возбуждено дело об измене Родине.
В 1948 году Добробабина приговорили к 15 годам лишения свободы с конфискацией орденов и медалей. Наказание Добробабин отбывал в исправительно-трудовом лагере в Нижегородской области.
Интересно, что в 1993 году Пленум Верховного Суда Украины постановил приговор суда в отношении бывшего панфиловца отменить. А вот Российская главная военная прокуратура оснований для отмены вынесенного в 1948 году приговора не нашла.
Теперь, умерший в возрасте 83 лет Добробабин на одной части его бывшей Родины считается героем, ставшим жертвой, а на другой так и остался изменником.
Статьи близкие по содержанию:
«Камень преткновения. Или почему уничтожили отпечатанный тираж книги «Брестская крепость»»
«Сын полка. Из героев в бандиты и обратно».
«От должности заведующего баней маршал авиации отказался»
