Считается, что студенты, пришедшие работать в ковидные госпитали, быстро превращаются в профессионалов. Однако физическая и моральная нагрузка может изменить взгляды на профессию. Так ли это?
Мухаммад Курбанов, студент 6-го курса Мединститута Чеченского государственного университета, работает в «красной зоне» с первых дней, и оказался он в самом, можно сказать, пекле — отделении реанимации и интенсивной терапии, там, где находятся самые тяжелые пациенты.
Уверенность в выборе
— У меня всегда было понимание, что учиться пойду на врача — на это ориентировали родители, а все базовые школьные дисциплины для профессии интересовали и давались легко. Часть студентов, поступая в медицинский институт, уходят сразу, понимая, что выбрали не то направление. Но это не мой случай. Я в своем решении, наоборот, уверился.
Наука без практики немыслима, поэтому на 5-м курсе в марте 2020 года я устроился работать медбратом на полставки в отделение реанимации и интенсивной терапии, именно эта специализация нравилась мне больше всего. Уже тогда поступали тревожные вести о пандемии коронавируса, а вспышка его началась в апреле.
В нашем регионе мало специализированных инфекционных больниц, поэтому во многих других медучреждениях отделения были специально перепрофилированы, в их число попала и Республиканская клиническая больница, в которой я работал.
Без времени на размышления
В «красную зону» я, можно сказать, напросился. На тот момент отработал всего месяц и не планировал забывать полученные навыки, учеба стала дистанционной, и я не хотел оставаться в стороне от ситуации, столь важной для республики и всей страны. Но что именно меня ждет, конечно, до конца не понимал. Времени на размышления о том, насколько это опасно, особо не было.
В самом начале пандемии наша работа была выстроена следующим образом: бригады работают в «красной зоне» по две недели сутки через сутки, живут все это время в зоне отдыха. Также нам предоставлялись места в специальных заведениях, отелях.
Через 3-4 месяца люди сильно устали от этого графика, многие уже переболели и ослабли, бригады стали меняться через неделю. Стало легче, но и эта схема себя в итоге изжила. С сентября трудимся в обычном режиме — сутки через трое или двое при повышенной ставке. Средства индивидуальной защиты стали настоящим испытанием для всех медицинских работников. Прошел почти год, а я к ним так и не привык. Противочумные комбинезоны рассчитаны на 6-8 часов работы, а мы находимся внутри них целые сутки. Все знают, что в этом одеянии очень жарко, тем более, что в отделении не всегда работают кондиционеры, а огромное число медицинского оборудования нагревает воздух.Представьте, каково это — поставить вазофикс, сделать инъекцию или пропальпировать вену у тяжелобольного человека в двухслойных перчатках и постоянно запотевающих очках. Тем не менее, мы справлялись, строго соблюдали все меры предосторожности и защиты, но все равно заболевали. Я, например, перенес коронавирус не в легкой форме, была с неделю сильная одышка. Думаю, тут сказалось сильное физическое переутомление и психоэмоциональное напряжение — они подрывают иммунитет.
Борьба за жизнь в буквальном смысле
— До пандемии оптимально в палате у одного медбрата могло быть не более трех пациентов — считалось, что при таком количестве можно оказать качественную помощь и уход.
Но при растущем числе заболевших COVID-19 в одну палату приходилось класть 5-6 человек. Каждому необходимо было уделять должное внимание — это сильно изматывало. Сейчас многие палаты переоборудованы, под нашим надзором может быть до 9 человек. И каждому из них я теперь могу оказывать помощь с таким же КПД, как и прежде, ведь все навыки и действия уже доведены до автоматизма. А когда-то 5 пациентов казались мне пределом…
И это не просто пациенты, а тяжелые. С ними психологически работать очень сложно, не получается привыкнуть к тому, что каждый день на твоих глазах умирают люди. Многие из тяжелобольных из-за постоянной гипоксии доходят до делирия, их надо постоянно контролировать, особенно по ночам. Они пытаются сорвать с себя маску, через которую получают кислород. Медикам в прямом смысле приходится бороться за жизнь пациентов с самими пациентами, удерживая их маски каждую ночь. Были случаи, когда ко мне привозили родственников и родных знакомых. Спасти удалось не всех. Иногда, глядя на больного, понимаешь, что ему ничего не поможет. Все это очень сильно давит. Тем не менее, я верю, что скоро все наладится, ведь проводимая сейчас терапия эффективна, процент выздоравливающих уверенно растет.
Служить людям
— В нашем отделении смерть видишь слишком часто и после этого начинаешь понимать заранее, поможет ли очередному пациенту терапия или нет. И когда человек выздоравливает, ты чувствуешь благодарность от него и его родственников. Это сильно укрепляет веру в профессию. Мысль служить людям укоренилась во мне за период пандемии, быть врачом — моя дорога, и я буду идти по ней дальше, становиться лучше. Однако я вижу, какую нереальную физическую и моральную нагрузку приходится выносить анестезиологам-реаниматологам, и вряд ли я выберу это направление в дальнейшем. Еще я стал больше ценить и уважать своих коллег. Каждый день не перестаю удивляться врачам и медсестрам, людям в возрасте со своими проблемами и болезнями, семьями и домашними делами. Они работают с такой же максимальной отдачей, с тем же энтузиазмом, что и я — молодой, здоровый заинтересованный студент. Есть чем гордиться, с кого брать пример.
Автор: Наталья Приходько.