От редактора:
Здесь я буду публиковать лучшее из документальной книги "Вира якорь!", автор которой - мой папа, Егоров Владимир Николаевич - штурман дальнего плавания, капитан-лейтенант запаса, в советское время ходивший на Кубу, в Индию, Африку, Сирию и многие другие страны, переживший такие приключения, по которым можно снимать блокбастеры, спасший за годы своей работы множество жизней и неоднократно спасавшийся сам.
Читтагонг. Часть 16
На следующий день, не успел смениться с вахты, как звонит мне в каюту вахтенный матрос: «Владимир Николаевич, тут на двух машинах вчерашние французы подъехали и требуют вас».
Ладно, думаю, хоть и устал немного после вахты, надо посидеть с ними где-нибудь в кабаке. Позвонил капитану. Тот говорит: иди, только к вахте возвращайся.
Я пригласил с собой третьего механика Васю Горбенко. Вася был очень симпатичным и веселым одесситом. За свои 45 лет он не удосужился выучить ни одного иностранного слова. Так и говорил на одесском жаргоне, только, когда забывался в веселой компании, иногда автоматически переходил на еврейский.
Расселись мы по машинам. Вася с буржуем Артуром Гринером и его зятем Жаком впереди на одной машине, я с Мариелем в другой.
Мариель, красивый, лет тридцати парень, с большим чувством юмора. Как я вчера узнал, работает следователем в полиции по расследованию автомобильных аварий.
Едем по городу, болтаем о том, о сем. Спрашиваю: куда едем? Мариель говорит, что они с друзьями решили посидеть со мной в ресторане без баб. Хочется поговорить без посторонних. Накопилось много вопросов к русским. И добавляет: «Что мы за этим буржуем плетемся? Поедем другой дорогой, займем в ресторане столик пока они тормозят на каждом перекрестке».
Поворачивает вправо, мол, я короткую дорогу знаю. И выскакивает на приличной скорости под кирпич на параллельную улицу. Мне сначала подумалось, что, может, у них дорожные знаки не такие. Но встречные машины, хоть их было немного, как-то странно прижимались к тротуару и водители вежливо, но удивленно качали головами.
Задаю Мариелю несколько наводящих вопросов: «А как дела на работе? Много аварий в городе?».
«Да кошмар! — отвечает. — Не успеваю разбираться!».
«Понимаю, — говорю. — И не удивляюсь. А сегодня еще не было аварий?».
Мариель насторожился: «А что? Что ты имеешь ввиду? Я не понял».
Я не торопясь объясняю: «Вот я смотрю на дорожные знаки и как-то странно мне. Все мне кажется, что мы едем по улице с односторонним движением и против течения. Или у вас полицейским так можно?».
Мариель левой рукой хватается за голову, правой, не сбавляя скорости, со скрипом колес выворачивает направо в переулок. Потом начинает смеяться и что-то выкрикивать на французском. Не знаю перевода, но примерно с такой интонацией на русском кричат «Вот я осёл!».
В ресторан приехали одновременно с первой машиной. Заведение это, видимо, пользовалось популярностью у местных жителей. Красивое одноэтажное деревянное здание на окраине города, практически на природе. Большой зал со стеклянными стенами, как бы большая застекленная веранда с видом на лес. Столики почти все заняты, официантки бегают с подносами. Музыка тихая, почти неслышная.
Сели за столик, посовещались, кто что будет кушать. Меню какое-то сложное, все на французском. Я, не вдаваясь в подробности французской кухни, сразу сказал, что мне этого ничего не надо. У меня вкусы простые: дайте мне жареной картошки, отбивную побольше и бутылку сухого вина. Вася тоже, не мудрствуя лукаво, попросил что-то спартанское. Французы почувствовали себя легче и сразу повеселели. Они оказывается не знали, что вообще русские едят и пьют.
Андрэ с энтузиазмом стал подзывать девушек-официанток к нашей компании. Те что-то мурлыкали в ответ и мило улыбались, но пробегали мимо столика, не сбавляя хода до малого.
Мы беседовали на общие темы, Андрэ семафорил руками девушкам без всякого успеха. Потом, как бы извиняясь перед нами, говорит мне: «Что-то они не обращают на меня внимания. Наверное у них сейчас много работы».
Я поспешил его успокоить: «Да у нас в России то же самое в ресторанах происходит. На своих русских официанты внимания не обращают, только к иностранцам спешат, как к родным». Андрэ говорит: «О! Точно!», встает и идет к ближайшей девушке. Что-то доверительно шепчет ей. Та меняется в лице, выхватывает блокнотик и чуть ли не вприпрыжку идет к нам принимать заказ. Через пару минут все было накрыто и откупорено. Французы смеялись до слез: это же надо, как помогает! «Оказывается это не только в России действует. Надо будет это ноу-хау взять на вооружение».
Много о чем мы говорили в тот вечер. Мне запомнилась одна характерная тема.
Жак (он оказался зятем буржуя) стал живо интересоваться нашими политическими взглядами. Я сначала хотел уклониться от этого разговора, мол, мы моряки, мы вне политики, но Жак не отставал. В конце концов он в шутку «обозвал» нас с Васей коммунистами. Я пытался отшутиться: никакой я не коммунист (в то время я состоял в комсомоле), а Вася так и вообще одессит.
Но Жак не отставал. Его французские друзья пытались сгладить впечатление от его откровенных выпадов. И даже сказали мне, что Жак по своим политическим взглядам нацист.
В этом месте я решил, что стесняться особенно нечего и прямо сказал, что в нашей стране слово «нацист» приравнено к ругательству. Французы удивились. Пришлось объяснить, что это слово ассоциируется у нас с немецкими фашистами. Они замахали руками: нет, это совсем другое. Просто Жак не любит американцев и англичан и борется за отделение французскоязычной провинции Квебек от остальной английской Канады. Так сказать, по национальному признаку.
Тут у меня в голове ситуация стала проясняться. Я рассказал им случай с англичанином-шипчандлером, который произошел пару дней назад. Жак был в восторге: «Ну вот! Ты тоже не любишь англичан! Ты настоящий нацист и мой друг!».
Мы с Васей почувствовали, что пора как-то выходить из этого политического диспута. Я предложил несколько видоизмененный популярный в то время советский тост: «Давайте выпьем за дружбу! Будем дружить против англичан!». Тост очень всем понравился. Жак дружески похлопал меня по плечу: «Ты настоящий парень! Русские мне нравятся».
Отношения были налажены. Когда есть против кого дружить, все мелкие противоречия между друзьями не имеют значения.
К нолю часов, то есть к началу моей вахты канадцы привезли нас на судно. На прощанье пригрозили завтра опять за мной приехать.
Мы, хоть и выпили прилично, но в силу своего юношеского здоровья я чувствовал себя вполне прилично. Капитан осмотрел меня внимательно, нашел вполне пригодным для несения вахты. Погрузка пшеницы шла уже полным ходом.
До восьми утра исправно исполнял свои обязанности с тайной надеждой, что после завтрака рухну в койку и посплю вволю. Не верилось как-то, что канадцы вечером опять приедут. Но тут я в очередной раз ошибся. Недооценил своих новых друзей. Поспать пришлось часа три до обеда. С 12 до 16 опять мне на вахту за 2-го помощника.
Не успел я сдать вахту в 16 часов, как вахтенный матрос от трапа докладывает по телефону: опять канадцы на машинах приехали, требуют вас.
Зашел к Ивану Петровичу, спрашиваю, что делать? Он говорит: «Ты вообще спал? С ноля тебе опять на вахту. Выдержишь?». Я его в этом заверил, и мы поехали в гости к капиталисту Артуру Гринеру. Васю Горбенко опять взяли с собой для равновесия.
По дороге фабрикант мне доверительно сообщил, что жена его сегодня куда-то уехала и мы всей компанией поедем к нему. Он покажет нам свой дом, музей своих охотничьих трофеев, а потом мы можем веселиться и пить сколько влезет, потому, что баб в доме не будет.
Вася, наивный человек, предложил купить по дороге пару бутылок и что-нибудь закусить, но мсье Гринер заверил, что он настоящий капиталист и в его баре дома найдется все необходимое.