Дяди пропали без вести в самом начале войны, в наиболее трудный период, на который пришлись основные людские потери. В Курскую область фашисты вошли осенью 1941 года, а на мою родину только весной следующего года. О том, как это было, рассказывала моя тетя Нюся, младшая в многодетной семье. На то время ей исполнилось четырнадцать лет.
Село притихло, по весенней, едва просохшей дороге затарахтели мотоциклы. Собаки, в своей жизни не встречавшие такого технического чуда, подняли лай. Некоторые тут же поплатились за это жизнью, их безжалостно расстреляли. Село наше большое, но немцы остановились в дальней от нас Конопляновке, что расположена в устье небольшого ручья, впадающего в реку Косоржу. Место, видимо, привлекло немцев близостью к воде.
Бабушка с дочерями старались лишний раз не выходить их хаты: четверо сыновей в Красной армии, кто знает, а вдруг начнут выяснять, из чьих семей мужчины ушли на фронт? Две старшие дочери были уже невестами, их женихи тоже находились на фронте.
А вот соседка Татьяна вела себя по-другому. Муж ее за отказ вступать в колхоз был сослан в Сибирь, где и сгинул. Старший сын имел бронь, работал в Подмосковье на заводе, остальные дети были еще подростками. Татьяна радостно бегала по селу с возгласами:
- Наши пришли!
Она считала, что немцы не тронут ее семью, пострадавшую от советской власти.
Бабушкин огород теперь стал и ее огородом, она смело шарила по бахче, в саду обрывала вишню. В курятнике по-хозяйски собирала яйца. Бабушка молчала и девчонкам велела терпеть: донесет немцам про братьев, расстреляют – и глазом не моргнут. Такая вот была своеобразная дань за молчание.
Татьяна бабушкины страхи видела и пользовалась этим. Кроме того, она была уверена, что этот режим останется навсегда: видела отступающие части Красной Армии, обозы, которые тянули понурые лошади, и сравнивала с немецкой техникой. Бабушка всегда недолюбливала эту тонкоголосую хитроватую соседку, мало общалась с ней и до войны, а вот девчонки бегали друг к другу. Тетя Нюся, которую в деревне звали Нюраткой, однажды сообщила матери: у Татьяны на стенке висит портрет Гитлера. Бабушка предположила: значит, Татьяна наведывается к немцам, выслуживается перед ними.
Нюратка ответила:
- А я у нее спросила: теть Тань, а где вы взяли этот портрет? А она говорит: «Заслужить надо».
Бабушка охнула, стала креститься и строго-настрого наказала ничего у Татьяны не спрашивать и ничего ей рассказывать.
Так и жили в страхе около двух лет, а потом немецкие части стали отступать. С ними ушел местный парень. Он не служил в Красной армии, его отец был раскулачен, а сын считался неблагонадежным для службы. Бабушка клала поклоны перед иконой, молилась за сыновей, за благополучный исход войны. Потом пришли войска Красной армии, и соседка Татьяна сразу притихла. А еще потом была Победа. Бабушка получила известия о том, что пропали все четверо ее сыновей, но мой отец потом вернулся. Вот так – всем смертям назло.
Татьяну не тронули: то ли односельчане не донесли о ее дружбе с немцами, то ли посчитали, что вряд ли она нанесла этой дружбой какой-то существенный вред. Парень, ушедший с немцами, потом вернулся и тоже не пострадал.
Татьяна жила долго, а бабушка до конца своей жизни с ней не здоровалась. Слишком тяжелы были ее воспоминания о страхах и унижениях, виной которых во многом была соседка.