Роберт Фальк — по-настоящему удивительный художник. Он прошел путь от скандального авангардиста, обласканного новой властью, до списка «запрещенных мастеров», чьи работы нельзя было покупать музеям. Удивительно в этом человеке то, как необыкновенно он относится к искусству, погружаясь не в совершенствование техники или модные тренды, а в суть вещей. И, на каком бы отрезке своей жизни он ни находился — будь то пик славы или мучительные годы забвения, — он никогда не останавливал творческий поиск, который и позволил ему стать тем, кем он стал: Робертом Фальком.
В честь большой выставки художника в Третьяковской галерее — большой рассказ VTBRussia.ru о его жизни и творчестве.
Одеяло как вдохновение
Роберт Фальк родился в 1886 году в Москве в обеспеченнька. Дед художника был выходцем из Курляндии, поэтому дома все свободно разговаривали по-немецки. Роберт и его брат учились в престижной лютеранской школе Петер-Пауль-шуле, где все предметы преподавали по-немецки.
Будущий художник рано полюбил рисовать и вел своеобразный дневник, в котором зарисовывал все впечатления уходящего дня. Позже этот период Фальк описывал так:
«Помню, как лет семи я с увлечением вел своеобразный рисовальный "дневник", зарисовывая на листах бумаги все впечатления дня. Дневник этот я вел с определённой целью: вернувшись в Москву, я хотел подробно все путешествие рассказать нашей кухарке, которую я очень любил и которой обязан также первыми острыми эстетическими впечатлениями. Кухарка жила на кухне за печкой, ее уголок был отведен пестрой ситцевой занавеской и казался мне очень уютным. Особенно я восхищался ее ситцевым стеганым одеялом, сшитым из разноцветных лоскутков. <…> У нашей кухарки я познакомился с первой коллекцией живописи: на внутренней стороне крышки её сундучка <…> были наклеены пестрые лубочные картинки, обертка от туалетного мыла, рекламные этикетки. Я мог часами их рассматривать. <…> Ничего столь красивого и привлекательного я не находил в обстановке у моих родителей и их знакомых!»
К одиннадцати годам у Роберта появилась новая страсть — музыка. И это увлечение могло стать профессиональным: в шестнадцать лет Фальк серьезно готовился к поступлению в консерваторию. Но все изменил случай: летом молодому человеку подарили масляные краски, и снова живопись затмила все. Фальк вспоминал: «По целым дням я проводил со своим этюдником где-нибудь у пруда, на солнечной полянке леса, на огороде у плетня, с необыкновенным старанием я старался передать все подробности полюбившегося мне пейзажа. Это был, может быть, единственный счастливый период, когда я был вполне доволен своими произведениями».
Родители мечтали о более респектабельной профессии для сына, но Фальк настаивал на своем, говорил: «Пусть я буду очень плохим художником, но я буду только им». На вступительных экзаменах в Московское училище живописи, ваяния и зодчества он занял одно из первых мест — и родителям пришлось сдаться.
Училище в то время считалось самым прогрессивным художественным учебным заведением России, в котором работал по-настоящему «звездный» состав преподавателей. Главными своими учителями Фальк считал Серова и Коровина. Художник оставил воспоминания, в которых Валентин Серов представляется им суровым, педантичным преподавателем, перед которым студенты трепетали, а Константин Коровин, напротив, предстает педагогом «открытым», ратующим за свободу творческого самовыражения:
«Серов был замкнутый, суровый учитель. Говорил очень лаконично, делал на первый взгляд загадочные замечания, например: "Пяточку точишь? (Ученику, рисующему живую обнажённую натуру.) Ну точи, точи". И вдруг сердито бросал: "Когда пятку рисуешь, то в глаза надо смотреть". <…> Коровин, наоборот, бывало, придет в пасмурный осенний день и скажет: "Господа, бросьте писать — разве можно видеть цвет в такой темноте?" И садился на подоконник, охватывал руками колено, поеживался зябко, накидывал на плечи какую-то заячью пелеринку и начинал рассказывать. О Париже, его бульварах, кафе, цветущих каштанах. Или о рыбной ловле, охоте под Москвой. Или о своих друзьях-художниках в России и во Франции».
В это время среди нового поколения художников были популярны Матисс, Сезанн и Ван Гог. Особый интерес представляла коллекция мецената и коллекционера Щукина, выставка «Золотого руна». Неудивительно, что ранние работы Фалька одновременно включали в себя и импрессионистические эксперименты с солнечным светом, смелость цветовых решений в духе Анри Матисса, и ярко выраженные плотные мазки краски, как у Ван Гога. Прекрасный пример живописи Фалька того периода — полотно «Лиза на солнце». На картине запечатлена возлюбленная художника — Елизавета Сергеевна Потехина — девушка из обедневшей дворянской семьи и начинающая художница, ставшая впоследствии первой женой художника. В этом браке родится сын — Валерий Робертович Фальк.
«Бубновый валет»
В училище Фальк сдружился с живописцами, представляющими новые революционные течения в русском искусстве — Машковым, Кончаловским, Куприным, Лентуловым и Рождественским. Эта группа художников стала основой общества «Бубновый валет», показавшей в 1910 году, по сути, первую авангардную выставку в России. Как гласит легенда, мероприятие было организовано в сарае, среди разбросанных на полу опилок, а картины висели на стенах без рам сплошными рядами. Критики говорили, что организаторы «сделали всё, чтобы привести в неистовство глаз посетителя». Идеологически участники «Бубнового валета» отрицали недосказанность в изобразительном искусстве и активно внедряли в него примитивные формы.
Несмотря на весь эпатаж, в котором словно соревновались участники выставки, многие отмечали, что царящая на выставке атмосфера больше напоминала балаган, ярмарку или народное гулянье, а в стилистике самих произведений угадывалось увлечение ее организаторов фольклором. Фальк вспоминал: «В этот период я любил яркие контрастные сочетания, обобщённые выразительные контуры, даже подчеркивал их черной краской. Теперь мне кажется, что я изживал в то время мои детские впечатления от сундучка кухарки».
Что интересно, в выставках «Бубнового валета» участвовали и французские художники: Пикассо , Брак, Дерен, Матисс, Руссо, Синьяк и другие.
Стиль произведений Фалька можно назвать одним из самых сдержанных среди всех авангардистов начала XX века. Он не гнался за эпатажем, свойственным почти всем членам «Бубнового валета», продолжая исследовать в новаторском искусстве психологизм, погружаясь в суть изображаемых объектов. Фальк активнее других обращался к национальному культурному наследию и экспериментировал с кубизмом, но в его случае опыты с трансформацией форм можно охарактеризовать как «лирический кубизм». Художник писал: «Я стремился сдвигами форм концентрировать эмоциональную выразительность».
В конце 1910 года Фальк отправляется в путешествие по Италии, где его внимание привлекает монументальное творчество Джотто, а после совершает поездку в Крым, где влюбляется в его удивительную природу. В пейзажах того времени неожиданные ракурсы сочетаются со сдвигами форм и смелыми, порой резкими цветовыми решениями, которые особенно заметны в работах «Пейзаж с парусом», «Церковь Ильи Обыденского», «Солнце. Крым. Козы» и «Дворик в Крыму». В этих картинах любовь к народному творчеству соединяется с французской живописью, в частности — с творчеством Сезанна (художников из «Бубновых валетов» в кулуарах называли «Московские Сезаннисты»).
Особенно ярко Фальк проявляет себя в портретном искусстве, хотя сам он это слово недолюбливал. «Я люблю писать людей», — говорил художник.
Портреты кисти Фалька — это особый вид искусства, особая поэтика. Он не стремится к фотографической точности, а рассматривает портрет как психологический жанр — пытается понять внутренний мир человека даже через его пластику. К таким портретам относятся «Портрет Мидхата Рефатова» (1915), «У пианино» (1917) и «Портрет дамы в красном» (1918). При создании портретов Фальк не ограничивался сеансами для позирования. Он много и подолгу разговаривал с моделями, стремясь понять их внутренний мир. Сеанс работы над портретом обычно длился не более двух часов, при этом час Фальк работал, а час — отдыхал лежа на диване.
Такой же исследовательский подход Фальк использовал и при написании натюрмортов: кропотливо выстраивая композицию, обдумывая структуру, баланс формы, света и цвета. Самое драматичное и глубокое полотно этого кубистического периода — «Красная мебель» (1920). В этой работе Фальку удается недостижимое: монументальная и значительная мебель предстает в образе одухотворенного, полного внутренней энергии человека, переживающего состояние внутреннего напряжения. Фальк писал эту картину во время личностного кризиса в Покровском-Стрешневе — санатории для нервных больных. Там он принял очень тяжелое для себя решение развестись с первой женой, Елизаветой Потехиной, и оформить брак с Кирой Алексеевой, дочерью Константина Станиславского. Через год в браке родилась дочь, которую назвали Кирилла.
В 1918 году Фальк начинает преподавать на высших художественных курсах (ВХУТЕМАС), становится деканом факультета живописи. Преподавательская деятельность захватывает его с головой — чтобы попасть в класс к живописцу, студенты сами устраивают конкурс.
Стоит также сказать о двух портретах, которые сильно выделяются в творчестве Фалька: «Женщина в красном лифе» (1922) и «Женщина в белой повязке» (1923). Живописная поверхность этих удивительно красивых картин похожа на свет византийских мозаик Равенны, увиденных художником в Италии.
Моделью для этих портретов стала художница Раиса Идельсон, с которой Фальк познакомился в 1921 году во время рабочей командировки в Витебск (туда Фалька направили чтобы «вразумить» преподававшего там Казимира Малевича и утихомирить «разгул супрематизма»). Фальк открыл в Витебске свою мастерскую, и некоторые ученики Малевича «эмигрировали» в класс Фалька, а позже переехали с ним в Москву. Среди них была и Раиса Идельсон. И снова будто бы «устаканившаяся» жизнь художника претерпевает бурю изменений. В судьбе Фалька так будет всегда: резкие повороты судьбы станут верными спутниками всей его жизни.
Командировка и эвакуация
В 1928 году Фальк оказывается с рабочим визитом в Париже. В «столице искусств» он проведет десять долгих лет и добьется признания у французской публики. Но в первых письмах матери, направленных из Парижа, он признается, что вроде все идет хорошо — много новых встреч, общения с клиентами, но это утомляет его: «Не хватает времени на главное — рисование». Несмотря на любовь к Парижу, он никогда не станет ему родным. Это отразится даже в картинах: у Фалька мы не увидим солнечных бульваров в духе Моне или сказочного Парижа, созданного в произведениях Утрилло.
Из писем художника: «Пишу я почти исключительно улицы Парижа, но не тот Париж, который все любят, знают. Не Большие бульвары, не грандиозные площади, перспективы. Нет, наоборот! — серые, бедные улицы, мрачные дома, пустыри и так далее. И нахожу в этом большую для себя прелесть и поэзию. Мне кажется, что это мой настоящий жанр» .
На родине импрессионизма Фальк по-новому открыл для себя это направление живописи, которое сам же называл «самым французским искусством». Во многих работах художника очевидно его глубокое влияние — речь, например, о картинах «Место под застройку» (1934), «Осенний пейзаж» (1935), «Тропинка в лесу. Окрестности Парижа» (1935).
Живя во Франции, Фальк много путешествовал по Бретани, Корсике, посетил Арль и отметил, что «у Ван Гога он гораздо красивее». Парижу художник дал очень выразительную характеристику: «Это не город, а целая страна, каждый квартал — отдельный город».
Но наступали тяжелые времена, в Париже разразился экономический кризис, близилась война. Было ощущение, что он будто опоздал со своим приездом в этот город: «Я много ждал от Парижа и много получил от него, укрепился как художник. Но работать стало все труднее, наступило ощущение заката и катастрофы».
Несмотря на профессиональный успех, хороший заработок, определенный уют и комфорт жизни в Париже, художника мучило чувство ностальгии. Мысль о возвращении на родину укрепила угроза распространения фашизма в Европе. Фальк вернулся в Москву в 1937 году. Друзья не поняли этого поступка, да и сам он прекрасно осознавал: его могут арестовать. Но перед ним стояла жизненно важная задача, которая побеждала любой страх: он мечтал привезти свои картины в Россию и увидеть их в русских музеях.
Художника миновала страшная участь ареста или расстрела, но для него избрали другую меру наказания. Творчество Фалька не вписывалось в соцреализм, а значит, картины художника «не представляли никакой ценности». В руководстве академии художеств следили, чтобы творчество «чуждого советскому человеку» Фалька не покупали и не выставляли. Впрочем, того это не остановило — он продолжал неустанно работать.
Фальк поселился в Москве в доме Перцова (кирпичный дом на углу Соймоновского проезда и Пречистенской набережной — около храма Христа Спасителя). На четвертом этаже дома было организовано крыло художественных мастерских. Здесь Фальк встретил своих старых друзей по «Бубновому валету» — Александра Куприна и Василия Рождественского. А в 1937 году познакомился с искусствоведом, переводчиком Ангелиной Васильевной Щекиной-Кротовой, которая стала его верным спутником жизни до самой смерти. Жили они скромно — на деньги Ангелины Васильевны за редкие переводы (с преподавательской должности в институте ее — после замужества с Фальком — уволили), а художника иногда приглашали для оформления театральных спектаклей.
Три военных года семья провела в Самарканде. В 1943 году пришла страшная весть: в битве под Сталинградом погиб сын Фалька — Валерий, с которым они были очень дружны. Потеря сына стала для художника глубокой личной трагедией. В это тяжелое время отдушиной мастера стали лекции, организованные в старой чайхане Самарканда, на которых он рассказывал студентам художественного училища о французской школе живописи.
Поздние годы
Послевоенные годы прошли для художника в творческом забвении: на выставки не приглашали, картины не покупали. Но он все равно продолжал работать.
В этот период Фальк вспоминает о своей любви к музыке, этому во многом способствует дружба со Святославом Рихтером, который, в свою очередь, берет у художника уроки живописи.
В 1957 году Фальк пишет «Автопортрет в красной феске», который становится, по сути, его завещанием. Сильный, сдержанный, несломленный и уставший — таким представляется он на портрете. Вдова художника впоследствии расскажет, что в первом варианте автопортрета художник предстает без фески, но «первая попытка его не удовлетворила, а меня просто испугала — такой мукой был наполнен этот образ. Я запротестовала, заплакала: «Разве в твоей жизни не было счастья, достижений, свершений?» — спрашивала я с горечью. Фальк долго откладывал работу и вдруг нашел среди привезенных из Парижа старых галстуков малиновую турецкую феску, купленную на Блошином рынке». Так в портрете появилась эта яркая огненная феска, которую художник гордо несет на голове, как корону, пусть одинокого, но короля.
В 1954 году Роберт Фальк пишет прошение о проведении выставки, но получает отказ. Персональная выставка художника прошла накануне его смерти — в 1958 году, — когда он уже был неизлечимо болен.
Громыхая костями,
но спину почти не горбатя,
в старом лыжном костюме
на старом и пыльном Арбате,
в середине июля,
в середине московского лета —
Фальк!
Мы тотчас свернули.
Мне точно запомнилось это.
Б.А. Слуцкий, «Старое синее»
Творчество Роберта Фалька — это своеобразный мост между европейским и русским искусством. Изучая творчество французских художников, ему удалось сохранить самобытную основу своего искусства, которая впоследствии стала основой московской школы живописи второй половины XX века и примером сложного психологического и поэтического авангарда.
Увидеть вживую картины художника вы сможете в Третьяковской галерее на выставке «Роберт Фальк» , генеральным спонсором которой выступил банк ВТБ. Экспозиция будет открыта до 23 мая 2021 года.
Материалы по теме: