Как заявил премьер-министр Армении, уже в апреле он подаст в отставку. Однако это не то сложение полномочий, которого добивались протестами сторонники армянской оппозиции: Никол Пашинян продолжит исполнять обязанности главы правительства до проведения досрочных парламентских выборов 20 июня. Кроме того, премьер примет участие в предстоящем голосовании в качестве кандидата от партии «Гражданский договор». Приведут ли июньские выборы к смене руководства республики, оценил ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика» Сергей Маркедонов.
В ожидании досрочных выборов
20 июня в Армении завершится избирательная кампания по выборам в Национальное собрание. В парламентской республике именно это событие – ключевое в определении политических раскладов в стране на обозримую перспективу. По итогам июньских выборов в Армении появится правительство, ответственное за решение острых проблем, с которыми республика сталкивается сегодня. Спектр вопросов очень широк, начиная от поиска путей урегулирования нагорно-карабахского конфликта (с учетом проигранной в ноябре 2020 г. войны и радикального слома статус-кво в Закавказье), демаркации и делимитации межгосударственной границы с Азербайджаном и заканчивая стабилизацией общественно-политической ситуации, а также преодолением раскола и взаимного отчуждения национальных элит.
В этом контексте предстоящие выборы станут не только важнейшим внутриполитическим событием Армении 2021 г., но и фактором, влияющим на региональную безопасность в целом.
На кону – возможная смена власти и выполнение условий совместных заявлений, подготовленных Владимиром Путиным, Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном. И если первое из них, подписанное в ноябре 2020 г., лишь фиксирует условия прекращения огня и перемирия в Карабахе, то второй документ от 11 января 2021 г. представляет собой контур субстантивного экономического плана, нацеленного на предотвращение военной эскалации в будущем.
Какие возможности открывает избирательная кампания, и какие риски она за собой повлечет? Можно ли говорить о том, что 21 июня, на следующий день после объявления итогов голосования, затяжной внутриполитический кризис Армении просто перейдет в другую фазу? Примеров такого развития в новейшей армянской истории множество. Начиная с 1996 г., гораздо меньше было кампаний (президентских и парламентских), которые не сопровождались бы дополнительной интерпретацией электоральных результатов на ереванских площадях.
Таким образом, объявление о досрочных выборах в марте 2020 г. – это лишь попытка одним ударом разрубить сложный узел армянских политических проблем. Но никаких гарантий успеха этой операции сегодня не даст никто – притом как в Ереване, так и за его пределами.
Между легальностью и легитимностью
Предстоящая кампания будет досрочной. В постсоветской истории Армении это не первый случай, но выборы-2021 станут вторыми досрочными подряд. Сегодня все эксперты в комментариях по поводу нынешнего кризиса в Армении связывают досрочные выборы с проигранной Азербайджану второй карабахской войной.
То, что катастрофическое поражение и утрата территорий, имеющих для армянского массового сознания сакральное значение (Шуша) стало триггером турбулентности, не вызывает сомнений. Но отождествлять повод и причины не представляется возможным. В конце концов, наступление оппонентов премьер-министра Пашиняна, начавшись в ноябре 2020 г., говоря военным языком, к февралю 2021 г., выдохлось. Автору этих строк довелось лично побывать в Ереване и в течение нескольких часов находиться на проспекте Баграмяна, в эпицентре оппозиционных выступлений. Увиденное напоминало скорее не протестный лагерь, а знакомый с ростовского детства формат воскресных встреч коллекционеров в главном городском парке.
Причины такого поворота – отдельная тема, но факт остается фактом: улица не одержала верх, «бархатной контрреволюции» не случилось.
Между тем, в протестах 2018 г. (удачных для Пашиняна) и 2021 г. (провальных для его противников) есть одна общая черта, трудноуловимая для тех, кто судит по армянским делам исключительно в рамках широких геополитических контекстов. В обоих случаях налицо конфликт легальности и легитимности. Ведь с формальной точки зрения, Серж Саргсян три года назад ничего не нарушил, его конституционный проект (по которому, к слову сказать, пройдут и выборы 20 июня) был принят на всенародном референдуме, а его партия (республиканцы) выиграла кампанию 2017 г. Основной закон не запрещал ему занимать пост премьера после окончания двух президентских каденций. Однако нарушенное им же слово не пересаживаться из одного кресла в другое для пролонгации пребывания у власти поставило легалистские конструкции под удар.
Никола Пашиняна, как правило, изображают как триумфатора уличных акций, конвертировавшего народный протест во власть. Но не стоит упускать тот факт, что премьером он стал не по воле «уставшего караула», а посредством сначала парламентской процедуры голосования (был утвержден на пост главы кабмина со второго раза), а затем ведомое им объединение «Мой шаг» выиграло досрочные выборы.
К слову сказать, выборы-2018 не спровоцировали массовых протестных акций. И в 2020 г. никаких формальных поводов для того, чтобы объявлять о досрочной кампании, не было. Казалось бы, у Пашиняна – большинство в парламенте, даже постановка вопроса о его отставке или перевыборах высшего представительного органа была бы проблематичной. Но поражение в Карабахе снова опрокинуло легалистские конструкции. Социологи фиксируют снижение популярности Пашиняна, но это для него не критично. По-прежнему он на первом месте в измерениях рейтингов популярности армянских политиков, хотя его преимущество и не вполне «комфортное».
Как бы то ни было, а для того, чтобы успешно руководить правительством в будущем, блокируя массовое недовольство, премьер должен пройти дополнительный пост-карабахский тест. И если воля избирателя будет в его пользу, а фактор Карабаха перестанет играть определяющую роль, то у Пашиняна появятся дополнительные козыри в игре. А с ними и дополнительная легитимность, которой он подкрепит легалистские аргументы. Если же итоги голосования создадут более сложный ландшафт, и формирование правительственной коалиции станет новой реальностью, то армянским политикам придется заново осваивать азы дипломатии.
Еще немного о причинах и поводах
И здесь стоит вернуться к различию между причинами и поводами нынешнего кризиса. За три года нахождения у власти Пашинян сумел создать немало острых конфликтных ситуаций. Он противопоставил себя не только своим предшественникам Сержу Саргсяну и Роберту Кочаряну, судьям Конституционного суда и системным парламентским оппозиционерам. Он взял курс на формирование эксклюзивного, а не инклюзивного политического режима. Коабитация с оппонентами для него оказалась невозможной. Как следствие – его стремление «взять под себя» и столичный муниципалитет, и Конституционный суд, и непризнанный Нагорный Карабах, очистив все это от фронды.
В случае поражения надеяться на то, что коабитационная модель будет применена к нему, не приходится. Поражение в войне с Азербайджаном стало скальпелем, который вскрыл имеющийся нарыв. Пока Пашинян был лично популярен, а ресурс завышенных ожиданий от «бархатной революции» не исчерпался, у премьера не было проблем. Но как только в его портфолио добавилась такая папка, как «сдача Карабаха», прошлые прегрешения приобрели иное звучание.
И то, что Никол Воваевич удержался у власти и даже сохранил достаточный уровень общественной поддержки – не столько его заслуга, сколько провал оппонентов.
Сделав ставку на героев прошлых лет и ностальгический ресурс (воспоминания о борьбе с дряхлеющим СССР и победы в первой войне), оппозиция парадоксальным образом помогла Пашиняну. Ни на один актуальный вопрос современной повестки его оппоненты не отвечают, или косвенно признают, что с новыми реалиями, обозначенными в совместном заявлении Путина, Алиева и Пашиняна, им тоже придется работать, а не пытаться их подрывать.
Внешнеполитическое измерение выборов
Впрочем, предстоящие выборы в Армении выходят за рамки внутриполитической повестки дня отдельно взятой страны. По справедливому замечанию Дмитрия Тренина, «четыре месяца спустя соглашение по Карабаху действует без существенных проблем. Российские миротворцы обустроились в новом для себя регионе, где фактически появилась вторая военная база РФ на Южном Кавказе. Заработал российско-турецкий мониторинговый центр в Агдаме. Диалог между Ереваном и Баку при посредничестве Москвы, хотя с огромным трудом, продолжается».
Но внутри самой Армении ситуация развивается непросто. У Пашиняна нет возможности для проведения прежней политики, но и у его оппонентов не получается отстранить премьера от власти и предложить некий план, который радикально изменил бы нынешнее положение страны на международной арене.
С каким набором условий столкнется любая армянская власть после 20 июня 2021 г.? Они таковы, что при любом итоге голосования выбирать придется не между плохим и хорошим, а между разными оттенками неприятных реалий.
Сломать договоренности от 10 ноября 2020 и 11 января 2021 г. теоретически можно: достаточно лишь заявить об этом. Оба документа даже не представляют собой договоренности, у них нет парламентской ратификации. Но что взамен? Практически гарантированное возобновление военных действий с Азербайджаном при столь же гарантированной поддержке со стороны Турции, причем в ситуации, когда «пояса безопасности» уже нет. Сегодня в Армении любят проводить параллели между историей 1920-1921 гг. и нашими днями. Если следовать этой схеме, то некий ремейк Александропольского договора при отказе от имеющихся договоренностей станет вполне возможным. И ругать за это внешних игроков уже не придется, за такой сценарий будут ответственны гипотетические ереванские ревизионисты.
Следовать договоренностям для любого армянского политика без внутренних издержек также будет сложно. Ведь тогда придется соглашаться на признание новых реалий, в которых армянская идентичность не будет строиться на основе триады Армения-Карабах-пояс безопасности. Это будет собственно Республика Армения и редуцированная, зависимая от миротворцев непризнанная НКР. И решение статусных вопросов сегодня несопоставимо сложнее. Можно назвать эту повестку пост-карабахской, а можно предложить иные варианты. Но предпосылок для слома новой конструкции без дополнительных потерь нет.
Выбор в пользу НАТО для Еревана проблематичен уже в силу того, что в Альянсе находится Турция, и Североатлантический блок не станет ломать себя из-за интересов Армении, понимаемых как нечто за рамками территории собственно Республики Армения. Если же говорить о России, то снова очень точной представляется оценка Тренина: «Москву упрекают за то, что она не поддержала союзника в ходе войны, хотя российские гарантии Армении никогда не распространялись на Карабах, о чем в Ереване было хорошо известно. За то, что Россия заняла позицию равноудаленного посредника между Ереваном и Баку, хоть это никогда не скрывалось, поскольку соответствует российским национальным интересам».
При этом важно видеть, что именно Москва не допустила повторения сценария «Сербская Краина» на Кавказе, переведя окончательное определение статусных вопросов из военного в дипломатический формат при всех имеющихся для нее ограничителях на международной арене (конфронтация с Западом, непростые отношения «соревновательного партнерства» с Турцией). И именно усилия России в итоге были признаны и другими сопредседателями Минской группы ОБСЕ, и Анкарой. Также верно, что никто другой, кроме России , не предложил субстантивного плана по окончательному распутыванию карабахского узла с помощью разблокирования региональных коммуникаций.
Таким образом, для Армении впереди сложный политический экзамен. И билеты в нем – не только про фракции и коалиции в парламенте, состав будущего кабинета и умение политиков договариваться. Он также содержит вопросы государственной идентичности, региональной безопасности, прагматизма и ответственности. Подготовка к этому масштабному тесту уже началась, и выставление финальных оценок не за горами.
Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика»