.
Почему началась эта моя эпопея: по детским домам ездить, да подарки развозить, – даже не помню. Но главное, – что в России то ли 400.000 детей, то ли 600.000 (никто толком не знает) из окошек этих домов смотрят и маму с папой ждут.
И приезжать туда непросто. И слабину показывать нельзя. Вести себя надо строго и по-деловому: не дай Бог надежду заронишь! Ты же не забирать сюда приехал. Ты – просто «пряники» купил и привёз. Твоё дело извозичье. Тут ласково посмотрел – убил! Так что гляди у меня! И руку отдёргивай, когда тебя тихонько за неё трогают. Не отдёрнешь – вцепятся. Тогда – только рубить!
И, может быть, я так бы и ездил по этим детским домам, привыкая к дикой тоске и лютой надежде в глазах, чувствуя себя нужным и важным, но заехал в Неклюдовский детский дом и встретился с директором.
И больше я никуда не ездил.
.
«Раз приехали, то, наверное, хороший человек. Спасибо. Только это – гибельно для детей: все эти пряники, пепси-колы и конфеты с пирожными. Я, конечно, всё это возьму. Нина! Кликни там Сергеича. Пусть … – сколько у вас? – четырёх мальчиков пусть заберёт с биологии из старшей группы. Всё – в кладовку. Ключ мне принесёшь. Иди. Помощница моя!.. Не беспокойтесь, ничего лишнего в вашей машине не возьмут. Ну, вот и хорошо… Давайте, я вам наше хозяйство покажу.
Не надо ей в след восхищённо смотреть. Она чувствует. Зверьком росла при алкашах-родителях, пока папа маму не зарезал. С девяти лет у меня. Вон, какая стала! Видели бы вы её! У меня здесь все такие. У половины на глазах один родитель другого убил. Другие с шести лет деньги в дом приносили – известно как. И бандиты есть, и грабители… Воры есть – руки золотые. Вы – первый раз? В России, ведь, знать о детских домах не принято, – как тогда в Германии о концлагерях. Некомфортно это. Но мы справляемся. Да...
Это наш зимний сад. С него начинали. Главное – чувство дома должно быть. А где его взять? У нас, ведь, регламент, инструкции, проверяющие. «Покажите, как оформлена комната отдыха. А где портрет Президента? А должен быть здесь! Как это – грядки? Дети должны учиться. Вы что, их эксплуатируете?» До губернатора я ходила. А что он?! Спасибо, директор МКЗ, - царствие небесное! – бригаду прислал: сделали этот фонарь. Теперь – зимний сад. Кое-как отстали. Тут зимой дети укроп выращивают.
Вот вы тащите сладости всякие, напитки… Я понимаю: люди небедные и неравнодушные. Не последнее, ведь, отдаёте? А у меня дети голодными не бывают. У меня две проблемы.
Дети растут паразитами: им все должны. Так система сделана. Ходят проверяющие – сердобольные злые тётки с заплывшими глазами. Следят, чтобы дети по их инструкциям жили! А дети в 18 отсюда выходят: девочки не умеют пуговицу пришить, мальчики молотком – только по пальцам. Я списанные станки притащила. Сейчас увидите. У меня мальчики – и токари и слесари. Но опять же – в нарушение инструкций, и пока кто не «настучит». Я их тихонько на практику отправляю, с кем договорюсь. Нельзя! Сейчас всё опечатано, видите? Взысканий у меня... А девчонок шить учу, супы варить. Тоже, оказывается, нельзя!
А второе – самое главное! – это понимание жизни. Ну, как я им это могу объяснить, тётка старая и полуграмотная, хоть и с высшим образованием? В семьях даже об этом не говорят, а тут!.. Да и кому говорить? Большинство родителей равнодушны к своим детям. Кормят, конечно, одевают. Но, - это же больше из страха осуждения или наказания. Или по привычке. Ребёнку любовь нужна больше котлет. А любовь – это не по головке гладить. Любить – это учить отличать главное.
И кто им объяснит, что в жизни интерес всё равно сменится привычкой. Что ни делай! А на юношу из зеркала очень скоро посмотрит старик. И в итоге жизнь превратится в смерть.
Как объяснить пылкому юноше, что настанет час - и он потеряет все, что для него дорого, превратившись в пыль. И как объяснить главное: что не надо ждать этого часа, ничего не надо ждать. Надо действовать, чтобы не рыдать потом в проигрыше.
Большинство не понимает простого: о чем бы ни плакал человек, он всегда плачет о том, что жизнь его ушла в никуда, и талант его сгнил, и от этого стыдно и горько. А из стыда и горечи растёт озлобленность, как чертополох.
Я хочу, чтобы мои мальчики это поняли, и стали мужчинами. Я им внушаю, что единственный способ не проиграть в жизни – стать тем, что дорого другим людям. Я им, дура старая, внушаю: женщина в этом деле вернее всего. Почему женщина? Да потому что настоящий мужчина хочет двух вещей: опасности и игры. Именно поэтому он хочет женщину, как самую опасную игрушку. Только - женщину настоящую! Понимаете?
А что до этой настоящей женщины (это я уже девчонкам втолковываю), то она должна быть в седле позади мужчины, обняв его за жесткую талию и прижавшись левым ухом к большой теплой спине, пропахшей потом и порохом. Так будет правильно.
Вот эту романтику я им и втолковывала, как могла. Считаю, это главное. Только так, считаю, могут получиться сильные и красивые люди, которых сейчас и нет почти – одни лавочники.
Но – завтра последний день. Так что мы с вами более не увидимся, неравнодушный вы человек! Только просьба будет: нам коридоры красить нечем. Ни краски, ни кистей нам не положено. Говорят: в план внесём и пришлём бригаду. Зачем нам бригада? Дети сами с удовольствием сделают. Поможете? И славно! Я вас с заместителем познакомлю, а Нину вы уже знаете. Смело можете отдавать – не сопрут. Ну, счастливо вам. Спасибо".
.
Можешь помочь – помогай. Не можешь – отвернись и забудь.
Я, конечно, привёз краску. Заодно и узнал, что директора не просто уволили. Её уволили с выговором в придачу к её раку груди.
Больше я никуда не ездил.
Как все: отвернулся и забыл.
.
Подписывайтесь на канал ДЕДА, ставьте ЛАЙКИ. Оставляйте КОММЕНТАРИИ, делитесь с друзьями и близкими. Подписывайте даже врагов - пусть тоже помогают!
Читайте также на моём канале:
Страдивариус - 1.
Зеркала корпоративного государства.
Возвращение.
Налогоплательщики, которых нет.
И другое.