Таежные заметки
Я приехал в деревню один. Федор, мой оператор, был занят и остался в большом городе. Сезон экспедиций был закрыт, наступила зима. В этом году она лютует, пурга и сугробы. Люблю такую погоду! Вообще север люблю, он наполняет и воспитывает.
Деревенька находится во Владимирской области, добираться до нее тяжело. Из местных жителей осталось несколько семей да старики. Дорогу к ним чистят редко, бывает снег линии электропередач валит, и тогда даже света нет. Топятся дровами, у всех печи да бани старенькие! Я на своем стареньком внедорожнике пробрался с трудом, несколько раз машину из колеи наезженной выносило в сугробы, так потом приходилось выходить в пургу да выталкивать самого себя. Хорошо, что опыт большой! Вожу с собой инструмент. В прошлом году две платформы под колеса приобрел, с шипами пластиковыми. Коли застрял где-то, кинул — да выехал. А еще приходилось на колеса доски цеплять, когда в грязи буксовал. Хороший опыт! Полезный.
Старик Серафим встретил меня, улыбаясь. Из дома-то вышел, руки распростер, бородища седая. Деду восьмой десяток лет, матерый, бывалый. Из охотников старых. Детей у него уйма, да никого уже много лет-то и не видел. Выросли и разъехались кто куда.
— Ты заходи в дом давай скорее, утром машину откапывать будем! — старик махнул рукой.
— Ага, только рюкзак захвачу! — ответил я.
Домик срубчатый, добротный. Лет двадцать назад поставлен, Серафим говорит, что сам рубил. Не верится даже! Неужто такая силища у старика? Бревна-то вон какие, под сотню лет деревьям было. Не меньше!
Мы поужинали и легли спать. Я приехал в деревеньку в гости, пригласили меня к деду, чтобы рассказать про его пасеки. Медом балуется и брагу медовую ставит часто. Поздней ночью, когда я третий сон видел, дед трясти меня стал. За плечи схватил да шипит грозно:
— А ну вставай Павлуша! Хватит спать! Слышишь! Вставай! — он наклонил голову, в темноте люто выглядит.
Я с перепугу деда толкнул, да вскочил на ноги:
— Ты чего пугаешь?
— Тише! Помощь твоя нужна. Там во дворе мужики из Москвы, застряли олухи на «хамере» своем.
— Так и чего? — я натянул свитер и широко зевнул. — Помочь толкнуть что ли?
— Браконьеры это. Лося тащат, даже разделать не смогли, сволочи. За лапы привязали к машине. Их там пятеро. Нужно бы как-то Игоря предупредить, а связи у нас нет.
— Какого Игоря?
— Лесника нашего, он на Луговом живет, на хуторе. Недалече отсюда. Ты займи гостей-то, попридержи их здесь! А я за помощью. Уйдут, сволочи, без наказания, и лось зазря убит. Нельзя спуску давать!
Серафим ушел через сени, на лыжах пошел. «Тайга» называются, широченные. Я взглядом проводил его, да на улицу пошел, к браконьерам. Пятеро мужиков, укутавшись в камуфляжные одежды, громко пытаются вытолкать здоровенный «хамер» из снега. Машина тяжелая, зарылась, тут только трактором тянуть! Иначе бессмысленно. За веревку крепкую к фаркопу автомобиля привязан мертвый лось. Тащат его из самого леса, несчастное животное, и так зимы холодные, так еще и завалили бедолагу.
— Мужики! — я замахал рукой. — Дед за трактором пошел! Пойдем чаю попьем пока!
— Ооо! Чай — это здорово, ну, погнали! — крикнул один из них и что-то сказал своим.
Через несколько секунд вся толпа завалилась в дом. Они стали расхаживать по дому, да все осматривать, словно хозяева здесь. Наглые безмерно.
— Ниче так в деревне живете! Ты отсюда? Машина твоя вон там? Меня, кстати, Серега зовут! — тянет ладонь.
Я улыбаюсь, но не пожимаю ее.
— Че руку не жмешь? — буркнул здоровяк.
Остальные мужики стали пялиться на нас, не спуская глаз. Напряглись.
— Так это, не жму я руку браконьерам-то! Лося по что завалили? — я улыбнулся еще шире и указал взглядом на стол.
— Садитесь, подождем пока лесников. Под суд пойдете вместе с «хамером» своим!
— Ты че, выродок?! — завопил другой мужчина, видимо, самый старый из них. На вид лет пятьдесят, коренастый, морда наглая.
— Ты кому щас городишь? Кто я такой, знаешь?
— Ну кто?
— Сюда смотри, придурок! — он лезет во внутренний карман куртки и нагло тычет мне удостоверение в лицо. Сотрудник какой-то, я так и не понял, что там, кто там. Он быстро убрал корку и говорит.
— Твоя машина на улице? Заводи, щас «хамер» потащишь! Или вообще отберем ее в пользу государства. Ты понял?
— Покажи еще раз фантик? — парировал я.
— Какой фантик! Корыто свое заводи! Нам ехать нужно!
— Че встали-то? — я провел взглядом по мужикам, которые изрядно напряглись.
Двое из них уже стоят возле двери, третий, не переставая, смотрит в окна, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Коренастый что-то втирает мне, я толком и не слушаю. Еще один в недоумении переводит взгляд то на меня, то на коренастого. Чувствую, что напряжение на грани.
— Прыгайте за стол! Чай браконьерам наливать не стану, а вот в тепле посидите, подождем лесников.
— Ты, деревня, слышишь, что я тебе говорю? Здесь сын депутата и менты, ты проблем хочешь? А лося мы убили по лицензии, слыхал про такую?
— Лицензии бывают, но не в феврале. Сроки прошли давно! Молодцы, конечно, впятером одного лося завалить. Да могучего какого! А в машине что у вас? Посмотреть бы нужно, может, и там чего есть противозаконного? — ответил я и к печи подошел. Топор возле нее, колун. Я топорище схватил, да топор на плечо положил.
— Давайте-ка ребят подождем! А там и разберемся, кто из вас депутата сын, кто мент, и где вы в феврале лицензию на убийство взяли.
— Топор положи, совсем больной что-ль? — коренастый испугался, видно, глаза забегали. — Псих что ли? Так у нас стволы есть! Пристрелим же, дебил, в снегу никто не найдет.
— Ну, так до стволов добежать еще нужно! — усмехнулся я. — Топор быстрее бегает, одного-двух положить успею.
Видел я такое в Сибири, мужики давили на психику, когда кого-то сдержать надобно было. Брали палку покрепче или топор какой, да со всех сил били по чему-нибудь: по столу, по стене или двери. Помню, в детстве отец так делал, когда к нам грабители в дом залезли. Чтобы сдержать их до приезда полиции, он дубину взял, да с криком грозным стол разнес, переломал его. Воры так испугались, что с места сдвинуться боялись. Вот и я топор вскинул и по столу дедовскому рубанул со всех сил. Колун отскочил, а столу лишь бы что. Чуть сам в себя не попал, убило бы насмерть. Браконьеры переглянулись, и давай ржать во весь дом. Один из них подошел к полу и топор поднял.
— Пусть у меня побудет! Дебил ты какой-то, ей богу! — он засмеялся в голос, остальные поддержали его смехом.
Я только хотел что-то ответить, как на улице раздался шум трактора. Потом крики, яркий свет в окна и в дверь вошли лесники. Игорь, начальник лесничества местного, да помощник его молодой. Оба с оружием, морды кирпичом.
— Полиция на улице ждет, выходим по одному! — рявкнул лесник.
— Фантик свой достанешь? — спросил я у коренастого. — Вдруг поможет?
— Пошел ты! — тихо пробурчал он.
— Че, испугались? — засмеялся я.
— А ты чего, самый умный, что ли? Руки вперед и выходим. — Игорь посмотрел на меня злобно и кивнул на дверь.
— Так я с дедом же!
— С каким дедом?
— Так с Серафимом, этих держу! — я пожал плечами.
За спиной лесника голос Серафима раздался:
— Павлуша со мной, этих забирай, а наших не трожь!
Продержали браконьеров до самого утра. В «хамере» у них нашли пакеты с частями тел убитых животных, вырезали они ценное, а остальное бросали гнить в тайге. Удостоверение коренастый показывать полиции не стал, да и сына депутата, как и ментов, среди браконьеров не оказалось. Просто безмерно наглые богачи, которые развлекались в лесу, убивая животных. Теперь в тюрьму отправятся, да штрафы большие, иначе просто никак! И свидетелей много, и преступление очевидное. Поутру, когда увозили браконьеров, ко мне коренастый повернулся и говорит:
— Убьют однажды тебя, вот так попадешься, и завалят!
Павел Пашков