Жили-были у бабушки старые калошки.
Долго жили и новыми себя уж не помнили.
Весь день топали калошки по огороду
и к вечеру так обрастали грязью,
что в дом их никто не пускал.
А уж как им туда хотелось!
Нет, неряхами они не были,
и каждый вечер умывались в ржавой бочке,
что стояла под водостоком.
Но бабушка твердо верила,
что калошки эти — уличные
и место им не дома, а под крылечком.
И вот приехала в гости к бабушке
бабушкина сестра — такая же старушка.
Такая да не такая.
Наша-то простая, деревенская, сроду не сурмленая,
а эта-то — городская, напомаженная.
Напомаженная, насурмленая да со странностями.
Увидала городская бабушка старые калошки под крылечком –
ручками нежными вплеснула и молвила:
— Ой, какие славные черные калошки!
Ай какая чудная у них подкладочка — красная-прекрасная!
У меня точно такие же в молодости были,
помнишь, сестра?
Наша деревенская бабушка на смех ее было подняла:
— «Помнишь — не помнишь»…
Что помнить-то, когда это они и есть!
Но виданное ли дело — старые калошки так нахвалить.
Да и подкладка в них до того затерлась,
что и цвет потеряла.
А городская-то не поленилась —
замочила калошки в шампуне, тщательно вымыла
и вернула им «первозданную красоту».
Ну, да старым глазкам многое видеть не дано,
а оно и к лучшему — чистое уж и новым кажется,
вот взять хоть эти самые калошки.
Дело было к зиме.
Погостила городская бабушка у деревенской,
да и вернулась в город,
а калошки «прекрасные» с собой взять не захотела —
наигралась она в них,
молодость свою повспоминала, повспоминала да и забыла.
А деревенская-то бабушка постеснялась те калошки опять на улицу выставлять —
под крылечко засовывать не стала,
а отнесла на чердак да за старым сундуком и пристроила — до следующей весны.
И то, приедет сестра-то из города —
вдруг опять ей в голову втемяшится молодость вспомнить?
Так хоть шампуня тратить не придется.
Захолодало, подморозило —
самое время мышам-полевкам на чердаке гнезда вить, обустраиваться.
Пришли полевки на зимовье,
увидали «прекрасные» калошки за сундуком и решили их испытать.
А калошки-то влагу снаружи не пропускают и внутри у них тепленько да сухенько.
Ну чем не гнездо?
Но для большего комфорту решили мыши удвоить удовольствие
и перенести подкладочку из одной калошки во вторую.
Месяц трудились всем семейством, но дело сделали.
Перезимовали, как песню спели —
в таком-то гнезде не жизнь,
а сплошной праздник!
По весне приехала городская бабушка к деревенской,
да про «прекрасные» калошки и вспомни.
Вспомнила, на чердак полезла,
нашла за сундуком «свою молодость» и решила приобуться.
Сунула одну ножку в калошку — что-то не мягко и не тепло ей.
Дай, думает, вторую-то ножку обуть попробую...
Крику да шуму было на всю улицу:
у мамы-полевки обморок,
у городской бабушки истерика,
а мышиному папе царапаться пришлось,
чтобы лапа человеческая мышат не передавила.
Ох...
Потом те «прекрасные» калошки по деревне носили —
показывали всем да дивились:
это ж надо было так потрудиться,
чтобы в одну калошку две подкладки умостить!
Да не кое-как, а точно по мерочке!
Вот тебе и мыши, вот тебе и бабушка сурмленая.
Были калошки да все вышли…
10.02.2012