Я не могла двигаться. Не могла даже пошевелить пальцами.
Я могла только смотреть в его глаза. Подолгу.
Волков не выдержал, отвернулся.
Он подошел ко мне ближе, я отклонилась назад, насколько это было возможно.
– Что вы собираетесь делать? – спросила я, а потом задала вопрос, который мне уже давно хотелось задать, – вы меня убьете?
– А что теперь прикажешь делать? – развел руками Волков, – ты сама поставила нас в безвыходное положение! Мы ведь не раз пытались с тобой нормально поговорить. Я вообще сторонник того, что со всеми необходимо договариваться. Я человек с весьма соглашательской позицией. Но с тобой ведь невозможно ни о чем говорить! Сначала ты не вняла предостережению, сделанному через Смирнова, потом продолжала нам ставить палки в колеса, а теперь вообще выскочила, как чертик из табакерки спустя три года! Ты почему успокоиться-то не можешь? Мы бы пошли на покупку очистных сооружений. Мы бы даже допустили общественные организации до контроля нашей работы, почему нет? Но теперь это уже не важно.
– Теперь?
– Видишь ли, девочка, теперь мы сможем выиграть все суды. Но не сможем построить завод. Город против. Даже если собственник завода будет другой, как мы хотели, у людей уже на подкорке написано, что ферросплавный завод им не нужен.
– Это очень радует, – не выдержала я.
– Если, конечно, не случится чего-то из ряда вон выходящего.
– Что это значит?
– К примеру, если кто-то из руководителей движения «Красногорск против!», не попытается взорвать цеха завода.
– Что? Взорвать завод? Да вам никто не поверит!
– Почему же не поверят? Впечатлительная экзальтированная девушка, не привыкшая держать себя в руках, пришла в отчаяние от того, что вся ее борьба была напрасной и с несколькими союзниками пошла на крайние меры. Все одно к одному.
– С несколькими союзниками?
– Их тела привезут позже. А сейчас нужно кое-что сделать.
Только сейчас я обратила внимание на несколько деревянных ящиков, стоявших неподалеку.
Я догадывалась, что там находится.
– Вам никто не поверит! Я бы ни за что на это не пошла! Это же бред! Будет проведено расследование!
– Конечно. Расследование будет. Его результаты уже известны.
– Не надо, пожалуйста! – я сорвалась на крик, – зачем вам это надо? Есть распоряжение Президента о приватизации завода. Новый губернатор будет вынужден его выполнить. Новый собственник сможет делать здесь все, что захочет. Вам нужно будет только договориться с ним…
Волков болезненно поморщился.
– Это не распоряжение. Точнее, не совсем то, что вы о нем думаете.
– У вас есть лобби в администрации Президента? – догадалась я.
– Разумеется. И мы воспользовались им, чтобы накатать это распоряжение. Но даже нам нельзя долго играть в такие игры. Президент навскидку подмахнул эту бумажку. Но каким будет его мнение на этот счет потом, сказать сложно. Другое дело, если вы сами пойдете против закона. Перекроете трассу или еще что-нибудь. Это уже неподчинение. Такого он не простит.
– Наше движение всегда действовала в рамках закона… Вам никто не поверит, – прошептала я.
Он снова внимательно посмотрел на меня, как будто все еще не понимал чего-то.
Внезапно Волков покачнулся и упал рядом со мной. Я увидела красный, размазанный, словно кто-то пытался вытирать пол тряпкой, след, протянувшийся за упавшим телом.
Я не поняла, что произошло. А когда поняла, то не смогла поверить.